Екатерина Монусова - История Крестовых походов
Рассказывают, что, когда пала последняя крепость острова, и Комнин, «покинутый своими людьми», явился к Ричарду с белым флагом, он молил лишь об одном: чтобы из уважения к его сану его не заключали в железные цепи. Ричард поклялся – и специально изготовленные для бывшего владыки острова серебряные оковы сомкнулись на его запястьях…
12 мая 1191 года в завоеванном Лимассоле, в капелле Святого Георгия король Ричард I Плантагенет и принцесса Беренгария Наваррская обвенчались. А 5 июня Ричард, наконец, отплыл в Сирию. Надо сказать, что французский монарх не преминул тут же предъявить своему английскому коллеге претензии на часть завоеванного острова. Мол, договор, заключенный ими еще во время сборов в поход, гласит: все земли, которые они завоюют на Востоке, делятся поровну. Ричард парировал: «Договор касается только земель, которые будут отвоеваны у мусульман». Вспыхнувшие было разногласия не испортили торжественной встречи. «Когда его величество приблизился к берегу, можно было разглядеть французского короля с его баронами и бесчисленное множество людей, сошедшихся навстречу, – сообщает хронист. – Он спустился с корабля. Услышали бы вы тут, как звучали трубы в честь Ричарда несравненного, как радовался народ его прибытию!..»
Английским флотом командовал брат Робер де Саблуа. К этому моменту тамплиеры в очередной раз остались без великого магистра, и он, наскоро принеся обеты, встал во главе братства. Выслуге лет, необходимой для того, чтобы занять этот пост, Саблуа противопоставил авторитет отважного воина. История обычно умалчивает о том, что новоиспеченный монах оставил дома жену и двоих детей, – как и о том, что он был неплохим поэтом. Его стихотворная жалоба «Ныне воспеть…» сделала бы честь любому трубадуру:
Увы, я безрассудством был охвачен,
И горький путь мне ныне предназначен.
Но сердце вдруг охватывает страсть…
Не дай, не дай безумному пропасть!
Я словно воспаряю над землею…
Прекрасная! Я вновь пленен тобою.
Но к милосердью поздно мне взывать,
Я выбрал смерть. Ее и стану ждать…
В Акре Робер де Саблуа, несомненно, нашел не одну родственную душу. Стихи, слагавшиеся под стенами осажденной крепости, вдохновлялись не только войной с неверными – Прекрасных Дам в лагере крестоносцев было немало. Юная королева Беренгария, ее фрейлины – под их томными взорами для отважных рыцарей и «смерть была красна»…
Тогдашний городской епископ Жак де Витри тоже не чурался прекрасного. Правда, его коньком были анекдоты – странствуя по белу свету, он собрал их великое множество. И столько же, если не больше, сочинил сам – дабы украшать ими свои проповеди, которые всегда собирали огромное число слушателей. Епископ Акры любил сочинять для узкой аудитории – скажем, для студентов или монахов. Две проповеди прямо адресованы рыцарям, вызывавшим его неподдельное восхищение. Он до небес превозносит их роль по защите святой церкви: от сарацин – в Сирии, от мавров – в Испании, от язычников – в Пруссии, от схизматиков – в Греции и от еретиков – повсюду, где ступала нога человека… Вот скачет четверка библейских лошадей – прообраз рыцарских орденов. Гнедая – тамплиеры, белая – госпитальеры, вороная – тевтоны и пегая – прочие братства, коих немало развелось повсюду. «Вы движетесь вперед в военное время, вы возвращаетесь назад во время мира; двигаясь вперед делом, возвращаясь в созерцание; отправляясь на войну сражаться, мирно возвращаясь к молитве; вы рыцари в битве и монахи в своем жилище…»
Далее следуют назидания – о гордыне и похвальбе, о гневе и сладострастии, о лени и скупости… Не стоит подражать повадкам петухов на птичьем дворе, дерущихся из одной лишь неприязни друг к другу. Не надо копировать повадок ночной птицы – совы, которая радуется неудачам других… Пусть не родится в сердцах рыцарей презрения к тем, кто слабее силой или по рождению, – «ибо бахвальство проистекает от тщеславия… Не только победа, но и храбрость идет от Бога. Два гордеца не поскачут в одном седле». Помните? Два рыцаря на одном коне, первая печать ордена Храма, по Жаку де Витри, – символ не бедности, а подлинного братства.
