Лидия Грот - Призвание варягов, или Норманны, которых не было
Согласно ПВЛ Лаврентьевской редакции, события в княженье словен перед призванием варяжских братьев разворачивались так: «Изгнаша варяги за море, и не даша им дани, и почаша сами в собе володети, и не бе в них правды, и въста род на род, [и] быша в них усобице, и воевати почаша сами на ся. Иреша сами в себе поищем собе князя, иже бы володел нами и судил по праву».
Никоновская летопись дополняет эту картину: «И по сем събравъшеся ръша к себъ: „поищем межь себе, да кто бы в нас князь был и владъл нами, поищем и уставим такового или от нас, или от казар, или от полян, или от дунайчев, или от варяг“. И бысть о сем молва велиа; овъм сего, овъм другаго хотящем, таже совъщавшася послаша в варяги».
Почему выбор пал на кандидата из варягов, разъясняет Воскресенская летопись, где читаем: «И в то время в Нове-городе некой бе старейшина, именем Гостомысль, скончиваеть житие, и созва владалца сущая с ним Новаграда и рече: „Совет даю вам, да послете в Прускую землю мудрые мужи и призовете князя от тамо сущих родов“».
Каким образом «тамо сущие роды» были связаны с княженьем словен, мы узнаем из Иоакимовской летописи, в которой рассказывается о том, что «Тостомысл бе муж елико храбр… имел четыре сына и три дочере. Сынове его ово на войнах избиени, ово в дому измроша, и не остася ни единому им сына, а дочери выданы быша суседним князем в жены…»
Вещуны предсказали, что «имать наследовати от своих ему… Единою спясчу ему о полудни виде сон, яко из чрева средние дсчере его Умилы произрасте древо велико плодовито и покры весь град Великий… Востав же от сна, призва весчуны, да изложат ему сон сей. Они же реша: „От сынов ея имать наследити ему“…»
ПВЛ опускает детали обсуждения, приводя только его конечный результат: «…идаша за море к варягам к руси… реша русь, чудь [и] словени и кривичи вся земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет, да пойдете княжить и володети нами».
Если освободить эту фразу от смыслового искажения (отождествления «наряд» со словом «порядок» вместо «власть»), привнесенного А. Л. Шлецером, то она логически завершает всю картину: представители княженья словен отправляются в страну, где находятся намеченные кандидаты на их княжеский престол, и обращаются к ним с приглашением занять этот престол в силу отсутствия у них власти-наряда (или представителя власти — «нарядника») в соответствии с правом и местом в ряду княжеского родословия.
Кроме летописей известен целый ряд других русских источников, посвященных родословию правителей Руси и характеризуемых в науке как легендарно-политические сказания русской литературы XIV–XVII вв., в которых также сообщается о княжеской родословной Рюрика и его братьев и повторяется, что они приглашались на правление в силу своих наследных прав и по причине отсутствия прямых наследников мужского пола после смерти Гостомысла.
Эти сведения русских источников подкрепляются и дополняются данными из произведений многих западных авторов XV–XVIII вв. (С. Мюнстер, С. Герберштейн, М. Стрыйковский, К. Дюре, А. Майерберг и др.). Из них мы, в частности, узнаем не только то, почему и кого призывали, но и откуда призывали: из южнобалтийской Вагрии (части современного Шлезвиг-Гольштейна).
XVI век — период крупных и знаменательных событий в европейской истории. Это было время общеевропейских потрясений, религиозных войн, смены культурно-этнических ориентаций, переоценки мировоззренческих принципов, складывания национальной государственности и пр. В такой обстановке естественно обострялся интерес к прошлому и стремление зафиксировать, сохранить в памяти старинные сведения, уносимые в небытие потоком новых пристрастий и взглядов.
Понятен в этой связи и интерес к генеалогическим материалам, которым была отмечена общественная мысль XVI–XVII вв., что хорошо иллюстрируется деятельностью составителей немецких генеалогий, в частности, генеалогий Мекленбургского герцогского дома, прямыми предками которых были правящие роды Вагрии и Ободритского дома, с отдаленных времен связанные междинастийными узами со многими европейскими домами, в том числе и на севере Восточной Европы. Среди наиболее известных исследователей генеалогий следует назвать Б. Латома и его Genealochronicon Megapolitanum (1610). Генеалогические изыскания Б. Латома были продолжены его соотечественником И. Ф. Хемницем. Согласно их сведениям, Рюрик был сыном вагрского и ободритского князя Годлиба. Результаты этих исследований были восприняты и получили развитие в работах немецких авторов XVIII в., таких, как знаменитый философ и математик Г.-В. Лейбниц, составители генеалогических таблиц И. Хюбнер, Ф. Томас, историки Г. Клювер, М. фон Бэр, Д. Франк, С. Бухгольц и др. Мекленбургские генеалогии и княжеское вагрско-ободритское родословие Рюрика были объектами исследования вплоть до середины XVIII в., а затем исчезли из науки под влиянием новых «теоретических» веяний, о которых разговор впереди.
