Алексей Шляхторов - Как Золотая Орда озолотила Русь. Не верьте лжи о «татаро-монгольском Иге»!
Таблица даней
Выводы делайте сами.
И, наконец, приведём точку зрения американского историка Чарльза Гальперина [391]: «Русь была тихой заводью… Для Золотой Орды НЕ было смысла управлять Русью, поэтому русским князьям… было разрешено сохранить свои позиции. Волжские булгары и хорезмская политическая элита были менее удачливы». Это – прежде всего о том, что в Северной Руси имел место «смягчённый» вариант вассалитета. Гальперин убедительно показал, что русские авторы XIII и последующих веков определённо «не признали» (did not concede) сам факт ордынского гнёта [392].
Прежде всего это подтверждается тем, что, в отличие от других монгольских вассалов – Грузии, Сельджукского Султаната, Малой Армении, Афганистана (Курты) (Рашид-ад-Дин), оказавшихся в начале XIV века разорёнными, или Молдовы и Валахии, разорёнными позже Турцией, Северная Русь богатела и развивалась, подобно Трапезунду и Южному Крыму. Это значит, что русские дани были необременительными, наличие волжской торговли включало наших предков в экономическую жизнь того времени (Ганза, Орда, Сурож (т. е. Солдайя, ныне – Судак), Иран). А глядя на таблицу, заметим, что данным Каштанова есть подтверждающие цифры на конец XIII века С. Н. Кистерева (и не только) [393].
Но при всём сказанном выше на Руси на рубеже XIII–XIV вв. назрел политический и династический кризис между усилившимися Московским (вотчиной потомков Александра Невского) и Тверским (вотчиной потомков его младшего брата Ярослава) княжествами.
Глава 3
Политический кризис на Русской Земле. Правление Узбека (1312–1341 гг.) и начало Джанибека (до 1345 г.)
В 1312 г. ситуация в Орде резко изменилась. Узбек сделал ислам государственной религией и разгромил оппозиционную языческую, христианскую и буддистскую знать. Центральная власть и политическая сила Орды возросли и достигли наибольшей силы за всю её историю. А в это время на Руси, наоборот, политический и династический кризис принимают угрожающие размеры. На великокняжеском престоле – по наследственному праву и по закону – сидит Михаил Тверской. Но он ссорится со всеми: сначала – с Москвой, потом – с Новгородом и, наконец, на Поместном соборе 1311 г. – ещё и с митрополитом Петром Волынцем. Недруг сразу новгородского веча и митрополита – это практически правитель без шансов. И он едет к Узбеку просить большое войско против Новгорода – тогда остальные утихнут. ГЛАВНОЕ – Михаил гарантирует надёжность русской части Волжского торгового пути. Хана терзают очень смутные сомнения – ведь раньше русские (Владимиро-Суздальские) князья просили войско для своих междуусобиц, и то – давали тому, за кого были церковь и Новгород – Александр Невский против Андрея при 2-м Северном Крестовом походе в 1252 г. и Андрей Александрович против Дмитрия Александровича в 1293 г. при Третьем Северном Крестовом походе. Никогда не просили князья крупных войск против больших Новгородского или Смоленского княжеств… Всё-таки Узбек решился. Войска Орды и низовые (т. е. Владимиро-Суздальские и Рязанские) полки князя Михаила соединились и двинулись к Селигеру. И у Торжокской крепости встретились с новгородской фалангой – самой сильной после конницы Золотой Орды. Однако новгородцы, исчислив все свои победы, решили биться, не вступая ни в какие переговоры. Они не собирались идти на ПОЛИТИЧЕСКИЕ УСТУПКИ. Их ошибка состояла в том, что на войну пошли одни новгородцы, не призвав псковитян, ладожан и полки из Великих Лук. А это значит, что численность их железной пехоты не превышала 3000 человек против 12–15 тысяч союзников. С обеих сторон собрались качественные, боеспособные войска. Но опять же заметим, новгородцы не взяли в поход свою знаменитую тяжёлую конницу – Владыкин полк, понадеявшись управиться одной тяжёлой пехотой. 10 февраля 1316 г. произошло сражение. Одно из крупнейших сражений на Руси в XIV веке. Крупнее были только Вожское и Куликовское. Новгородцы были побеждены, но, яростно и люто сопротивляясь, – никогда, по сказанию летописца, новгородцы не изъявляли такого мужества, – они не были опрокинуты, а отступили и заперлись в крепости. Заключили мир, Новгород обещал заплатить контрибуцию. И татары ушли. Отметим, что на этот момент все три стороны сохранили лицо отважных воинов. Но политически взять под контроль Новгород не удалось даже объединённому войску Золотой Орды и Центральной России. Впрочем, после сражения они и Торжок-то штурмовать уже не хотели.
