Екатерина Моноусова - Полная история рыцарских орденов
«Кавалеры с презрением отвергли бы бесчестный сей договор…»
Маленький Павел Петрович «Гарри Поттера» не читал. Зато воспитатель граф Никита Иванович Панин подарил ему книгу с причудливым названием — «История гостеприимных рыцарей святого Иоанна Иерусалимского, называвшихся потом родосскими, а ныне мальтийскими рыцарями. Сочинение г-на Верто д'Обефа, члена академии изящной словесности».
Говорят, мальчик зачитал сочинение аббата Верто до дыр. Особенно сладко и страшно было листать ее вечерами, когда свечи отбрасывали на стены таинственные тени. Вот воин в широкой мантии, а вот — восьмиконечный крест. Чуть дунул ветерок — и в полумгле уже колышутся знамена… Кажется, мужественные и благородные рыцари заменили одинокому подростку отца и мать. И когда эта самая мать действительно скончалась, новоиспеченный самодержец Павел I, наверное, вспомнил любимых героев своего детства — честных и благородных монахов-воинов, сражавшихся за светлое имя Христа. Впрочем, он их и не забывал — «романтический наш император», как назвал его Александр Сергеевич Пушкин, всегда представлял главным средством противодействия революционным идеям не что иное, как распространение рыцарского духа. Уже вторым своим указом Павел отменяет рекрутский набор — рыцарство, а не война, разорявшая казну, одержит победу над вольнодумством, источником которого является Франция.
А в самой Франции творились совсем уж крамольные вещи. Еще пять лет тому назад постановлением Конвента милые его сердцу госпитальеры лишились своих владений в этой стране. Испанское и португальское правительства тоже увеличили для рыцарей налоги, а владениям Ордена в Неаполе и на Сицилии пришлось еще тяжелее. В общем, доходы Ордена в год, когда Павел взошел на престол, едва ли составляли третью часть от тех, что были десять лет назад…
Возмущал Павла и тот факт, что кавалеры Ордена в числе других дворян были просто-напросто выдворены из Франции — как говорится, в никуда. В общем, стоило Джулио Литте завести в Петербурге разговор о необходимости союза между Мальтийским орденом и Россией — его голос был тут же услышан. Уже через два месяца, 4 января, состоялось подписание межгосударственной конвенции. С русской стороны свои автографы поставили обер-гофмейстер Александр Андреевич Безбородко и вице-канцлер Александр Борисович Куракин. От имени Ордена под документом значился: «Юлий Рене, бальи, граф Литта, кавалер Мальтийского Ордена Большого креста, кавалер по праву дворянства почетного языка Итальянского, командор разных командорств военного ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия III степени; польских орденов Белого орла и Святого Станислава кавалер, Российского флота контр-адмирал и полномочный министр знаменитого Ордена Мальтийского и Его Преимущества гроссмейстера».
Документ получился весомым — тридцать семь пунктов. Позже к ним было добавлено еще восемь. Согласно статье I, в России учреждалось великое приорство Ордена со «всеми теми отличностями, преимуществами и почестями, коими знаменитый Орден сей пользуется в других местах по уважению и благорасположению государей». Император возложил лично на себя обязанность следить за выполнением законов «братства рыцарей церкви» — ведь, по его мнению, «обязанности мальтийских кавалеров всегда неразлучны с долгом каждого верного подданного к его отечеству и государю». Та к англо-баварский язык пополнился русским, созданным вместо бывшего приорства польского. Тринадцать командорств с бюджетом более 300 тысяч польских злотых должны были возглавляться великим приором, коим назначался исключительно подданный русской империи. Порядок приема в рыцари был оставлен таким же, как и в бывшем польском приорстве — причем поначалу речь шла только о дворянах-католиках. Впрочем, уже в 1798 году последовал высочайший манифест «Об установлении в пользу российского дворянства ордена св. Иоанна Иерусалимского», по которому утверждались два приорства: римско-католическое и российско-православное.
Скрупулезный Павел I особое место уделил условиям, которым должен был соответствовать «рыцарь церкви». Столь жестких требований, пожалуй, не предъявлял к своим братьям ни один европейский орден. Кандидат должен быть потомственным дворянином не менее 150 лет. «Вступительный взнос» в орденскую казну составлял 2400 польских злотых, если речь шла об отроке (платили родители, избравшие для сына рыцарскую карьеру). 1200 монет вносил юноша, достигший 15 лет. Для тех же, кто претендовал на звание командора, был разработан целый свод правил. Главное — молодой честолюбец был обязан участвовать в четырех военных кампаниях по полгода каждая: в русской армии или на орденском флоте.