Если мы оставим Запад и обратим наш взор на Восток, то сведения о княжеской власти в летописных княжениях (см. ПВЛ) дополняются сочинениями средневековых арабских и персидских географов и историков о Восточной Европе. Так, арабский географ IX в. Ибн Хордадбех, рассуждая ° титулах современных ему правителей, писал: «Титулы земных царей. Царь Ирака… (назывался также) Шаханшахом, — .цари Турка, Тибета и Хазара все называются Хаканами… Царь Славян (называется) Кнадзъ…». Трудами востоковедов (А. Я. Гаркави, В. В. Бартольда, Б. Н. Заходера, А. П. Новосельцева и др.) была переведена и проанализирована потестарная терминология, на основе чего было установлено, что термины, которыми арабские и персидские авторы определяли правителей славян (райис, малик, падишах), означали коронованных, наследственных государей.
Начиная с середины XVIII в. взгляд на призвание Рюрика стал радикально меняться и приобретать самые удивительные формы.
Перво-наперво был ликвидирован княжеский титул Рюрика, в силу чего Рюрик стал безродным наемником. Вместе с княжеским достоинством Рюрика бесследно исчезли и все летописные княженья с князьями, которые, согласно ПВЛ, «княжаше в роде своем». Начало этому положил Г. Ф. Миллер, который в своих работах объявил: «По изгнании варягов из северные части России упоминается о царе оныя земли Буриславе… чтобы он державствовал в Новегороде, за тем не может статься, что там в оное время правление было демократическое… В Несторовой яко в древнейшей российской летописи… наипаче объявляется, то новгородцы были без владетелей, пока варягов для принятия княжения назад не призвали».
Миллеру вторил и A. A. Шлецер: «Какая была цель призывающих? — Они не искали государя, самодержца в настоящем смысле. Люди, взращенные в дикой свободе и может… столь же мало знавшие, что такое значит Король, не могли вдруг и добровольно переменить гражданское свое право на монархическое. Они искали только защитников, предводителей, оберегателей границ… Но говорят, что трех братьев призвали быть Князьями, княжити, т. е. царствовать? Да и сами они, по своему роду, будто были Князья, т. е. государи, принцы. — Но надобно знать, что на других славенских наречиях значит еще и теперь слово Князь. В Лаузице оно вообще означает почтение: млоды Кнезь, молодой дворянин, Кнежне, барыня, Кнество, дворянство… Кому тут придет на ум принц или государь?»
Вот так-так. Как же это летописцы не углядели?! В Новгороде-то, оказывается, была демократия! А раз демократия, то князьям там быть не положено (так думали в XVIII в.).
Спасибо, хоть Миллер со Шлецером разъяснили. Однако разъяснили они не все, что было нужно. Просветив, что Рюрик князем не был, не договорили толком, а кем же он тогда был? И с тех пор толки и пересуды на эту тему не прекращаются.
Кого приглашали и зачем? «Смысл приглашения чужестранцев, очевидно, заключался в стремлении привлечь опытного полководца…»— говорят некоторые современные исследователи, прямо по Миллеру, поворачиваясь спиной к Нестору.
«Именно так, наняли по договору и все дела, — вторят другие. — Тогда это было самое обычное дело. Сейчас, например, в сити-менеджеры нанимают, а тогда нанимали в эти… в наемные военачальники, что ли».
«А почему же из своих спасителя Отечества не назначили?» — не унимаются вопрошающие. «Да ведь экспансия тогда викингская повсюду была, и на Западе, и на Востоке Европы, вот чтоб от экспансии уберечься, и пригласили», — запутываются объясняющие все больше и больше.
Что же произошло в научном мире в XVIII веке, что позволило Миллеру, Шлецеру, а за ним Карамзину и всей последующей чреде норманнистов отвернуться от сведений, подтверждаемых солидным корпусом разнообразных источников, и низвергнуть, казалось бы, ясные сведения о призвании Рюрика в безбрежное море фантазирования? Нашлись какие-то новые, бесспорные источники, которые позволили перечеркнуть всю вековую историографическую традицию? Ни в коем случае! Ни клочка, ни обрывка нового не нашли! Но произошел в то время мыслительный переворот. А мыслительные перевороты иногда оказывают самое неожиданное действие, например, ставят все с ног на голову и предлагают есть пятками.
