Томас Рид - Пропавшая сестра
Меня страшно расстроил этот визит Джесси. Я был удивлен и поступком ее и тем, что она говорила. Если бы она была больше похожа на других, ее поступок был бы еще удивительнее, но она не была, как все. Ее нельзя судить, как всякую другую девушку из интеллигентного европейского общества. Она была настоящее дитя природы и думала, что скрывать свои чувства и мысли никогда не следует. По всей видимости, она меня глубоко любила и раскаивалась, что дала слово Вэну. Во всяком случае, я во всем этом нисколько не был виноват, потому что все время твердил Джесси, что люблю другую. Я ее не обнадеживал и не оставлял в заблуждении.
Был канун ее свадьбы. Ей бы следовало готовиться к ней, а она, вместо этого, отправилась к тому, кого любила, и сделала последнюю попытку завладеть им.
Это ей не удалось. Судьба была против нее.
Я пошел с обычным ежедневным визитом к Леоноре, и Джесси со всем ее горем совершенно вылетела у меня из головы.
41. МИССИС НЭГГЕР
Со дня встречи с Леонорой, своей названной сестрой, а теперь невестой, я почти все свое свободное время проводил у Новеллей, в обществе миссис Новелль и Леоноры, или, вернее, одной Леоноры, а когда я был не с нею, то думал о ней.
Вечером, когда я вернулся домой, миссис Нэггер, подавая мне чай, вдруг сказала:
- Позвольте вас спросить, сэр, как поживает та барышня, которая приходила сюда давеча утром? Она такая красавица. Мне бы очень хотелось узнать про нее.
Я отвечал, что ничего больше не слыхал про ту барышню.
- А какая славная барышня! И такая грустная! Так мне ее жалко! Так жалко!
Я уже говорил, что, поселившись в Лондоне, брат нанял себе двух прислуг. Одной из них была почтенная пятидесятилетняя особа, миссис Нэггер. Эта особа, будучи безукоризненной служанкой, обладала одним довольно несносным недостатком: она была до крайности любопытна и болтлива и любила соваться не в свои дела, так что моя невестка и ее мать, теща моего брата, нередко предупреждали ее, чтобы она умерила свое любопытство, если желает служить у них в доме. Но служанка она была прекрасная, так что они находили возможность мириться с этой ее слабостью. Миссис Нэггер, впрочем, считала себя как бы членом семейства и находила, что имеет право интересоваться всем, что касается кого-либо из нас.
Капитан Новелль скоро уходил в плавание и желал познакомиться перед отъездом с моими родными. Я обещал в тот же вечер прийти к Новеллям с братом, его женой и тещей.
Я сообщил им об этом, и они сказали, что будут очень рады пойти и познакомиться с семьей моей невесты. Час спустя мы все четверо были у Новеллей.
Войдя в гостиную, мои родные были чрезвычайно удивлены, увидав своего старого знакомого - капитана того самого парохода, на котором они проехали несколько тысяч миль.
Капитан представил их своей жене и падчерице. Когда брат услышал имя и фамилию моей невесты, он сделал большие глаза и сказал:
- Так это и есть "пропавшая сестра", Роланд?
Я ответил утвердительно.
- Вот правда, роман из реальной жизни! - сказал Вильям, пожимая руку Леоноре и при том так крепко, как только может пожать моряк.
Нужно ли говорить, что вечер был проведен всеми нами очень приятно и радостно?
42. ЗЛОВЕЩЕЕ ПИСЬМО
На другой день утром, когда я собирался к Леоноре, мне вдруг вспомнилась Джесси. Вспомнил я о ней, услышав церковный звон. Звон был, может быть, и не к ее свадьбе, но все-таки это был свадебный звон в какой-то церкви, а я знал, что в это время в одной из церквей должна венчаться и Джесси.
Бедняжка Джесси! Я не в силах был ее жалеть. Я был для этого слишком счастлив сам. Но все-таки знал и понимал, что в эту минуту она должна быть очень и очень несчастлива.
Повторяю, я сам был чересчур счастлив, чтобы думать в эту минуту о чужих несчастьях, и потому скоро забыл о Джесси. В счастье мы все бываем эгоистами.
- Она вскоре все забудет и успокоится, - решил я. - Она еще будет счастлива.
Мне искренне хотелось, чтобы так было.
Я повидался с Леонорой, провел у нее час или два и ушел. В доме у них шли большие хлопоты, делались приготовления к нашей свадьбе, которая была назначена через несколько дней. Там было теперь не до меня всем, даже Леоноре.
Я вернулся домой.
Войдя в свою комнату, я увидел у себя на столе письмо с адресом, написанным, очевидно женской рукой. Почерк был мне незнаком.
От кого бы могло быть это письмо? И словно кто-то шепнул мне в ухо: "От Джесси".