Надо сказать, что современные зарубежные исследователи весьма скептически относятся к той конвенции. Мол, сколь бы ни важна была политическая поддержка великой державы для Ордена, само создание приорства российского полностью противоречило его уставу. Живи Павел I в наше время, он бы весьма огорчился, ознакомившись с официальным «Ежегодником», который издается Мальтийским орденом в Риме. В выпуске за 1989 год на шестой странице читаем: «Провозглашение женатого некатолика главой католического религиозного ордена было полностью незаконным, неправомерным и никогда не признавалось Святым престолом. Несмотря на то что Павла I признали многие рыцари и ряд правительств, его необходимо рассматривать как великого магистра де-факто, но ни в коем случае не де-юре». А чтобы ни у кого не было сомнений в точности формулировок, этот французский текст переведен на итальянский и на английский.
Но в те далекие времена дипломатическому успеху Литты на Мальте рукоплескали. Величайшая держава взяла Орден под свое крыло — да и финансовые вливания пришлись как нельзя более кстати. Те м более что благодаря экономической хитрости Литты польский злотый при расчетах между Россией и Мальтой был оценен не в 15 копеек, как следовало бы, а в 25.
Впрочем, оставим в покое мелочные подсчеты. Дальнейшие события показали — Литта втянул и Орден, и Россию в игру по-крупному. Самые значительные фигуры того времени вышли на поле, чтобы разыграть вариант «мальтийской защиты». Польский рыцарь Рачинский отправляется на Мальту с подлинными актами конвенции и сопроводительными письмами Литты. Благополучно достигнув Анкона, он считает себя в безопасности. И в этот самый момент его настигает эскадрон французских войск, одновременно с ним вступивший в город. Содержимое курьерской сумки направляется Наполеону, который тут же представляет их Директории. «Чтение корреспонденции бальи Литты не было откровением для членов Директории», — пишет историк Ордена Пьер Редон. Зато оно стало таковым для Великого магистра Рогана, несколько дней спустя развернувшего французскую газету. Именно на ее страницах он ознакомился, наконец, с текстом конвенции, подписанной Литтой в Петербурге. Стоит ли говорить, что публикация сопровождалась ожесточенными обвинениями в адрес Павла I за его разбойничьи виды на Мальту…
Второй курьер с копией соглашения в середине июля все же достигает Валетты. Однако за два дня до того Роган умирает. Членам капитула удалось «по сусекам» наскрести денег на похоронную мессу. Бронзовый бюст на могиле Рогана в соборе Святого Иоанна и по сей день поражает туристов своей скромностью.
Преемником Рогана единогласно был избран великий приор Бранденбурга Фердинанд фон Гомпеш — 52-летний австриец, успевший послужить послом Мальты в нескольких странах. 7 августа 1797 года он, наконец, скрепил своей подписью акт ратификации зимней конвенции. В знак вечной благодарности капитул постановляет: возложить на Павла I титул протектора Ордена. Литту определяют чрезвычайным послом Ордена в Петербурге.
Рачинский пускается в обратный путь. На сей раз обошлось без приключений. И в ноябре император назначает великого приора — им стал принц Конде, живший в эмиграции в России. Утвержденный императором текст конвенции снова отправляется на Мальту в сопровождении Энтони О'Хара, сына ирландца, принятого на русскую службу еще во времена Елизаветы Петровны. Но не этот факт, а знаменитый роман Маргарет Митчелл навсегда прославит фамилию его предков…
Въезд графа Литты в Петербург в качестве полномочного посла выглядел не менее торжественно, чем въезд тамплиеров в Париж. Все связанное с Мальтийским орденом для императора Павла было исполнено особой романтики и таинственности. Немало загадочного было и в том, что графа сначала поселили в Гатчине, и лишь через некоторое время ему было дано указание отправляться в столицу. Вереница из сорока карет подкатила к подъезду Зимнего дворца 27 ноября. Литта, облаченный в красное, сидел в одной из них вместе с сенатором, князем Юсуповым и обер-церемониймейстером Валуевым. По свидетельству очевидцев, карета была запылена так, как если бы она исколесила пол-Европы. Ее сопровождали сорок рыцарей Ордена Святого Иоанна.
