К.А. Иностранцев - Хунну и Гунны (разбор теорий о происхождении народа Хунну китайских летописей, о происхождении европейских Гуннов и о взаимных отношениях этих двух народов).
За признание Гуннов Турками, тожественными Хунну, высказался и Н.А. Аристов («Заметки об этническом составе тюркских племён и народностей» в «Живой Старине», 1896, III–IV). Итак теория турчизма Гуннов имеет в настоящее время многих представителей. Однако необходимо сказать, что она не является общераспространённой. Её сторонники, как можно видеть по вышеизложенному, исходят из несколько иных взглядов, чем представители других теорий. Они основывают свои выводы не столько на отдельных фактах, на толковании собственных имён, сколько на общих соображениях по поводу исторического хода событий и группировки племён. Такая точка зрения имеет многое за себя и, по нашему мнению, характеризует дальнейшее движение вперёд. Так как в наши цели не входит решение вопроса о происхождении Гуннов, то мы и ограничимся только указанием на эти мнения. В случае если теория турчизма окажется верной, то наши выводы относительно происхождения Хунну и их отношений к Гуннам получают в свою пользу ещё более данных. В противном же случае вполне допустима гипотеза, предложенная проф. Веселовским, т.е. что только династия у Гуннов была турецкого происхождения. С этим будет вполне согласоваться то, что произошло позже в тех же местах у некоторых других народов, напр. у Хазар (если допускать, разумеется, их финское происхождение).
Совершенно невыясненным остаётся вопрос о происхождении имени этого народа. Клапрот нашел в вогульскомъ языке слово houm, khoum и koum, значащее человек, и производил имя Хунну и Гуннов от этого слова. Однако слово хунн находится не только в вогульском языке. По свидетельству проф. Васильева (см. цитованную выше статью «Об отношениях китайского языка к среднеазиатским») «в монгольском языке и поныне человек называется хунн». Так как этот учёный не принимал Хунну за Монголов, то он прибавил к этому следующее замечание: «Мы не хотим этим сказать, что Хунны говорили монгольским языком, потому что название человека могло остаться в чужом языке по великому значению народа в своё время, и что всякий мог считать себе за честь называться Хунном, как некогда на Западе Римлянином». Нам кажется, что существование этого слова в том же значении в вогульском, т.е. финском языке, подтверждает эту догадку. Вамбери, в названном нами сочинении (Urspr. der Magyaren, стр. 43) указал на то, что Куманы или Половцы назывались Венграми kum и сближал с этим слово имя Гунн или Хунн. Ещё Фейер (Fejér. Aborigènes et incunabula Magyarorum, 1840)[84] указал на то, как изменялось имя Гуннов — их то называли Unni, то Hunni, то Cumani. С неистощимым терпением этот исследователь привёл всех авторов и места в их сочинениях, где встречается какая нибудь из этих форм (см. стр. 44–46 его сочинения). Таким образом сходство между именами Гуннов и Куманов должно обратить на себя внимание позднейших исследователей. В настоящее время, когда и происхождение имени Куманов[85] ещё не установлено, трудно говорить что нибудь о происхождении имени Гуннов. Может быть, что имя это было собственным именем рода и, если имело когда нибудь значение имени нарицательного, то уже давно утратило его.
Довольно трудно также ответить в настоящее время на вопрос, который из современных нам турецких или финских народов в Восточной Европе является потомком грозного народа Аттилы. Предполагаемое происхождение от него Секлеров кажется нам недостаточно убедительным. Проф. Веселовский в указанной нами статье выставил в виде вопроса гипотезу о том, что потомками Гуннов являются современные Башкиры. Возможно также предполагать, что потомками их являются Чуваши, в языке у которых «основу составляют тюркские слова и корни, но грамматические формы и изменения звуков выработались в нём под сильным влиянием финно–угорских языков» (Аристов, цит. соч., стр. 409). Может быть также, что этот парод совершенно исчез, растворился среди смут и нашествий последующего времен», как исчезли Авары, Печенеги и др.
* * *
Результаты наших исследований сводятся к следующим трём выводам:
I) Кочевавший к северу от Китая и основавший могущественное государство народ Хунну образовался из усилившегося турецкого рода. Значительная часть подчинённых племён состояла по всей вероятности тоже из Турков, хотя как с основания государства, так особенно во время его процветания в состав его входили различные другие племена, как–то: монгольские, тунгузские, корейские и тибетские.
II) После распадения государства на две части (распадения, вызванного скорее политическими и культурными причинами, чем этническим различием — южные Хунну более подчинились влиянию китайской цивилизации, северные же лучше сохранили племенные черты), северные Хунну не могли сохранить самостоятельность, и часть их выселилась на Запад. По дошедшим до нас историческим известиям эти выселившиеся Хунну прошли обычным путём кочевников через Дзунгарию и киргизские степи и вступили в Восточную Европу во второй половине IV века по Р.X.
III) В Северо–Западной Азии и в Восточной Европе Турки Хунну иди Гунну столкнулись с другими племенами. Прежде всего на пути их стояли племена финские (при чём трудно в настоящее время решить, растворились ли совершенно Турки в финской массе или наоборот способствовали обращению Финнов в кочевой, конный народ). Чем далее двигались Гунны, тем более редел среди них турецкий элемент, и примешивались другие народы, как то славянские и германские. Весьма вероятно, что между подданными Мо–дэ и Аттилы было очень мало общего. Однако нам кажется несомненным, что вторжение грозных завоевателей IV–V веков находится в связи и вызвано переворотами на крайних восточных пределах Азии.