Я торопливо распечатал. Так и есть. И вот что я прочитал:
"Роланд! Пришел мой час! Звонят колокола к началу обряда. Я сижу в своей комнате одна - со своей тоской! Я слышу суетливое движение внизу и радостные звуки голосов - это голоса тех, кто пришел поздравить меня с моей свадьбой! А я не двигаюсь с места! Я знаю, что моему горю скоро настанет конец! Прежде чем пройдет этот час, моя душа будет в другом мире! Да, Роланд! Когда те глаза, которые долго преследовали меня в моих снах и грезах, будут смотреть на эти строки, бедная покинутая девушка, которая любила вас и искала вашей любви, перестанет существовать. Ее душа избавиться от страданий этого жестокого света!
Роланд! Что-то говорит мне внутри, что я не должна выходить замуж, не должна входить в то священное здание и вручать себя одному человеку, когда люблю другого! Этого я не сделаю никогда! Я умру!
Вы мне сказали, что нашли ту, которую считали давно потерянной для себя, и она вас любит. Пусть она испытает все то счастье, в котором судьба отказала мне! Да снизойдет на ее голову благословение Неба и да превратит ее жизнь в счастливую мечту, какою, как я надеялась, могла бы быть моя жизнь!
Я знаю, что, когда вы будете читать это, то первым движением вашего благородного сердца станет попытка спасти меня. Только предупреждаю вас заранее: вы опоздаете. Прежде чем вы найдете меня, мои глаза смежит сон смерти. Мои последние мольбы будут о том, чтобы вы получили все счастье, доступное на земле, чтобы жизнь ваша продолжалась долго и счастливо, рука об руку с той, которую вы избрали своей женой!
Может быть, в своих мечтах или когда печаль посетит ваше сердце - да избавит вас Бог от этого! - вы иногда дадите в своих мыслях место той, сердце которой вы привлекли в чужой стране, и которая в свой последний, смертный час возносит свои молитвы только о вашем счастье! В то время, когда такие мысли придут вам в голову, я желаю, чтобы вы думали, чтобы вы знали, что во всей моей жизни только и был один грех - это любовь к вам!
Прощайте, Роланд! Прощайте навсегда!
Джесси".
Я моментально выскочил на улицу и крикнул кэб.
- Поезжайте, как можно скорее! - сказал я кэбмену.
- А куда? - спросил тот.
Я назвал адрес и прыгнул в кэб.
Подъезжая к дому, где жила Джесси, я увидел у подъезда толпу.
Эта толпа волновалась, гудела. Но что-то в этом волнении и гудении было такое, что напоминало вовсе не свадьбу.
Из членов семьи никто не заметил моего приезда, потому что все они были наверху, а я оставался внизу, но от гостей я узнал, что я опоздал!
За несколько минут до моего приезда несчастную невесту нашли мертвой в ее уборной, а около нее валялся пузырек из-под синильной кислоты.
Я сейчас же бросился опять в кэб и умчался домой. Взяв точно так же своего извозчика. Я не в силах был больше оставаться в этом доме скорби.
Дома я страдал ужасно. Не спал всю эту ночь. Но разве я виноват? Чем же? Что же я мог тут сделать, раз любил Леонору?
Родные и друзья Джесси так и не узнали настоящей причины ее смерти. Эта тайна осталась известной одному мне, я же ни с кем ею не поделился.
43. КАТЯЩИЙСЯ КАМЕНЬ ОСЕЛ НА МЕСТЕ
В одно прекрасное майское утро с колоколен двух лондонских церквей несся звон. Но как различны были между собой эти звоны! В одной церкви звонили к похоронам. В другой звонили весело и радостно: две души готовились соединиться навеки для счастливой совместной земной жизни.
Мне было очень неприятно, что так случилось, то есть, что день моей свадьбы совпал как раз с днем похорон Джесси. Но сделать тут я ничего не мог. Так пожелала, значит, сама судьба.
С этого дня прошло десять лет. Десять лет безмятежного счастья для меня. Я теперь уже не Роллинг Стоун, не катящийся камень. Я больше сижу на месте. Мы с капитаном Новеллем основали арматорское товарищество и сделались собственниками нескольких кораблей, бороздящих море по разным направлениям. Оба мы живем в Лондоне.
С братом Вильямом мы в большой дружбе и спорим часто только из-за одного вопроса: кто из нас двоих счастливее.
От сестры Марты и ее мужа - Слона - мы часто получаем известия. В последнем своем письме они обещались скоро приехать поглядеть на "старую родину".
Родители Джесси после трагической смерти старшей дочери вернулись в Австралию. Они дождались, что их младшая дочь Розочка выросла и счастливо вышла замуж.
Каннон и Вэн были, в сущности, лишь случайными моими знакомыми. Я с ними больше не встречался, но слышал, что они в Париже столкнулись, поссорились и дело кончилось дуэлью, причем Вэн был убит. Каннона видели потом в должности крупье одного из игорных домов в Баден-Бадене.
