Марлис Штайнер - Гитлер
Король Людовик III отрекся от престола; его примеру последовали монархии Ольденбурга, Брауншвейга и Штутгарта. Непонятной оставалась судьба Пруссии и рейха. 7 ноября депутат-социалист Филипп Шайдеманн в ультимативной форме потребовал отречения Вильгельма II. Но потребовался еще целый ряд маневров и угроза большевистской революции, чтобы Макс Баденский взял на себя смелость объявить об отречении кайзера, – даже не поставив того в известность. Вокруг рейхсканцелярии собирались толпы демонстрантов; независимые социалисты и группа «Спартак», подогревая письмами Карла Либкнехта, которые он писал в тюрьме, выступили с призывом ко всеобщей стачке. Вместе с Либкнехтом работала социалистка польского происхождения Роза Люксембург. Социалисты, представлявшие большинство в правительстве, и их лидер Эберт, поняв, что необходимо возглавить народное движение, чтобы инициативу не перехватили независимые и спартаковцы, требовали у князя права руководить канцелярией и войсками. Иначе, пугали они, порядка не удержать. При этом социалисты уверяли, что армия на их стороне и что они готовы к созыву Учредительного собрания, которое и решит судьбу Германии. Макс Баденский, не в силах справиться с ситуацией, назначает Эберта канцлером – в нарушение всех законов. Одновременно Филипп Шайдеман из окна библиотеки парламента провозгласил республику. У рейха отныне не было ни конституции, ни правительства. Армия лишилась легитимности, а комиссия по ведению мирных переговоров во главе с Эрцбергером – полномочий. В довершение всего Либкнехт заявил в Берлинском дворце Гогенцоллернов, что ни один из них больше не ступит сюда ни ногой, и объявил Свободную социалистическую республику Германии. Приблизительно тогда же представитель левого крыла независимых социалистов, до того руководивший телеграфной службой в советском посольстве, самочинно провозгласил себя шефом полиции. Наконец, Либкнехт захватил помещение редакции консервативной газеты и вместе с группой спартаковцев начал издавать «Красное знамя».
Эберт оказался в ситуации «незаконной, нелепой и пугающей». Нелепой потому, что он был канцлером империи, прекратившей существование с провозглашением республики; незаконной потому, что его назначение не было одобрено монархом, так и не подписавшим официального отречения; пугающей потому, что его собственное положение напоминало положение Керенского в России годом раньше. В любую минуту спартаковцы могли двинуться по пути большевизма, а Либкнехт или кто-то еще стать немецким Лениным. Найти выход ему помог звонок преемника Людендорфа, генерала Гренера, по прямой линии между канцелярией и Генштабом. Гренер сообщил, что кайзер принял решение укрыться в Нидерландах. Гинденбург дал согласие взять на себя ответственность за армию, которую он готов привести в Германию после заключения мирных соглашений. Генерал также дал понять Эберту, что верховное командование признает легитимность нового правительства в случае, если оно предпримет шаги к наведению порядка и поддержанию дисциплины в войсках, наладив регулярное снабжение и бесперебойную работу железнодорожного транспорта. Кроме того, от нового правительства ждут бескомпромиссной борьбы против большевизма, в чем ему будет оказано всяческое содействие. Этот «оборонительный пакт» между лидером социалистов и виднейшим представителем прежней военной элиты очертил контур будущей эволюции немецкого государства: ни о полном разрыве с прошлым, ни об установлении нового порядка не могло идти и речи.
6 февраля 1919 года в небольшом городке Веймаре собралась Национальная ассамблея, в задачи которой входила разработка новой конституции и подписание мирного договора. Охрану депутатов, опасавшихся массовых возмущений революционно настроенного народа, несли военные. 21 февраля демократ Гуго Пройсс представил собранию проект конституции. После 45 заседаний проект был принят в первом чтении. Документ включал две части: первая определяла структуру и функции рейха, вторая – права и обязанности немцев. Второе чтение потребовало еще 10 заседаний, пока наконец текст не был 31 июля 1919 года принят большинством голосов (262 против 75). Оппозицию составили крайне правые и крайне левые.
