Владимир Поляков - Страшная правда о Великой Отечественной. Партизаны без грифа «Секретно»
С 1939 года она проживала в селе, где работала акушеркой.
«В ноябре 1941 г. в селе появляются немцы, назначают старосту. Ночью появляются партизаны и убивают его. Немцы назначают нового. Партизаны появляются и убивают и его. Немцы назначают нового…
Во время налета партизан от взрывов в больнице вылетели все стекла.
Так как больница находилась на самом краю села, то ночами часто наведывались гости. Однажды ночью постучался человек в форме советского солдата. Я дала ему одежду мужа, еду, и он ушел. Приходили партизаны и просили еду. Мужчин в селе было очень мало, хотя до войны жило 123 человека.
Отношения с партизанами окончательно испортились после того, как жители села вышли на сенокос. Вдруг появились партизаны. Они обстреляли косарей. Несколько человек погибло, среди них мой зять»[48].
Есть и более уникальные воспоминания: человека, который находился «по другую сторону баррикад». Ибрагимов Зеки, 1923 г.р., после оккупации Ялты работал в охране порта. Он вспоминает, что «настал момент, когда всех охранников перевели на казарменное положение и заставили учиться ползать по-пластунски, окапываться, стрелять…
Однажды устроили соревнование — куреш. Ловкий и сильный, я уложил всех своих соперников, и меня назначили командиром отделения.
Когда курс обучения закончился, то нас погрузили на автомобили и повезли в село Коуш. Как объяснили, на охрану населения от партизан. В свои неполные восемнадцать лет я впервые выехал за пределы Ялты. Вид Коуша поразил. Шесть домов были сожжены. Видны следы бомбежки. Уже в селе нас переодели в немецкую форму. Гимнастерки были старые, со следами крови. Вероятно, их передали из немецкого госпиталя.
Большинство местных жителей панически боялись партизан. Мне сразу не понравилось отношение к крымским татарам со стороны немцев. Несколько раз услышанное в свой адрес «швайн» вызвало ненависть. В село прибывали все новые и новые подразделения немцев, румын, «добровольцев» самых разных национальностей. Однажды подняли по тревоге и повели в лес. Шли цепями. Кругом звучали выстрелы, ухали мины, то слева, то справа бил пулемет. Засвистели пули. Рядом упал боец из моего отделения.
Никогда раньше я не имел с партизанами никакого общения и потому не испытывал к ним ни ненависти, ни сочувствия. Все, что происходило вокруг, подавляло, да и перспектива получить пулю неизвестно за что, не радовала.
Прочес закончился. Вернулись в Коуш. Снова пошла размеренная караульная жизнь» [51].
5 января 1942 г. двести немцев вошли в поселок Чаир и сожгли поселок. Все мужское население поселка (16 мужчин) было расстреляно [14, с. 30].
Постепенно вопрос тактики стал главным предметом возникшего конфликта между командующим партизанским движением А.В. Мокроусовым и командирами партизанских районов, отрядов, групп из числа кадровых военных, которых в этом вопросе поддержала немногочисленная «старая гвардия», которая чудом еще оставалась на своих постах.
Следующий этап конфликта — это разное видение стратегии, но все это произошло позднее и опять же как следствие изменившейся общеполитической обстановки в Крыму.
Накануне Керченско-Феодосийской десантной операции 16 декабря 1941 года разведуправление Северо-Кавказского фронта забросило в лес несколько групп разведчиков, которые должны были не только снабжать фронт разведывательной информацией, но и действовать на коммуникациях противника. При этом разведуправление Северо-Кавказского фронта совершенно не опиралось на уже имеющиеся партизанские отряды Крыма и на их разветвленную сеть разведки. Факт более чем странный, особенно если вспомнить, что официально партизанами командовал первый секретарь Крымского обкома ВКП(б) B.C. Булатов, который находился при штабе фронта.
Поскольку военных разведчиков выбрасывали «вслепую», подавляющее большинство из них гибло даже не приступив к выполнению задания. Часть людей, потеряв при этом рацию, пробилось в Зуйский отряд.
Уже работая над настоящей книгой, изучая «Германские документы о борьбе с крымскими партизанами в 1941–1942 гг.», я прочитал следующее:
«…нам известны высказывания, что противник готовится к высадке своего десанта в районе Керчи 25.12.1941 г.» [108, с. 13].
8 января 1942 года в Зуйский партизанский отряд привели четырех советских парашютистов, которые рассказали, что они десантники. Действуют по указанию командования Крымского фронта. Группа в тридцать человек оказалась сброшенной прямо на села симферопольской долины. Трижды попадали в окружение и пробивались с боями. В лесу спрятали рацию.
