Е. Алферьев - Император Николай II как человек сильной воли
32
Утратив способность передвижения из-за болезни Детей, Августейшая Семья оказалась прикованной к бунтующей столице. Если бы Ее Величеству и Августейшим Детям удалось вовремя покинуть Царское Село и выехать навстречу Государю, если бы в эти судьбоносные дни Царская Семья не была разлучена, ход Истории мог бы принять иное направление. Письма Царской Семьи из заточения, op. cit., стр. 34-35.
33
Русская Летопись, кн. III, Париж, 1922.
Примечание. – От юго-западного фронта Государь приказал отправить, в числе других полков, г. -гв. Преображенский полк. Утром 2 марта командующему 2-м батальоном, шедшим в авангарде, еще с вечера погруженным в эшелон на ст. Киверцы и готовым к отправке, капитану Зубову 1-му была передана телеграмма, содержащая следующий приказ: “… начальнику отряда Особого назначения от юго-западного фронта… ввиду минования надобности в отряде Особого назначения и наступившего спокойствия в гор. Петрограде – движение отряда отменяется… Полкам заступить на свои позиции… генерал Алексеев”. На эту телеграмму офицеры 2-го батальона ответили, что генерала Алексеева они не знают, а им известен генерал-адъютант Алексеев. Около полудня командир полка подтвердил, что “получено распоряжение из Ставки об отмене движения на Петроград”. Кап. Зубов 1-й, обратив внимание на подпись, доложил о возражении офицеров 2-го батальона. “На это командир полка сказал: “… дисциплина нам не позволяет ослушаться приказания начальника штаба Его Величества… я отдаю тебе приказание разгружаться… ” С тяжелым сердцем – пишет в своих воспоминаниях полковник Ю. В. Зубов – было отдано приказание батальону разгружаться”. (См. Л. -гв. Преображенского полка полковник Ю. В. Зубов. “С полком прадедов и дедов в Великую войну 1914-1917 г. г. ” Париж, 1978 г. Посмертное издание, стр. 229-231). Эта телеграмма была отправлена из Ставки в ночь на 2 марта, т. е. еще до отречения Государя Императора, в то же время, когда ген. Рузский также самовольно отменил приказ Государя об отправке в Петроград самых надежных войск для усмирения бунтовщиков. Показания полковника Ю. В. Зубова служат лишним доказательством измены обоих названных генерал-адъютантов и их соучастия в предательском революционном заговоре.
34
Как сказано выше, первый состав этого правительства, встретившего сразу же признание заграницей, был масонским. К масонству также принадлежали многие участники “генеральского бунта”, в том числе ген. Рузский. Н. Свитков. Масонство в русской эмиграции. Париж, 1930.
35
Что, по-видимому, более соответствовало бы ходячему представлению о “человеке сильной воли”.
36
Один из мемуаристов характеризует премьер-министра Временного Правительства кн. Львова следующими словами: “человек с лакейской душой и дарованиями повара”. Эти последние слова основаны на том, что Львов, благополучно бежавший из Петрограда, как и его коллеги, “спасители России”, оказался в Екатеринбурге, в большевистской тюрьме, из которой, впрочем, как и следовало ожидать, был вскоре выпущен за свои заслуги перед революцией. В своих воспоминаниях, написанных в Париже, где этот субъект обосновался впоследствии, он писал, что, находясь в Екатеринбургской тюрьме он нес обязанности повара, причем, как он самодовольно отмечает, особенно отличился своими кулинарными способностями.
37
Эти показания ложны, что явствует из сопоставления дат отречения Государя, образования Временного Правительства и прибытия в Могилев думских депутатов для ареста Государя. Решение об аресте было принято на первом же – или одном из первых – заседаний этого Правительства, а задумано еще задолго до революции.
38
Свиты Его Величества ген. -майор кн. Василий Александрович Долгоруков. Добровольно последовал с Царской Семьей в Тобольск и Екатеринбург, где вскоре был расстрелян. 31 октября/1 ноября 1981 г. канонизирован Русской Православной Церковью Заграницей. Ныне св. муч. воин Василий.