Новый Основной закон заменил конфедеративное государство Бисмарка на федеративный республиканский рейх. Вместо 25 государств империи было сформировано 17 земель, каждая из которых должна была принять собственную республиканскую конституцию, предусматривающую всеобщее избирательное право, и собственный сейм (ландтаг). В полномочия земель входила социально-экономическая сфера, а также религия, включая общеобразовательные учреждения и церкви. В решении финансовых вопросов приоритет принадлежал рейху – как и в решении вопросов международной политики и управления армией. Больше всего споров вызвала статья 48, в соответствии с которой президент, избираемый всеобщим голосованием сроком на семь лет, получал право править страной с помощью указов в периоды кризисов. В два последних года существования республики эта статья сыграла роковую роль.
Но еще до того, как новая конституция смогла утвердиться, она была подточена двумя мифами, благодаря которым в дальнейшем осуществилось объединение разобщенного народа и значительно усилились ее противники. Этими двумя мифами были ложная идея о вине немцев в развязывании войны и легенда о «ноже в спину».
11 ноября 1918 года, после подписания мира, больше похожего на капитуляцию, немецкая армия вернулась на родину организованными порядками – на многих немцев произвело впечатление, что они вовсе не были проигравшей стороной. Отсюда до признания лиц, подписавших перемирие, предателями оставался всего шаг. Значительная часть населения отказывалась верить в поражение, поскольку вплоть до августа в них поддерживали уверенность, что на фронте все обстоит благополучно. Мечты о величии Германии, культивируемые с конца XIX века и усердно питаемые во время войны, делали подобный исход войны попросту невозможным. Людендорф, забыв о собственных пораженческих настроениях, теперь упрекал Макса Баденского в соглашательстве с «миром-банкротством».
В месяцы, последовавшие за перемирием, в течение которых союзные и присоединившиеся державы готовили в Париже договор, усилилась деятельность правых радикалов, обвинявших в поражении революцию. Разумеется, свою роль в этом сыграло повсеместное распространение советов рабочих и солдат, стремившихся отобрать власть у прежней элиты. В конце ноября 1918 года независимый социалист Курт Эйснер – новый премьер министр Баварии – опубликовал документы, свидетельствующие об ответственности правительства Бетман-Гольвега за военную авантюру лета 1914 года, что вызвало волну протеста и в политических кругах, и среди широких масс населения. В публикации затрагивался вопрос не только о наказании лиц, виновных в затягивании войны (на чем особенно настаивала группа «Спартак»), но и об ответственности за неудачное ведение военных действий. Однако временное правительство, избранное рабочими и солдатскими советами 10 ноября 1918 года, руководимое Эбертом и включавшее шесть народных комиссаров (трех социал-демократов и трех независимых), избегало публичного обсуждения затронутой проблемы. Впрочем, независимые довольно скоро вышли из правительства – это случилось после кровавых событий декабря 1918-го и 11 января 1919 года (так называемая красная неделя, во время которой были убиты Карл Либкнехт и Роза Люксембург).
Первое законное правительство, сформированное Шайдеманом после выборов 19 января (в его состав вошли социал-демократы, демократы и центристы) с целью созыва Учредительного собрания, назначило президентом Эберта, но снова ни разу не высказалось по поднятой проблеме. Фактически это означало одобрение внешней политики рейха. Эта сдержанность объяснялась отсутствием у социал-демократов опыта дипломатической работы, но также и нежеланием давать в руки союзникам дополнительные козыри против Германии. Социалисты, в 1914 году уверовавшие в тезис оборонительной войны и поставившие национальные интересы выше классовых, снова обратились к националистическому лексикону. Достаточно очевидным это сделалось после 7 мая 1919 года, когда союзники огласили условия мирного договора, и особенно после 16 июня, когда Клемансо направил Германии ноту, в которой возлагал на нее не только юридическую, но и моральную ответственность за развязывание войны. Министерство иностранных дел, в первую очередь департамент, возглавляемый фон Бюловом, развернуло активную кампанию в прессе с целью опровержения этих обвинений. Вскоре большинство газет заговорили о «неоспоримом стремлении Антанты к войне»; согласно официальным документам, подчеркивали они, главная вина за развязывание войны лежит на царской России. В конце мая 1919 года ряд профессоров (Дельбрюк, Монтгелас, Мендельсон-Бартольди и Макс Вебер) составили «меморандум», адресованный союзникам. Согласно их «экспертной оценке», прежний режим действительно допустил немало «ошибок», однако не был повинен в поджигании войны. Раздавалось все больше голосов против подписания договора, но выбора у правительства не было – в случае отказа союзники грозили применить силу.
