А. Мелехин - Чингисхан. Имперская идея
Для монголов XIII века грабеж был одной из главных причин, заставлявших их отправляться в походы. И каждый из них со всей четкостью понимал, что цена этому грабежу – его собственная голова.
Ч. Чойсамба[54]Затем монголы назначили на управление (Дженда) Али-Ходжу, который был из низов Бухары и еще перед выступлением (Чингисхана) попал к нему на службу, и ушли к Янгикенту. Завоевав его, они посадили там (своего) правителя. Оттуда Улус-иди (Зучи. – А.М.) двинулся в поход на Каракорум (что в Дешт-и Кипчаке) (имеется в виду ставка тюрков-канлы. – А.М.).
Когда Чингисхан прибыл в Отрар и назначил для ведения военных действий в окрестности (своих) сыновей и эмиров, он послал в Бенакет Алаг-ноёна, Сакту (Суйхэту чэрби. – А.М.) и Бука (Тахай. – А.М.), всех трех с пятью тысячами людей. Они (войско Алаг-нойна. – А.М.) пошли туда с другими эмирами, присоединившимися к ним из окрестностей. (Наместник Бенакета) Илгету-мелик с бывшим у него войском, состоящим из (тюрков) – канлыйцев, сражался (с монголами) три дня, на четвертый день население города запросило пощады и вышло вон (из города) до появления покорителей. Воинов, ремесленников и (простой) народ (монголы) разместили по отдельности. Воинов кого прикончили мечом, кого расстреляли, а прочих разделили на тысячи, сотни и десятки. Молодых людей вывели из города в хашар и направились в Ходженд.
Отдельным средством в осадном искусстве монголов была осадная толпа. Хашар, или буквально «толпа», прием давно известный на Востоке. Он заключается в том, что войско завоевателей использует согнанное население завоевываемой области на тяжелых вспомогательных работах, чаще всего осадных…
До совершенства этот прием довели монголы… Хашар стал и тактическим приемом, который монголы стали очень широко использовать. Он заключается в применении хашара как живого щита для… атакующих колонн монголов и для действия таранов…
Другой особенностью применения хашара монголами было использование его как непосредственного орудия штурма, его первой волны. Этот бесчеловечный прием помимо основной цели – заставить обороняющихся израсходовать средства обороны по людям хашара, сохранив собственно монголов, – давал еще дополнительный психологический эффект воздействия на защитников. Сопротивляться людям, согнанным в хашар, было трудно, если не невозможно…
Р. П. Храпачевский[55]Когда они (войско Алаг-ноёна. – А.М.) прибыли туда (в Ходженд. – А.М.), жители города укрылись в крепости. Тамошним эмиром был Тимур-мелик, человек-герой, очень мужественный и храбрый. (Еще до прихода монголов) он укрепил посредине Сейхуна (Сырдарьи) в месте, где река течет двумя рукавами, высокую крепость и ушел туда с тысячей именитых людей. Когда подошло войско (противника, то взять эту) крепость сразу не удалось, благодаря тому что стрелы и камни катапульт не долетали (до нее). Туда погнали в хашар молодых мужчин Ходженда и подводили (им) подмогу из Отрара, городов и селений, которые были уже завоеваны, пока не собралось пятьдесят тысяч человек хашара (местного населения) и двадцать тысяч монголов. Их всех разделили на десятки и сотни. Во главу каждого десятка, состоящего из тазиков, был назначен монгол, они переносили пешими камни от горы, которая находилась в трех фарсангах, и ссыпали их в Сейхун. Тимур-мелик построил двенадцать баркасов, закрытых сверху влажными войлоками, (обмазанными) глиной с уксусом, в них были оставлены оконца.
Ежедневно он ранним утром отправлял в каждую сторону шесть таких баркасов, и они жестоко сражались. На них не действовали ни стрелы, ни огонь, ни нефть. Камни, которые монголы бросали в воду, он выбрасывал из воды на берег и по ночам учинял на монголов неожиданные нападения, и войско их изнемогало от его руки. После этого монголы приготовили множество стрел и катапульт и давали жестокие бои.
Тимур-мелик, когда ему пришлось туго, ночью снарядил семьдесят судов, заготовленных им для дня бегства, и, сложив на них снаряжение и прочий груз, посадил туда ратных людей, сам же лично с несколькими отважными мужами сел в баркас. Затем зажгли факелы и пустились по воде подобно молнии. Когда монгольское войско узнало об этом, оно пошло вдоль берегов реки. Повсюду, где Тимур-мелик замечал их скопище, он быстро гнал туда баркасы и отгонял их ударами стрел, которые, подобно судьбе, не проносились мимо цели. Он гнал по воде суда, подобно ветру, пока не достиг Бенакета. Там он рассек одним ударом цепь, которую протянули через реку, чтобы она служила преградой для судов, и бесстрашно прошел (дальше). Войска с обоих берегов реки сражались с ним все время, пока он не достиг пределов Дженда и Барчанлыгкента.
