Николай Маркевич - История малой россии - 1
Народ во всей Малороссии уже не тайно роптал, но громогласно говорил дерзкие против Польши речи; уже Украйна из конца в конец волновалась. Барабаш с войском плыл Днепром, Потоцкий двинулся к Койдаку степью.
Хмельницкий узнал о намерении Барабаша; он приготовился принять и его, и Стефаиа Потоцкого. Для флотилии Барабашевой, на одной из Днепровских кос, далеко в реку вдавшейся, построил он сильную батарею, снабдил ее тяжелою артиллериею, пехотою с длинными копьями; все это прикрыл он, насадив вокруг батарей тростнику и кустарников. В Койдаке оставил небольшое число пехоты, и приказал ей безпрестанно появляться на городских валах, обманчиво увеличивая число осажденных перед осаждающими. Сам он со всем остальным войском скрылся в оврагах, в нескольких верстах от Койдака. Войско Стефана Потоцкого шло степью в уровень с ладьями Барабаша. Коль скоро с батареею поровнялась эта флотилия, батарея дала залп из пушек, столь удачный, что многие суда были разбиты и потоплены, другие отяжелели от людей, вскочивших в них из потопающих, и Барабашцы начали в безпорядке приступать к берегу. В тоже время Хмельницкий вышел из оврагов, и ударил Потоцкому во фланг и в тыл. Такого нападения Поляки вовсе не ожидали; сражение было губительное; войско наше врезалось в средину врагов, и отняло у них всю артиллерию. Выстрелы и пики столь для Поляков ненавистные, довершили истребление. Драгуны, рабы Польского шляхетства, недовольные своею одеждою, передались Хмельницкому; жолнеры были перерезаны, а козаки реестровые положили оружие. Из чиновников осталось в плену сорок три человека; в числе их и Стефан Потоцкий, брошенный в поле потому, что за ранами нельзя было его везти: там и скончался несчастный, двадцатичетырехлетний сын Коронного Гетмана.
Истребив войско Польское, Хмельницкий обратился к регистровым козакам, приплывшим с Барабашем. Они дрались уже, с Линчцевцами. Хмельницкий выставил перед ними белое знамя, с крестом и надписью: «Мир Христианству!»-Битва прекратилась. Урядники войска Барабашевского, и многие козаки, положившие оружие, стали под священным для них знаменем, и Хмельницкий произнес к ним следующую речь:
«Помыслите, братия и други, помыслите и разсудите: против кого вы вооружились, и за кого хотите брань с нами иметь, и кровь нашу и свою туне проливать? Я и окружающее меня товарищество; есть единокровная и единоверная ваша братия; интересы и пользы наши одни суть с пользами и нуждами вашими; мы подняли оружие не для корысти какой или пустого тщеславия, а единственно на «оборону отечества нашего, жизни нашей, и жизни чад наших, а равно и ваших. Все народы, живущие во вселенной, всегда защищали и будут защищать бытие свое, свободу и собственность; самые даже пресмыкающиеся по земли животные, каковы а суть звери, скоты и птицы защищают становища свои и гнезда до изнеможения, и природа, по намерению Творца всех и Господа, снабдила всех их разными к тому орудиями, в самых членах их. Почтоже, братия, быть нечувствительными, и влачить тяжкие оковы рабства в дремоте и постыдном невольничестве в собственной земле? Поляки, вас вооружившие на нас, суть общие враги и неприятели наши. Они все уже от нас отняли: честь, права, собственность, и самую свободу разговора, и вероисповедания нашего; остается при нас одна жизнь, но и та ненадежна и несносна самим нам; да и что за жизнь такая, когда она преисполнена горестей, страхов и всегдашнего отчаяния? Предки наши, известны всему свету, Словене или Савроматы и Руссы, соединясь с Литовцами и Поляками добровольно и ради защиты от иноплеменников, пришли к ним с собственною своею природною землею, с своими городами и селениями, с своими даже законами, и со всем, в жизни нужным, а Поляки ничего им, ни нам не давали ни на один пенязь! А заслуги наши и предков наших Полякам в обороне и разширении Королевства их, известны суть всей Европе и Азии. Да и самые и Поляки хрониками своими очевидно то доказывают. Но пролитая за них кровь наша и избиенные на ратных полях тысячи и тьмы воев наших награждаются от Поляков одним презорством и насилием и всех родов тиранствами; а когда вы, братия наши и други, когда не видите уничижения своего, от Поляков, и не слышите презрительных титулов, наданных вам от них, то есть, титулов хлопа, схизматика, то вспомните по крайней мере недавние жертвы предков ваших и братии вашей, преданных коварством и изменою, и замученных Поляками самим неслыханным варварством; вспомните, говорю, о сожженных живых в медном быку: Гетмане Наливайке, Полковнике Лободе и других! Воззрите на ободранные и отрубленныя головы Гетмана Павлюги, Обозного Гремича и других! Вспомните наконец Гетмана Остряницу, Обозного Сурмилу, Полковников Недригайлу, Баюка и Рындича, коих колесовали и живьм жилы тягли! А премногих с ними Чиновников ваших живых же на спицы воткнули и другими лютейшими муками жизни лишали! Не забывайте, братия, и тех неповинных младенцев ваших коих Поляки на решетках жарили и в котлах варили. Все оные страстотерпцы замучены за отечество свое, за свободу и за веру отцев своих, презираемую и ругаемую Поляками в глазах ваших; и сии мученики, неповинно пострадавшие, вопиют к вам из гробов своих, требуя за кровь их отмщения, и вызывают вас на оборону самих себя и отечества своего.»