39
Генерал-адъютант Алексеев и ген. Корнилов, всем обязанные Государю, пользовавшиеся Его безграничным доверием, обласканные Им и осыпанные наградами, изменили своему Императору и воинской присяге. Тем не менее, в некоторых кругах русской национальной эмиграции их до сих пор продолжают прославлять, как “рыцарей белой идеи”. Оба они предстали на Суд Божий одновременно с преданным ими Государем, в 1918 году, всего лишь через год после подготовленной ими революции. Первый умер от болезни, второй был убит большевиками. Тогда же был жестоко наказан за свои преступления и их соучастник, главный руководитель “генеральского бунта”, ген. Рузский – он был зверски замучен большевиками в Кисловодске, в сентябре того же 1918 года.
40
Царские Дети и, в особенности Наследник Цесаревич, из-за Его болезни, вели крайне уединенный образ жизни. Они редко виделись даже со Своими ближайшими родственниками, двоюродными братьями и сестрой – Августейшими Детьми Великой Княгини Ксении Александровны. Фактически, единственным детским другом Наследника был Н. В. (Коля) Деревенко – сын лейб-хирурга д-ра В. Н. Деревенко, последовавший, вместе с отцом, за Царской Семьей сначала в Тобольск и затем в Екатеринбург. В Царском Селе его постоянно приглашали во Дворец играть с Наследником, который также и Сам бывал у Своего друга. В Тобольске, в течение всего периода пребывания там Царственных Мучеников в 1917-1918 гг., он был единственным посетителем со стороны, который допускался по воскресеньям и праздникам в губернаторский дом, где неразлучно оставался на целый день с Цесаревичем Алексеем Николаевичем. Сейчас Н. В. Деревенко является единственным оставшимся в живых из всех свидетелей жизни Царской Семьи в заточении. Проживает он в отдаленной стране, в глубоком уединении, решительно отказываясь от каких-либо выступлений, касающихся Царской Семьи. Он занимает такую позицию, несмотря на то, что хорошо знает, что ему достаточно сказать слово, чтобы разоблачить многочисленных самозванок и самозванцев, равно как и самозваных “детских друзей” Наследника Цесаревича. Время от времени он навещает своего школьного товарища по Царскосельской Императорской Николаевской гимназии, который каждый раз, в ходе их дружественных бесед, настойчиво старался убедить его написать свои воспоминания о Наследнике, которые представляли бы исключительную ценность для истории и для составления правдивого жития св. муч. Убиенного Царевича Алексия. Все просьбы оставались тщетными. Наконец, во время одной из таких встреч, его друг решил действовать более энергично и так или иначе добиться от Н. В. Деревенко согласия приняться за этот труд. Он говорил долго, снова повторил свои доводы, горячо настаивая на том, что “Коля” обязан рассказать все то, что он видел, знает и помнит, что это – его святой долг перед Наследником, историей, русским народом. “Коля” слушал внимательно, но молча. Наконец, он не выдержал и, с необычным для него волнением, воскликнул, и какая-то нотка отчаяния звучала в его голосе: “Как ты не понимаешь, что я всю жизнь стараюсь забыть этот ужас! Если бы я дал волю моим воспоминаниям, я не мог бы жить, не мог бы работать, не мог бы существовать, сошел бы с ума”. Разумеется, после такого признания, продолжать или возобновлять разговор по этому делу было невозможно.
Но в связи с этим невольно возникает вопрос: если мученический путь Царской Семьи, закончившийся Ее злодейским убиением, вызвал такое глубокое и на протяжении всей жизни незабываемое душевное потрясение у 12-летнего Коли Деревенко, то какие нравственные пытки должен был бы испытывать тот из Членов Царской Семьи, кому удалось бы чудесным образом остаться в живых? Между тем, никто из самозванок и самозванцев, начиная с пресловутой Чайковской, появившейся на берлинском горизонте всего лишь через четыре года после Екатеринбургского злодеяния, и кончая темной личностью Голеневского (правда, последний выдумал фантастическую версию о спасении всей Царской Семьи!), не проявлял ни малейшего интереса к судьбе Царской Семьи и не испытывал ни малейшего волнения от воспоминаний об Ее жизни до революции и в заточении. Казалось бы, что такое странное равнодушие должно было бы служить одной из лучших улик, подтверждающих их самозванство. Однако, как это не удивительно, этот простой вопрос не приходил в голову никому из тех лиц, правда весьма немногих, которые, хотя бы и недолгое время, поддавались обману или сомнениям.
41
Полная расшифровка тайного значения этой надписи сделана в следующей формулировке на французском языке: “Ici par ordre de la force des tйnиbres le Tsar a йtй sacrifie pour la destruction de l’Etat. Avis a tous les peuples” (Enel. Sacrifice, p. 19. Британский музей).