Зучи-хан, получив сведения о положении Тимур-мелика, расположил войска в нескольких местах по обеим сторонам Сейхуна. Связали понтонный мост, установили метательные орудия и пустили в ход самострелы.
Тимур-мелик, узнав о засаде [монгольского] войска, высадился на берегу Барчанлыгкента и двинулся со своим отрядом верхом, монголы шли вслед за ним. Отправив вперед обоз, он оставался позади его, сражаясь до тех пор, пока обоз не уходил (далеко) вперед, тогда он снова отправлялся следом за ним.
Несколько дней он боролся таким образом, большинство его людей было перебито, монгольское же войско ежеминутно все увеличивалось. В конце концов монголы отобрали у него обоз, и он остался с небольшим числом людей. Он по-прежнему выказывал стойкость и не сдавался. Когда и эти были также убиты, то у него не осталось оружия, кроме трех стрел, одна из которых была сломана и без наконечника. Его преследовали три монгола; он ослепил одного из них стрелой без наконечника, которую он выпустил, а другим сказал: «Осталось две стрелы по числу вас. Мне жаль стрел. Вам лучше вернуться назад и сохранить жизнь». Монголы повернули назад, а он добрался до Хорезма и снова приготовился к битве. Он пошел к Янгикенту с небольшим отрядом, убил находившегося там (монгольского) правителя (шихнэ) и вернулся обратно. Так как он не видел для себя добра в своем пребывании в Хорезме, то отправился дорогою на Шахристан (область на юго-восточном побережье Каспийского моря. – А.М.) следом за султаном и присоединился к нему.
Очевидно, войско Алаг-ноёна к весне 1220 года окружило город Ходженд. Отнюдь не случайно, что основные силы войска хорезмшаха, на которые он возлагал главную надежду, были сосредоточены именно здесь, в Ходженде и, главное, в Самарканде. Начиная с весны 1219 года, когда войско Зэва внезапно появилось в этом районе, хорезмшаху не давала покоя мысль о том, что решающее сражение с монголами должно произойти в Ферганской долине, в верховье Сырдарьи. Это и побудило его собрать свои главные силы в Ходженде и Самарканде. Приковав своими действиями внимание хорезмшаха к Ферганской долине, войско Зэва позволило основным силам во главе с Чингисханом беспрепятственно форсировать Сырдарью и продолжить наступление на Бухару. К тому времени вся территория вдоль реки Сырдарья от ее истока до устья контролировалась монгольскими войсками.
Находившийся до этого «в тени», Чингисхан во главе своего войска в январе 1220 года неожиданно появился у города Зарнук…
Х. Шагдар[56]Младший сын (его) Тулуй, прозвание которого было Еке-ноён, соизволил двинуться при нем (Чингисхане. – А.М.), по дороге на Зарнук, с многочисленным войском. На рассвете они неожиданно достигли этого города. Жители тех окрестностей в страхе перед этим великим войском укрылись в крепости. Чингисхан послал к ним в качестве посла Данишменд-хаджиба с объявлением о прибытии (монгольского) войска и с предложением советов (о сдаче города). Группа подстрекателей (к сопротивлению) хотела ему (в этом) помешать. Он возвысил голос (и сказал): «Я, Данишменд-хаджиб, – мусульманин и рожден от мусульман, пришел послом по приказу Чингисхана, чтобы вас спасти от пучины гибели. Чингисхан сюда прибыл с многочисленным войском (из) людей боевых. Если вы вздумаете сопротивляться ему, он в один миг превратит (вашу) крепость в пустыню, а степь от крови – в (реку) Джейхун. Если вы послушаетесь моего совета и станете послушны и покорны ему, то ваши души и имущество останутся невредимыми!»
Когда они услышали эти благоразумные слова, то увидели свое благо в изъявлении покорности (монголам). Главные лица (города) выступили, выслав вперед группу людей с различного рода яствами.
Когда на стоянку (Чингисхана) дошел об этом доклад, Чингисхан спросил о положении начальствующих лиц Зарнука; соизволив разгневаться на их уклонение, он отправил гонца для их (скорейшего вызова) к себе. Они тотчас поспешили к стопам его величества и, став удостоенными различного рода особых благоволений, получили помилование.