«Чтобы не посмели вы прожить ни одного дня в таком состоянии, в котором вы не решились бы умереть». Нечто подобное мы уже слышали: «Жить надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы…» Автор одного из главных бестселлеров эпохи развитого социализма, несомненно, обладал стойкостью подлинного рыцаря. А братья о том, как закалялась сталь, знали не понаслышке. Сарацинские мечи разили наповал – и вот Жак де Витри рассказывает историю о рыцаре, который в день сражения говорит верному скакуну: «Мой конь, мой добрый товарищ, я провел много добрых дней, скача на твоей спине, но этот день превзойдет все другие, ибо сегодня ты понесешь меня в рай…» Или другой рассказ – о воинах, столь ревностно соблюдавших посты, что они буквально валились с ног от слабости. «Слыхал я, как рассказывали об одном из них, рыцаре очень благочестивом, но совершенно не доблестном, который свалился со своего коня при первом же ударе копья, получив его в стычке с язычниками. Один из его братьев посадил его вновь в седло, с великой опасностью для самого себя, и наш рыцарь бросился на сарацин, которые его снова выбили из седла. Тогда второй, два раза подняв его и спасши, сказал: „Сеньор Хлеб с Водой, отныне поберегитесь, ибо, если вы еще свалитесь, поднимать вас буду не я!“»
Сопровождая крестоносцев в походы, Витри – уже «не писатель, а читатель» – провел нескончаемое время за книгами, которые обнаруживал в частных библиотеках. «Священная история» Гийома Тирского вдохновила святого отца настолько, что он решил создать собственную историю Востока, поведав всему миру о милых его сердцу рыцарях.
«Их доброе имя и слава об их святости, – писал он, – подобны сосуду с благовониями, распространяющему сладчайшее благоухание по всему миру, и все святые братства будут помнить их битвы и славные победы над врагами Христовыми. Рыцари же из всех уголков земли, герцоги и князья, по их примеру сбросив мирские оковы, отказавшись от суетной жизни и плотских утех ради дела Христова, спешили присоединиться к ним и разделить их святой обет служения». Самые отчаянные храбрецы того времени изъявили желание сражаться под знаменами рыцарских орденов. Много светских рыцарей встало в ряды воинов-монахов с крестом на левой стороне груди…
Высокая поэзия лилась под Акрой рекой – но у войны, даже самой благородной, как известно, неженское лицо. Решающую атаку остановила страшная эпидемия, от которой стали каждый день умирать десятки человек. В хрониках очевидцев эта болезнь названа красивым именем «леонардия» – но на деле это, скорее всего, была банальная цинга. Больных лихорадило, у них выпадали зубы и волосы, «были в дурном состоянии губы и рот». Не обошла цинга и обоих королей. Ричард, заболевший одним из первых, даже не смог принять участие в штурме города, который все-таки состоялся. Судя по тому, что отмечали очевидцы, – скорее всего, король был даже рад неудаче, постигшей его пока еще здорового соперника. «Короли, как и их войско, раскололись надвое. Когда французский король задумывал нападение на город, это не нравилось английскому королю, а что угодно было последнему, неугодно первому. Раскол был так велик, что почти доходил до открытых схваток».
Для выработки общего плана действий, пришлось даже избрать «третейских судей» – по трое с каждой стороны. Принятое ими решение было весьма обтекаемым: когда один король «штурмовал, другой обязывался защищать лагерь».
К последнему штурму готовились со всей серьезностью. Денно и нощно возводились осадные машины. Одна из них, построенная на пожертвования рядовых крестоносцев, получила название «Божья праща». Хроника гласит: «…И машины тамплиеров сшибли головы не одному турку, как и башня госпитальеров, которая раздавала хорошие щелчки, очень нравившиеся всем». Машины метали огромные камни, которые валили с ног по десятку мусульман кряду. «Один из таких камней показали Саладину. То были могучие морские валуны. Их привез из Мессины английский король. Но сам он все еще был в постели и невеселый».
Английский король привез с собой и чудо осадной техники под названием Malvoisin – «злой сосед». Эта осадная башня была изготовлена заранее и сопровождала Ричарда в его походе в Святую землю. Целый дворец, хотя и довольно скромный, – говорят, он даже зимовал в нем на Сицилии. Казалось, еще немного – и Акра рухнет!.. Осажденные уж молили Саладина о помощи – удерживать город недоставало сил. Когда, в один из дней, рыцарь по имени Обри Клеман, сжав в руках древко знамени, добрался до последних ступеней осадной лестницы, крепость спасло только чудо. Не выдержав тяжести штурмующих, лестница обрушилась, а отважного знаменосца сарацины железными крючьями втащили в город…
