В. Сиповский - Родная старина Книга 3 Отечественная история с конца XVI по начало XVII
Со шведами был заключен договор: они выставляли вспомогательное войско в пять тысяч; царь обязывался за это выплатить им около сорока тысяч рублей, затем уступить Корелу и помогать Швеции в случае надобности войском.
30 марта вступала шведская рать в Новгород. Торжественно, пушечной и ружейной пальбой встречали русские своих союзников. Когда шведский вождь Яков Делагарди ехал рука об руку с русским юным полководцем, народ любовался ими. Оба были еще юноши, полные жизни и силы: Делагарди было 27 лет, а Скопину — всего 23 года. Он был, по свидетельству очевидцев, красив, статен, ласков и своей светлой душой привлекал к себе всех, с кем ему случалось сходиться. Делагарди скоро к нему привязался всем сердцем, и они стали друзьями.
Скопин думал немедленно идти прямо на Москву: он рассчитывал, что все города покорятся ей, если она освободится от Тушинского вора.
Первая же победа Скопина над польским отрядом привела к тому, что город за городом стали снова переходить в подданство царя Василия (Торопец, Холм, Великие Луки, Торжок и другие), а вслед за ними и другие соседние города прислали к Скопину повинную и выражали покорность Василию. Самозванец послал против Скопина сильное войско. Оно попыталось взять Торжок, но не могло, отступило в Тверь и здесь заперлось. Скопин и Делагарди напали на Тверь, но были сначала отбиты, наконец осилили (13 июля 1609 года) и прогнали тушинцев из города.
Тяжелое дело выпало на долю юного Скопина: приходилось ему шаг за шагом отнимать у тушинцев разоренную и опустелую землю, оберегать уцелевших жителей от насилий и поборов, а войску его нужны были припасы. Шведы волновались — настоятельно требовали уплаты жалованья, отказывались идти дальше, пока не будут вознаграждены, а платить было решительно нечем… Много нужно было ума, чтобы уладить все дела, извернуться из беды, ублажить всех; много надо было твердости и терпения, чтобы вынести все невзгоды и неприятности и не упасть духом. Юный вождь оказался достойным того важного дела, какое было ему поручено: ума и твердости ему было не занимать, а страстное желание послужить несчастному отечеству, послужить всеми силами, утраивало их. Деятельность он выказал необычайную. Гонцы его беспрестанно скакали в разные стороны по городам и монастырям, умоляя их присылать скорее денег и ратных людей. В Скопина начинали верить, и в его руках являлись средства: некоторые монастыри присылали ему свою казну, шли пожертвования из городов, жертвовали купцы: Строгановы, кроме денег, снаряжали и отправляли Скопину ратных людей, но новобранцы были непривычны к военному делу — их надо было учить… Скопин стоял под Калязином, когда тушинцы двинулись большими силами на него, но он предупредил их — встретил их на реке Жабне, впадающей в Волгу, разбил и обратил в бегство. Уплативши шведам часть жалованья, Скопин с их помощью занял Переславль, а в октябре взял. Александровскую слободу. Положение Тушинского вора становилось опасным: он мог попасть между двух огней. Главный военачальник тушинского войска, Рожинский, почти со всеми силами двинулся на Скопина. Произошла кровопролитная битва. Верх одержал опять Скопин — тушинцы с большим уроном воротились в свой стан. Дела самозванца были совсем плохи… Скопин рвался в Москву, но Делагарди сдерживал его порывы, указывал на опасность оставлять врага в тылу. Оба вождя порешили медленно и твердо продвигаться к столице, устраивая на пути засеки и переходя из одной в другую; но прежде всего надо было очистить от тушинцев соседние места. Зимовать пришлось в Александровской слободе.
Князь М. В. Скопин-Шуйский Парсуна XVII векаСлава о победах Скопина разносилась повсюду. На него начинал уже смотреть русский народ как на Божьего избранника для спасения отечества от вражьей силы, от порабощения и унижения… Великие дела может совершить тот счастливый вождь, в силы которого уверует народ, на котором сосредоточит все свои упования; на великую высоту может вознести его народная любовь. Таким излюбленным народным вождем становится теперь Скопин. С каждым шагом росло доверие народа к нему, росли и его силы. На русском Севере уже начиналось народное движение против «ляхов», грозивших гибелью и Русскому государству, и православной церкви. Уже на пути из Новгорода к войску Скопина присоединялись отдельные северо-западные отряды: у Торжка соединились с ним смоляне; у Калягина — главные силы ополчения; с востока к Александровской слободе Шереметьев вел отряды, собранные по Волге…
Все, что было лучшего в русском народе, сосредоточивалось мало-помалу около Скопина. Более горячие головы уже подумывали и о том, что юный, смелый и даровитый вождь был бы на царском престоле более на своем месте, чем злосчастный Василий Иванович. Прокопий Ляпунов, слишком рьяный и нетерпеливый, прислал даже к Скопину посольство от всей Рязанской области известить его, что вся Русская земля хочет избрать его на царство и что нет более достойного, чем он, сидеть на престоле. Скопин выказал сильное неудовольствие, разорвал грамоту и с гневом отослал от себя послов: не хотел он, конечно, запятнать себя нарушением присяги, понимал, что он и без царского сана, оставаясь верноподданным, может сослужить великую службу родной земле.
