Шапи Казиев - Имам Шамиль
Тогда же в Эрпели Шамиль решил преподать урок неотвратимости наказания, ждущего предателей. Он разрушил и сжег дом князя Уллубия, который после битвы за Ахульго был назначен в Гимрах старшиной и сжег дом Шамиля Этот же самый Уллубий дважды пытался отравить Шамиля, подсылая к нему убийц с ядом. Но оба раза заговор был раскрыт.
Вернувшись в Темир-Хан-Шуру, Клюгенау значительно укрепил свой отряд и вновь двинулся в горы, пылая мщением и надеясь не дать Шамилю укрепиться в Дагестане. К тому времени Шамиль, утвердив свою власть во множестве сел, пришел в Гимры, после чего распустил часть войск ввиду начавшейся в горах жатвы. Здесь его и застал Клюгенау 14 сентября. Гимры так часто подвергались нападениям, что захватом села Клюгенау мог руководить с закрытыми глазами. Те же орудия на окрестных высотах, те же завалы в ущелье на подступах к аулу, те же укрепленные сакли, которые горцы не сдавали до последнего. И все же Клюгенау потребовалась целая неделя, чтобы овладеть селом. Опытные, закаленные в боях мюриды 1840-го были уже совсем не теми новобранцами Гази-Магомеда 1832-го. Шамиль был вынужден отступить, контратаковал, но отбить родное село ему не удалось.
Однако не удалось и Клюгенау положить конец деятельности Шамиля в Дагестане. Восстание вскоре охватило всю Аварию.
ПРЕКРАСНАЯ ПЛЕННИЦА
Пока Шамиль был занят дагестанскими делами, его наибы развернули в Чечне партизанскую войну. Генерал-лейтенант Галафеев не в силах был поспеть за мобильными отрядами и нес большие потери в густых лесах, а на открытых местностях находил лишь покинутые аулы. И пока одни завлекали противника в глухие дебри, другие совершали опустошительные рейды на линейные крепости.
На рассвете 11 октября наиб Магомед Ахвердилав подошел к крепости Моздок. Все было окутано густым туманом, и наиб рассчитывал захватить городок внезапным вторжением. Однако туман скрывал не только нежданных гостей, но и разлившийся после сильных дождей Терек. Пока искали брод, туман рассеялся и горцев заметили со сторожевых вышек. Горцы бросились на приступ, но шквал картечи заставил их остановиться. В Моздоке стоял сильный гарнизон, и взять крепость открытым натиском было невозможно.
Не сумев достичь главной цели, Ахвердилав обложил крепость и предал все вокруг опустошению. Имение генерала князя Бековича-Черкасского было полностью разорено. В Моздоке жило много состоятельных людей, и Ахвердилав захватил богатую добычу. Сверх того он взял в плен дюжину горожан, надеясь получить за них выкуп.
Не успел Ахвердилав удалиться за Терек, как его догнали посланцы из Моздока, предлагая выкупить пленных. Ахвердилав легко расстался почти со всеми. Не вернул он лишь юную армянку Анну, дочь моздокского купца-миллионщика Улуханова. Девушка обладала удивительной красотой, которая, как надеялся Ахвердилав, смягчит его вину за неудачный штурм крепости.
В ожидании возвращения Шамиля из Дагестана Ахвердилав устроил Анну в лучшем из имевшихся у него помещений. Деньги же, полученные за других пленных, за вычетом установленного взноса в казну Имамата, раздал нуждающимся чеченцам из своего наибства. Несколько раз прибывали посланцы купца Улуханова, предлагали за Анну огромный выкуп, взывали к милосердию и армянскому происхождению самого Ахвердилава, но тот всякий раз отвечал, что дело это особой важности и что судьбу Анны может решить только сам имам.
Когда Шамиль вернулся в Чечню, Ахвердилав явился к нему со склоненной головой. Повинившись за невзятую крепость, он объявил, что привез имаму сокровище, которого не стоят все крепости вместе взятые.
Увидев Анну, Шамиль, может быть, впервые ощутил незнакомое чувство, охватившее неизъяснимым трепетом все его существо. Он долго молчал, глядя на это чудесное создание. Чувствовал, как красота пленницы властно берет в плен его самого. Очнувшись от наваждения, он сказал своему наибу:
- За ангелов денег не берут.
Через несколько дней он велел отправить девушку обратно без всякого выкупа. ...Если только сама она не пожелает стать его женой.
Но что-то свершилось и в душе юной пленницы. Она отказалась возвращаться домой и согласилась выйти замуж за Шамиля. Анне было тогда 18 лет. На Кавказе, так же как и в России, брак заключался только между единоверцами. Анна приняла ислам и новое имя - Шуайнат, после чего и был совершен обряд бракосочетания. Нарекая невесту новым именем, найденным им в книге о благочестивых женщинах, Шамиль вспоминал, как его самого обратили из Али в Шамиля и какие чудесные изменения произвело в нем это событие. Он верил, что с его юной женой произойдет то же самое. Так оно и случилось, с тех пор и до самой смерти Шамиля Шуайнат оставалась его любимой и преданной женой.