Указатель главнейших сочинений по вопросу о происхождении Хунну и Гуннов до XX века.
Аристов, Н.А. Заметки об этническом составе тюркских племён и народностей (Живая Старина, 1896, вып. III–IV).
Baer. Die Makrokephalen im Boden der Krym und Oesterreichs (Mémoires de l’Académie des sciences de St. Pet., VII série, II tome, № 6).
Bergmann. Nomadische Streifereien unter den Kalmüken in den Jahren 1802 und 1803. (Riga, 1804).
Бичурин, Иакинф. Записки о Монголии (СПб., 1828). Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена (СПб., 1851).
Bowra. The Χοϋνοι and the Hsiung–nu (Notes and Queries on China and Japan, edit, by N. Dennis, vol. I, January — December, 1867, Hong–kong).
Vambery. Ursprung der Magyaren (Leipzig, 1882).
Васильевский, В.Г. О мнимом славянстве Гуннов, Болгар и Роксолан (Журн. Мин. Нар. Просв., 1882, июль). Ещё раз о мнимом славянстве Гуннов (там же, 1883, апрель).
Веселовскiй, Н.И. Несколько новых соображений по поводу пересмотра вопроса о Гуннах (Журн. Мин. Нар. Просв., 1882, сентябрь).
Венелнн. Древние и нынешние Болгаре, т. I (1829).
Wietersheim. Geschichte der Völkerwanderung, zweiter Band (Leipzig, 1881).
Vivien–de–Saint–Martin. Sur les Huns Ouraliens (Nouvelles annales des voyages, t. III, 1848, Décembre).
Гиббон. История упадка и разрушения Римской империи (русск. перевод), т. III.
Deguignes. Mémoire sur l’origine des Huns et des Turcs (Paris, 1748) 1 [сноска: 1 Эту монографию, как уже было сказано выше, мы не могли достать.]; Histoire des Huns, des Turcs, des Mongols et autres Tartares Occidentaux (Paris, 1756–8).
Jardot. Révolutions des peuples de l’Asie moyenne (Paris, 1839).
Girard–de–Rialle. Mémoire sur l’Asie Centrale (Paris, 1875).
Иловайский, Д.И. Вопрос о народности Руссов, Болгар и Гуннов (Журн. Мин. Нар. Просв., 1881, май). Пересмотр вопроса о Гуннах (Русская Старина. 1882, Февраль). Разыскания о начале Руси (Москва, 1882). Поборники норманизма и туранизма (Русск. Стар. 1882, декабрь).
Cahun, L. Всеобщая история под редакцией Лависса и Рамбо, II том, XVI глава (русск. перевод). Introduction à l’histoire de l’Asie. Turcs et Mongols des origines à 1405. (Paris, 1895).
Castren. Reiseberichte und Briefe (herausgeg. von. A. Schiefner, 1856).
Klaproth. Asia polyglotta (Paris, 1823). Sur l’identité des Thou–khiu et des Hioung–nou avec les Turcs (Journal Asiatique, 1825, Novembre). Tableaux historiques de l’Asie (Paris, 1826).
Koskinen. Finnische Geschichte (Leipzig, 1874).
Куник, А.А. О тюркских Печенегах и Половцах по мадьярским источникам (Зап. Ак. Наук, 1855, т. III). Рецензия на сочинение Голубовского о Печенегах, Торках и Половцах (вместе с акад. В.В. Радловым).
Müller, F. Allgemeine Ethnographie (Wien, 1873).
Müller, F. Der Ugrische Volksstaram (Berlin, 1837).
Neumann. Asiatische Studien (Leipzig, 1837). Die Völker der südlichen Russlands in ihrer geschichtlichen Entwickelang (Leipzig, 1847).
Pallas. Sammlungen historischer Nachrichten über die mongolischen Völkerschaften, I (1776).
Pallmann. Geschichte der Völkerwanderung (1863).
Pray. Annales veteres Hunnorum (Vindobonae, 1761).
Rémusat, Abel. Recherches sur les langues Tartares (Paris, 1820).
Richthofen. China, B. I.
Риттер, Карл. Землеведение Азии, русск. перев., т. I (с дополнениями П.П. Семёнова, СПб., 1850).
Риттих. Материалы для этнографии России, т. I (Казань, 1870). Четыре лекции по русской этнографии.
Saint–Martin. Примечание у Lebeau, Histoire du Bas–Empire, томы II, III, IV,
Семёнов, П.П., см. Риттер.
Соколов, М. Из древней истории Болгар (Спб., 1879).
Thierry, Am. Histoire d’Attila et de ses successeurs (Paris, 1856).
Труды V Арх. Съезда в России, изд. под ред. Уваровой. Москва, 1887.
Труды Этнографического отдела Московского Общества Любителей естествознания за 1886 г., VII (Попов, Миллер, Корт, Анучин).
Tomaschek. Рецензия на сочинение Иречека, История Болгар (в Zeitschrift für oesterreich. Gymnasium, 1877).
Ujfalvy. Migrations des peuples et particulièrement celles des Touraniens (Paris, 1873).
Услар, П.К. Древнейшие известия о Кавказе. Записки Кавказского Отд. Геогр. Общ. XII, 1881 и Собрание сведений о Кавказских горцах, X.