Организованный партизанами поиск помог найти еще семерых десантников, но рацию так и не нашли.
«В 1942 в лес забросили разведчиков территориального управления НКВД: лейтенанта Киселева и радиста Полозова, еще двух или трех человек. Связи с Большой земли тогда не было, мы ничего не знали, и вот, возвращаясь из разведки, наша группа наткнулась на одного из них. Он в белом маскхалате с немецким автоматом, наши крикнули ему: «Хенде хох!», он подумал, что немцы, — и стрелять, наши — по нему, ранили в плечо, а когда подбежали добивать, он кричит им: «Ребята, я свой!», распахнули халат, а там действительно наше обмундирование»[78].
В действительности все было немного не так, во всяком случае, вот как пересказала эту историю супруга радиста Полозова — Любовь Кузьминична, к слову, с 1942 года работавшая радистом 4-го управления НКВД. Ее радиостанция находилось в сердце НКВД в здании на Лубянке. Именно с ней связывались все партизанские радисты. Возглавлял 4-е управление генерал-лейтенант Павел Судоплатов.
Ее будущий супруг Сергей Васильевич Полозов, уроженец Москвы, 1922 г.р., с началом войны был зачислен в знаменитый ОМСБОН (отдельную мотострелковую бригаду особого назначения ВВ НКВД СССР), откуда в группе разведчиков был десантирован в Крыму. Возглавлял группу В.А. Арапов — профессиональный разведчик, свободно владеющий немецким языком. В составе группы крымчане: грек Николай Михайлиди, армянин Александр Зубочикянц, еврей Григорий Шиман и ранее служивший в Севастополе Валентин Давиденко. Никогда не бывал в Крыму только радист — лейтенант С.В. Полозов.
Высадка прошла не очень удачно. Полозов упал на дерево, повис и какое-то время болтался на стропах. Обрезал их и упал на землю. Оказалось, что приземлился на плато Чатыр-Дага. Довольно быстро нашел Арапова. Под приметным деревом спрятали рацию и пошли искать партизан. Встретились часа через четыре, но когда оказались в землянке Северского — в ту пору командира партизанского района, то поняли, что им не верят. Двое других десантников уже находились у партизан, но на положении арестованных. Г.Л. Северский выделил охрану, и С.В. Полозов сходил назад за рацией. В присутствии Северского установил связь с Москвой. Только после этого лед недоверия растаял. Как часто рассказывал жене Полозов, положение партизан было очень тяжелым — голод. Группа пробыла в лесу с апреля по сентябрь 1942 года, а затем самолетами вывезена на Большую землю. В Краснодаре уже в военном госпитале один из разведчиков скончался.
И А.А. Сермуль, и Н.Д. Луговой упоминают, что фамилия командира группы «Киселев». Дело в том, что командир разведчиков начальник отдела Киселев в лес не десантировался, а находился в Москве. Возможно, что В.А. Арапов скрыл свою истинную фамилию.
В расположении 2-го района оказались разведчики Северо-Кавказского фронта и среди них радист В.И. Добрышкин, которые вели наблюдение за шоссе и по рации передавали информацию. Когда И.Г. Генов вышел на связь и по их радиостанции передал информацию, собранную его разведчиками, то в разведуправлении фронта были поражены такому подарку.
Как впоследствии писал Ф.И. Федоренко: «Казалось, этот случай (успешная работа разведчиков) подтолкнет фронт к быстрейшей «радиофикации» партизанских районов, ведь в каждом из них разведку возглавляли опытные кадровые командиры чекисты. Как не воспользоваться таким обстоятельством. Ничуть не бывало — 5 января… Генов поставил вопрос о связи, боеснабжении, организации взаимодействия, но и два с половиной месяца спустя в этом вопросе мало что изменилось» [101, с. 65].
Обилие чрезвычайно ценной информации, которая стала поступать от крымских партизан, настолько заинтересовало разведуправление Северо-Кавказского фронта, что наконец оно стало лоббировать интересы партизан. Им удалось сделать то, что до сих пор было не под силу Крымскому обкому ВКП(б) — организовать с помощью авиации регулярную доставку продовольствия.
В то время как все подразделения 11-й армии были задействованы во втором штурме Севастополя, который начался 17 декабря 1941 года и сковал все основные силы 11-й армии, произошла высадка крупного советского десанта. 26 декабря была освобождена Керчь, 29 декабря высажен десант в Феодосии. Наступившие морозы позволили использовать Керченский пролив для наращивания сил. Командование 11-й армии справедливо опасалось, что советские войска стремительным броском на север перережут единственную железнодорожную артерию, связывающую Севастопольскую группировку с материком, что поставило бы всю 11-ю армию на грань катастрофы.