Хмельницкий кончил речь. Войско взволновалось, поднялся шум; козаки стали бросать оружие и кричали: «Повелевай нами, Хмельницкий! повелевай! веди, куда честь и польза наша требует; отомстим за страдальцев наших и за поругание веры нашей! Да не увидим более поношений наших, не услышим стону потомства нашего. Одно теперь смущает нас: мы клялись пред Богом, и учинили присягу на Евангелии в верном послушании Барабашу, сему врагу отечества и предателю нашему.» Хмельницкий отвечал: «Бог сведущ; обратит клят вы сии на главу того, кто их, вынудил и призывал и имя Его всуе. Законы божественные и гражданские всегда таковые клятвы уничтожают, и вы от них свободны; а больше всех клятв, вы обязаны отечеству своему самою природою, и вере святой, символом ее, вами исповедуемым; им поборайте, и за них стойте; а более сих жертв ничего от вас не требуется.»
Ободренные речью великого человека, Козаки бросились искать Барабаша, чтобы предать его на суд войска.
Историки спорят о роде смерти предателя, но все знают, что он погиб насильственно. Одни говорят, что он найден в ладье, и несмотря на мольбы о пощаде, Джеджеля заколол его; другие разсказывают, что его из ладьи вытащили, и повели на берег, но он вырвался и бросился в Днепр, откуда уже не выплыл. Истина, словами Гетмана Хмельницкого, в его универсале под Белою церковью, повествует, что Барабаш был предан Днепровским глубинам; а предание говорит, будто он пьяный спал в ладе своей, и его сонного Запорожцы кинули в волны Днепровские. Один из сынов Украйны сказал о нем: «Он пропил жизнь, а смерть проспал. «Козаки тогдашние воскликнули: «Погиб нечестивый! да погибнет и намять его с шумом!»
ГЛАВА ХII. Богдан Хмельницкий
Провозглашен Гетманом. Устроение полков. Переговоры с Ислам-Гереем. Голова Гетмана оценена. Ответ Ислама. Очищение Малороссии от Поляков. Количество войска Гетманского. Битва при Желтой воде. Битва под Каменцом. Лагерь под Белою церковью. Гетманский универсал.
Увенчанный победою, собиратель Малороссии был единогласно провозглашен Малороссийским Гетманом, Октября 15-го, 1647 г.
1647 Октября 15.Первым его занятием было возстановить и устроить полки регистровые, и в этом он придерживался планов Гетмана Рожинского. Поляки заблаговременно ушли из Черкас, Чигирина и Уманя. Гетман разставил в этих городах свои полки, на постоянные квартиры; туда ежедневно собирались, новые войска из Малороссии: там они вооружались и формировались.
А между тем приступил он к решительным переговорам с Ислам-Гереем, Ханом Крымским. В подарок отправил ему пленную Шляхту, напоминал об услугах и о союзе с Крымцами, Гетманов Полтора-Кожуха и Гулака; писал, что Поляков и войск их не боится, но считает для себя опасными коварство и подкупы, которыми Поляки, предательски захватив, замучили многих Гетманов, «да и теперь» прибавлял Гетман «мне грозят таким же оружием.»
И действительно, Сейм объявил значительную сумму червонцев за голову Хмельницкого. Ислам благодарил Гетмана за подарок; но от союза отказывался. Мир Султана с Королем, ссора Порты с сильными соседними державами, готовящаяся война, в которой без сомнения должны участвовать и Татарские войска- таковы были причины, Ханом изложенные, по которым он не мог пособить Гетману оружием. Но советовал принять вместо гвардии Мурзу Тугай Бея, и то не иначе, как под видом найма. Этот Мирза мне друг, говорил Хан; он имеет исключительное право вести войну с кем хочет, и войска у него в Орде четыре тысячи. В заключение, ручаясь и отвечая за верность Тугай Бея, обещал во всем и неизменно быть несомнительным приятелем Хмельницкому. «Я «заключал Ислам «испытал многократно непостоянство Поляков, знаю их коварный нрав», и заклял себя быть вечным их врагом.»