Наиб Ахвердилав не раз становился участником необыкновенных романтических историй. Одна из них произошла с ним самим. Однажды в Чечне он увидел девушку необычайной красоты и грации. Ахвердилав решил, что это его судьба, и попросил своего друга - чеченского наиба сосватать ему прекрасную чеченку. Наиб отправился к родителям девушки и вскоре обрадовал взволнованного друга их согласием. Увозя в Дагестан свою невесту, Ахвердилав был счастлив как никогда. По горским обычаям невесте полагалось грустить, но скупые слезы невесты Ахвердилава показались ему слишком горькими. Он осторожно, мизинцем, снял слезинку с глаз девушки и попросил открыть причину ее печали. Девушка молчала. Но настойчивый Ахвердилав добился от нее неожиданного признания, ранившего его в самое сердце. Девушка любила его друга - того самого наиба, которого Ахвердилав посылал сватом. Верный мужской дружбе и своему обыкновению решать трудные дела посредством кинжала, Ахвердилав тут же отрубил свой мизинец, коснувшийся девушки. Подобные рыцарские поступки не были в горах редкостью. На свадьбе друга Ахвердилав был самым желанным гостем.
ПЕРЕХОД ХАДЖИ-МУРАДА К ШАМИЛЮ
В конце того же 1840 года случилось еще одно событие, заметно повлиявшее на дальнейший ход Кавказской войны.
Аварский старшина Хаджи-Мурад был в Дагестане весьма известной личностью. Несмотря на то, что управлять Аварией после истребления ханского дома был назначен родственник аварских ханов Ахмед-хан Мехтулинский, настоящим правителем был Хаджи-Мурад. Славу свою он добыл отнюдь не участием в убийстве имама Гамзат-бека и не благородным происхождением, а безумной храбростью, неукротимой силой и воинскими талантами. На сабле его было написано: "Не вынимай из ножен без нужды", но лишь благодаря Хаджи-Мураду, которому едва исполнилось 20 лет, горная Авария все еще оставалась независимой от Шамиля.
Как это часто случается, заслуженная популярность его в народе не давала покоя формальным правителям ханства, опасавшимся, что власть окончательно перейдет к Хаджи-Мураду. Бессильная зависть оборачивалась клеветой и доносами начальству. Но это не помогало, и Ахмед-хан старался всячески утвердить свое превосходство, допекая Хаджи-Мурада мелочными придирками и невыполнимыми приказами. Он выжидал, пока Хаджи-Мурад не выдержит издевательств и выкажет открытое неповиновение, чтобы затем уничтожить его на "законных" основаниях.
Ждать пришлось недолго. Царский гарнизон в Хунзахе нуждался в дровах, а доставлять их с плоскости было делом хлопотным и опасным. Тогда Ахмед-хан велел Хаджи-Мураду обложить этой повинностью население ханства - по вьюку с каждого дома. Население резонно ответило отказом, потому что на Хунзахском плато леса не растут. Когда Хаджи-Мурад сообщил Ахмед-хану, что приказ его не может быть исполнен, тот решил, что настал его звездный час.
Хаджи-Мурад был обвинен в том, что он возмущает население против властей и принуждает к неповиновению. Сверх того Хаджи-Мурад объявлялся тайным сторонником Шамиля, хотя последний должен был числить его своим личным врагом за убийство Гамзат-бека.
Клюгенау, которого целый год преследовали неудачи, решил отличиться в раскрытии опасного заговора и сгоряча велел Хаджи-Мурада арестовать. И без того униженный вздорными подозрениями, Хаджи-Мурад был на девять дней позорно прикован к пушке и подвергался всяческим оскорблениям. Затем его заковали в кандалы, завязали рот, чтобы он не смог позвать на помощь родственников, и ночью тайно отправили в Темир-Хан-Шуру под усиленной охраной.
Дорога была длинная и трудная. Чтобы сократить путь, конвой направился по узкой тропе, проходившей над глубоким ущельем. Начальник конвоя, прежде бывший с Хаджи-Мурадом в дружеских отношениях, из сострадания разрешил снять кандалы. Хаджи-Мурад теперь шел между двумя солдатами, державшими концы веревки, которой были связаны руки арестанта. Но не таков был гордый Хаджи-Мурад, чтобы долго сносить унижение, которое для него было хуже смерти. В самом опасном месте он вдруг оттолкнулся от каменной стены и бросился в пропасть. Увлеченные им за собой конвоиры разбились насмерть об острые уступы, а сам Хаджи-Мурад исчез в темной бездне. Конвой не сомневался, что погиб и Хаджи-Мурад, о чем и сообщил начальству по прибытии в Темир-Хан-Шуру.