Составили грамоту:
«Вел. князь Михаил условился с Новгородом не вспоминать прошедшего… отдать без выкупа пленных, взятых по всей земле новгородской. В. к. Михаил и бояре его не должны наводить рати его на Новгород и не задерживать гостей в Суздальской земле и нигде (а это – тяжёлое политич. поражение, несмотря на контрибуцию в 12 000) [394].
А за все за то князь получает с Новгорода 12 000 серебра, и в эту сумму зачислить те 3000, что взяли княжеские поверенные Федор Юрьевич и Ельферий Жид Слалич у заложников; заплатить эти деньги в 3 срока в низовой вес, т. е. вдвое легче новгородского; по уплате первой же условленной части князь должен пустить в Новгород хлеб и всяких гостей; последний срок уплаты – Вербное воскресенье; а когда князь получит серебро, то по целованью должен отпустить всех заложников. Новгород должен держать княженье честно, без обиды, а князь великий должен держать Новгород без обиды по пошлине. Когда Новгород заплатит все 12 000 сер., то князь должен изрезать две прежние грамоты [грамоты, написанные у Волги и в Торжке]».
Понимая ситуацию, Михаил решил дожать ослабленных боем северян. В том же 1316 г. тверской князь снова идет в поход на Новгород. А ситуация заключалась в том, что вел. князь Михаил никаких политических уступок не добился. Договорная грамота была заключена «по старине», а значит – на новгородских условиях. (В. С. Борзаковский [395].) Особой строкой было прописано, что князь Михаил и бояре его не должны наводить рати на Новгород и не задерживать гостей в Суздальской земле и нигде. А это действительно было крупным политическим поражением. Ведь у новгородцев тоже нередко были проблемы с мобилизацией боеспособных ополчений Пскова, Руссы, Ладоги, Великих Лук. Т. е. крупных городов. Да и в самом Новгороде. Особенно с мобилизацией главной ударной силы – тяжёлой конницы Владыкина полка. Потому что у княжеской позиции нередко находились сторонники внутри Северной Республики либо соблюдавшие нейтралитет. Теперь же, на основании договорной грамоты, при любом призвании на Новгород татар, литвы или немцев, даже просто наёмников, Новгород имел полное право говорить о нарушении договорных обязательств. А это облегчало мобилизацию его сильнейших и боеспособнейших на Руси войск, закалённых боями с викингами и тевтонами. Тверской князь получал только контрибуцию. Это после совместного похода войск Орды и Центральной России. Гора родила мышь, к тому же дохлую. Князь Михаил так и остался «хромой уткой», против него по-прежнему были и митрополит, и Новгород. Узбека снова стали терзать сомнения: а стоило ли посылать армию против Новгорода? И понимающий ситуацию князь Михаил сгоряча решает дожать Новгород сам. Однако новгородцы разгадали замыслы Михаила о решительном походе на Новгород. Они укрепили столицу, призвали жителей Пскова, Ладоги, Русы, корелов, ижерцев, вожан и серьёзно готовились к битве. Получилось так, что, когда князь подошёл к Новгороду, его встретило войско, по численности значительно превосходившее то, что было у Торжка. Как пишет Карамзин, «князь имел ещё друзей между новгородцами, но робких, безмолвных: ибо народ свирепо вопил на вече и грозил им казнью» [396]. Если перед торжокской битвой у князя ещё было довольно много сторонников, то теперь, после яростной битвы и грабежа раненых, все новгородцы объединились против него самого и его низовой армии. Михаил, с усталым войском, был изумлён многочисленностью собранных Новгородом ратников. Он простоял некоторое время близ города и, тревожимый их малыми отрядами с разных сторон, не отважился на решительные боевые действия, начав отступление. Чувствуя недостаток в провианте, князь решил идти назад ближайшею дорогой, сквозь дремучие леса. Там войско его потеряло дисциплину, организованность и между озёрами и болотами не могло найти пути удобного [397]. Кони, люди падали мёртвыми от усталости и голода. Воины сдирали кожу со щитов своих, чтобы питаться ею (Карамзин; Борзаковский). Пришлось бросить или сжечь обозы. Князь вышел в конце концов из этих мрачных мест с одной пехотой, малой числом, изнурённой и почти безоружной. Это было тяжёлое поражение, причём без решительных сражений. Практически полная и одномоментная потеря всех рыцарских лошадей, таких дорогих и, что ещё более важно, долго и с большим трудом обучаемых, была настоящей катастрофой для тверской дружины. Потому что эту потерю, в отличие от железных сабель, мечей и кольчуг, невозможно было восполнить в короткое время.
