Петр Рябов - История русского народа и российского государства. С древнейших времен до начала ХХ века. Том I
Лично свободные крестьяне – «люди», живущие большими семьями, коллективно владели землёй. Они были организованы в общины во главе с выборными «старцами», составляли основную массу земледельческого населения и платили небольшую дань великому князю. Существовали также и рабы, и зависимые от знати крестьяне. Но вообще сословия в ВКЛ были слабо дифференцированы.
Многоукладность, терпимость, федеративно-договорные принципы, сосуществование различных земель, конфессий, этносов, постоянное ослабление центральной власти – характерные черты жизни ВКЛ (во всём противоположные Монгольской Руси). В то время как в Монгольской (Северо-Восточной) Руси происходила трансформация в сторону азиатского деспотизма, в Литовской Руси (Западной и Южной) происходило развитие и укрепление киевских вечевых традиций. Городское вече, сохранившееся до середины XVI века, призывало и изгоняло князей и наместников, решало хозяйственные вопросы (подати, торговля, коллективное землевладение), осуществляло высший суд и решало вопросы внешней политики, формировало ополчение, избирало должностных лиц, заключало договоры. По словам А.Ю. Дворниченко, в ВКЛ «государство практически не принимало участия в осуществлении карательных функций». Литовско-Русское государство отчасти жило по традициям обычного права, отчасти по нормам «Русской Правды». И государственная власть, и крупная земельная собственность долго не получали серьёзного развития в ВКЛ. Суд вершился общиной и, в сущности, являлся земским (общественным), а не государственным органом. Корпорации шляхты, религиозные братства, казацкие республики, городские веча, сельские общины, цеха, объединявшие ремесленников одной профессии, – таково разнообразие социальных форм самоорганизации населения в Литовской Руси.
Однако ситуация начинает меняться в XVI веке, по мере усиления ополяченной католической аристократии (встающей над обществом и концентрирующей в своих руках власть и земельную собственность), роста крупного землевладения, формирования сословий, развития социальной дифференциации внутри городского населения, ведущей к гибели общины. Одновременно с этим начинается упадок местного самоуправления и общинных связей среди населения. В это время, по замечанию А.Ю. Дворниченко, «идёт процесс перехода от древнерусских городов-государств, с их ярко выраженными демократическими традициями, к сословно-аристократической монархии, с её социальными антагонизмами». Постепенно государственное право и суд приходят на смену обычному праву, города-государства подвергаются социальному расслоению и ослаблению, вся политическая власть в стране переходит к земельной аристократии (католической), шляхта резко обособляется от крестьян и слуг, великокняжеская власть ещё более ослабевает, а крестьянство лишается личной свободы. Город замыкается в своих рамках, а сельская округа переходит в руки крупных магнатов-землевладельцев. Реальной властью в стране становятся сеймики – местные съезды шляхты и великий вальный (общий) сейм всей Литвы (он избирает князя, решает вопросы войны и мира, издаёт законы и назначает подати).
Теперь права и привилегии городов не «выбивались» ими «снизу» в борьбе с князем, а «спускались сверху» по западным образцам («магдебургское право»: его получили Вильно, Троки, Ковно, Луцк, Полоцк, Киев, Минск и др.). Города, получившие от князя «магдебургское право», освобождались от княжеского суда, управления княжеской администрации и от исполнения рабочих повинностей, внося в казну князя небольшую ежегодную плату и выставляя отряд ополченцев. В распоряжение города навечно поступали угодья, мельницы, бани, торговые налоги и сборы. Половина избираемых в городские органы власти «советников» должны были быть католиками, а половина – православными. Они решали все судебные, финансовые и административные дела города. Своих представителей в органы городского самоуправления избирала также еврейская община.