В то время как Скопин-Шуйский готовился разгромить Тушинский стан, польский король Сигизмунд задумал воспользоваться бедственным положением Русской земли. Раньше происходили смуты в самой Польше, и королю было не до Москвы; теперь дела эти уладились. Союз с Москвой шведского короля, врага Польши, подстрекал Сигизмунда к вмешательству; притом и польские послы, вернувшиеся из Москвы, соблазняли его, уверяя, что справиться с московским царем весьма легко. Король дал обещание сенату и сейму заботиться более всего о выгодах Польши и думал прежде всего завладеть Смоленском, о котором давно уже шел спор между Литвой и Москвой.
Князь М. В. Скопин-Шуйский Парсуна XVII века21 сентября 1609 года король стоял под стенами Смоленска. Сигизмунда уверили, что смоляне и воевода Шейн сдадутся ему охотно. Он послал в город грамоту, в которой обещал защиту русских выгод и православной веры, если смоляне сдадутся ему, но их очень трудно было обмануть: знали они, как слепо предан Сигизмунд католической вере и как теснили православие в его владениях, и потому отвечали королю, что они клялись за православную веру, за святые церкви и царя все помереть, а литовскому королю и его панам отнюдь не предаваться и сдержать свою клятву. Осада Смоленска началась для короля неудачно: приступ был отбит, подкопы тоже не удались.
Когда в Тушине узнали о походе Сигизмунда, поднялось сильное волнение. Поляки кричали, что король хочет отнять у них добычу, воспользоваться тем, что добыли они своим потом и кровью. Наконец явились в Тушино послы Сигизмунда — звать поляков отсюда на службу королю. Снова начались сильные волнения, пререкания и сетования… Положение самозванца стало крайне опасным… Он, переодевшись в крестьянскую одежду, тайком, когда стемнело, выбрался из Тушина и бежал в Калугу.
Страшный переполох поднялся в стане тушинцев, лишь только разнеслась весть о побеге «царя». Его присутствие было нужно: без него все дело их лишалось всякого смысла. После побега «царика», как звали в насмешку самозванца, тушинское гнездо рассеялось. Рожинскому и другим панам не оставалось тоже ничего больше, как отправиться на службу к королю. Марина в мужской одежде бежала к мужу в Калугу.
Теперь Москва освободилась от Тушинского вора. Отовсюду везли припасы в столицу, где хлеб поднялся уже до очень высокой цены.
12 марта 1610 года Москва с небывалой радостью и торжеством встречала своего любимца, Михаила Васильевича Скопина-Шуйского. Он вступал в столицу. Рядом с ним ехал Делагарди. Толпы народа приветствовали молодого вождя еще за городом. Бояре поднесли ему хлеб-соль. Народ величал Скопина «освободителем земли» и «своим избавителем», кланялся ему в землю. Сам царь Василий со слезами на глазах обнимал и целовал его пред всем народом. Начались пиры. Царь угощал шведов, оделял их подарками. Хлебосольные москвичи наперехват зазывали к себе в дома иноземных гостей и чествовали их пирами, стараясь всячески выразить им свою признательность.
Ф. Солнцев Старинные саблиНо недолго продолжалось веселое и праздничное настроение Москвы. Скопин намеревался переждать в Москве весеннюю распутицу, отдохнуть до «просухи», а затем идти на выручку Смоленска. Но царь Василий втайне уже опасался Скопина. Знаки народной любви, радостные крики при встречах народа с ним пугали подозрительного царя. Многие в Москве даже громко говорили, что надо низложить Василия, а царем избрать князя Скопина. Царь даже объяснялся с ним по этому поводу. Князь уверял Василия, что вовсе не думает о короне, но уверить подозрительного старика было, конечно, трудно. На беду, какие-то гадатели, говорят, напророчили суеверному Василию, что престол после него достанется царю Михаилу, как раз — Михаилу Скопину, думалось Василию. Но пуще всех ненавидел Скопина Дмитрий Иванович Шуйский, брат царя. Это был человек бездарный, но очень честолюбивый, мечтавший занять престол по смерти бездетного брата.