Несмотря на постепенную полонизацию и окатоличивание части литовской шляхты, основная масса населения оставалась православной, а великие князья покровительствовали и православной церкви. По словам С.В. Думина: «Поклоняясь в Литве священным дубравам и принося жертвы Перуну, на русских землях литовские князья окружали заботой православную церковь… Если ордынцы несли в завоёванные страны свою систему управления и эксплуатации, безжалостно уродуя местные общественные структуры, чтобы приспособить их для нужд своей империи, то литовские князья вели себя в русских княжествах так же, как в свое время варяги: принимали местные обычаи, управляли «по старине», сохраняли сложившуюся ранее систему собственности. Литовские феодалы усваивали язык и письменность восточных славян; постепенная славянизация коренных литовских земель, продолжавшаяся в течение нескольких столетий, всё больше ограничивала ареал распространения литовского языка… Именно язык восточнославянского населения этого государства стал официальным (фактически государственным) языком, сохранив этот статус до конца XVII в. Всё это закономерно предопределило… отношение к Великому княжеству его восточнославянского населения: оно с тем же правом, что и литовцы, считало это государство своим.» Между прочим, древнерусский язык сохранился в Литовской Руси лучше и чище, чем в Монгольской Руси. Своя вера, обычаи, социальные традиции, нормы, язык и культура сохранялись и развивались здесь намного полнее и успешнее, чем на подвластной Орде части Руси, изуродованной татарским гнётом и изолированной от Европы.
Православная церковь в Литовской Руси, не будучи господствующей и гонимой, развивалась в сторону демократизации своей структуры. Церковный епископ здесь, как и в Новгороде, был представителем всей общины: в Киеве, Львове, Полоцке и других городах он избирался вечем. Как отмечал А.Ю. Дворниченко, в ВКЛ: «Община контролировала церковную организацию во всех её звеньях. Церковные земли были общей волостной собственностью, а волостные священники – выборной общинной властью». В соборе города хранились важные документы, печати, уставные грамоты. В Киеве в 1458 году по просьбе Литовского князя патриархом константинопольским была учреждена наконец самостоятельная православная митрополия, управляющая епископствами Полоцким, Смоленским, Брянским, Туровским, Луцким, Владимирским, Холмским, Перемышльским, Галицким. Если в Монгольской Руси церковь, усиливавшаяся при поддержке ханов Золотой Орды, стала единолично господствующей политической и идейной силой, непримиримо относящейся к любому инакомыслию, то в Литовской Руси она сосуществовала и вела диалог с уходящим язычеством и распространяющимся католицизмом. По мнению С.В. Думина, «это, кажется, способствовало демократизации местной церковной жизни, в том числе возникновению православных братств, объединений горожан, ограничивавших власть духовенства в церкви, облегчало проникновение идей Возрождения».
В то же время окатоличивание правящей династии и элиты мешало завершить процесс объединения всей Руси вокруг Вильно и порождало порой острые внутренние конфликты в ВКЛ. Как подчёркивает С.В. Думин: «Последствия выбора, сделанного Ягайло в 1385 г., в полной мере ощутили его преемники в XV в., когда конфликт между Литвой и Московским государством постепенно стал приобретать не только политический, но отчасти и религиозный оттенок». Если до этого (в XIV веке) Вильно выступала в роли объединителя всей Руси и избавителя от ига монголов, а Москва – в роли сепаратистского центра и прислужницы и агента Орды, то в XV веке Москва смогла облечься в одеяние защитницы православной веры от польского «латинства». Однако, по справедливым словам С.В. Думина: «В Великом княжестве Литовском и Русском политика веротерпимости была единственно разумной и возможной, и католическое крещение язычников, лишив православие надежды на роль господствующей религии, не ущемило прав православного населения». После долгой борьбы, в 1563 году православное население ВКЛ было окончательно юридически уравнено в правах с католическим и протестантским.
После смерти Витовта ВКЛ уже никогда более не достигало вершин политического могущества и не претендовало на роль объединителя всей Руси, постепенно всё более сближаясь с Польшей и следуя в фарватере её политических, религиозных и социально-экономических особенностей. Постепенно литовская знать смешивается с польской, принимает католичество, перенимает польские обычаи, резко расширяет свои права. Стремительно растёт крупное землевладение. На смену общинным и городским земельным угодьям приходят латифундии земельных магнатов, на которых трудится на барщине крестьянство. Шляхта и боярство отрывается от городской общины и сельского населения, оформляется в правящее сословие, подобно тому как в XVI веке городские жители, окончательно отделившись и от шляхты, и от земледельческого населения своих волостей, обретают почетный статус мещан – свободных горожан, несущих определённую службу государству. Единая до того городская община раскалывается на враждующие части, и происходит упадок городского ополчения как главной военной силы. На смену ему приходит шляхетское войско.
