Игорь Фроянов - Города-государства Древней Руси
А теперь обратимся к Переяславскому городу-государству. Крайняя скудость источников вынуждает нас здесь говорить чрезвычайно кратко. Впервые земля как отдельная, хотя и не потерявшая еще зависимость от Киева единица, фигурирует после 1054 г., когда в Переяславле был посажен Всеволод. Почему выделилась Переяславская земля? В. В. Мавродин назвал в качестве причины ее выделения стремление переяславского боярства к самостоятельности{87}. Думаем, что дело не в боярстве. В земле сложилась сильная территориальная община, которая и стала основой формирования города-государства. Лишь недостаточность материала не позволяет увидеть ее в это время. Однако в более позднее время она заявляет о себе со страниц летописи прежде всего в виде сильной общинной военной организации. В 1146 г. Изяслав «посла…сына своего Мстислава с Переяславчи и с Берендеи»{88}. В другом месте летописи читаем: «Мстислав же совокупився с дружиною и с Переяславци, гна по нем (имеется в виду Глеб Юрьевич. — Авт.)»{89}. Как видим, понятие «переяславци» отнюдь не равнозначно «дружине». Это городское и сельское ополчение. Как и в других землях, оно состоит из конных и пеших ратей. Когда Изяслав пошел на Юрия к Переяславлю, «пешце выринушася на не из города и тако наехавъше многе избиша пешьце и предъгородие пожгоша»{90}. Вынужденное вести непрестанную войну со степняками, переяславское ополчение было мужественным и закаленным в боях и вполне заслуживало той характеристики, которую дал ему летописец: «Переяславци же дерзи суще и поехаша наперед с Михалком»{91}. Не всегда, конечно, удача сопутствовала переяславскому ополчению. После одной из проигранных битв «первее побегоша Поршане, потом Изяслав Давидович, по сих Кияне и Переяславци»{92}.
Суверенность и самостоятельность городской общины проявлялась отнюдь не только в военной сфере. Социально-политический механизм, действовавший в Переяславской земле, не отличался от того, что мы видели в других землях. Интересна в этой связи история, произошедшая с Глебом Юрьевичем. Однажды он, «послушав… Жирослава, рекуща ему: „пойди Переяславлю, хотят тебе Переяславци“»{93}, отправился к Переяславлю. Для нас не столь важно то, что затея Глеба закончилась провалом. Привлекает внимание, что «переяславци» могли сами решать судьбу княжеского стола. И вряд ли есть необходимость видеть в «переяславцах» бояр{94}. Это, без сомнения, масса городского и сельского люда, включавшая в себя и бояр. Эпопея с Глебом Юрьевичем на этом не завершилась. «Свещався Гюргевич Глеб с Переяславци и еха к ним из Городца. Уведав же Мстислав Изяславич, оже идет на нь, изиде противу полком своим с Переяславци. Глеб же узри, оже идеть на нь Мьстислав, Глеб же в мале и рече: „Прельстили мя Переяславци“»{95}. Вновь «переяславци» выступают действенной политической силой, оттесняя на задний план княжеские «которы». Данный летописный текст позволяет сделать предположение и о наличии различных партий в городской общине Переяславля. Часть переяславцев приглашает Глеба, а другая вместе с Мстиславом идет «противу ему». Борьба партий внутри городских общин — явление, характерное для Древней Руси{96}.
Так же как и в других землях Древней Руси, городская община Переяславля была главной в волости, стягивала значительную территорию. По наблюдениям А. Н. Насонова, «границы между черниговскими и переяславскими городами к югу и юго-востоку от Чернигова были постоянными, устойчивыми и сложились, видимо, до смерти Ярослава»{97}. Старший город был не только политическим, но и военным центром тянувшей к нему округи, местом убежища. Летописец донес до нас живую картину того времени. Когда половцы пришли к Переяславлю, «людем збегшимся в город, не смеющим ни скота выпустите из города»{98}.
От главного города зависели пригороды. Они сохраняют верность политике главного города. Вот яркая сцена, запечатленная летописцем под 1147 годом. В этом году воинство во главе с Глебом Юрьевичем и Святославом Всеволодовичем подошло к переяславскому городу Вырю. «И послашася к Выревцем, рекуче: „Оже ны ся не предаете, дамы вы Половцем на полон“. Они же рекоша им: „Князь у нас Изяслав“. И не дашас им»{99}. Такая же неудача ждала Глеба со Святославом и у Вьяханя. Лишь Попаш был взят с помощью Изяслава Давыдовича{100}. Итак, можем говорить о том, что Переяславский город-государство шел по тому же пути, что и другие города-государства Древней Руси. Однако целый комплекс причин (постоянные нападения половцев, недостаточность экономического потенциала и др.) привел к тому, что Переяславль так и не обрел окончательной политической самостоятельности. Переяславская земля «фактически превращается в аванпост Киева в борьбе со степью, а переяславское княжение становится своеобразной ступенью, которую должны пройти князья прежде, чем занять киевский стол»{101}.
ГЛАВА IV
ГОРОДА-ГОСУДАРСТВА ЮГО-ЗАПАДНОЙ РУСИ XI — начала XIII вв.
Изучение социально-политической жизни в Юго-Западной Руси сопряжено с определенными трудностями. Прежде всего тут сказывается специфика источников. Летописные сведения, которыми главным образом оперирует исследователь данного региона, посвящены преимущественно внешнеполитическим событиям, междоусобной борьбе князей, крамолам бояр. Они очень мало говорят нам о деятельности городских общин, о характере отношений между городами, об устройстве волостной организации, о политическом статусе города, т. е. о том, что наполняет конкретным содержанием понятие «город-государство». Осложняет изучение темы и роль внешнего фактора в истории Галицко-Волынской Руси XI — начала XIII вв. Его воздействие здесь было весьма ощутимым. Правда, внешнему давлению подвергались и другие древнерусские земли-волости. Но во Владимирской и Галицкой землях мы наблюдаем прямое вмешательство иноземных сил во внутренние дела местных общественных союзов, доходящее даже до захвата власти. Определенное своеобразие замечаем и в отношениях Киева с Галицко-Волынской Русью. Киев не только стремился держать в подчинении ее городские волости, как это было в других землях Древней Руси, но и пытался включить их в свою волостную систему, что отчасти и временами ему удавалось{1}. И все же, несмотря на указанные особенности, социально-политическое развитие Юго-Западной Руси шло в русле, общем для остальных древнерусских земель.
Городские волости Юго-Западной Руси формировались в рамках племенных территорий бужан-волынян, хорватов, тиверцев и уличей. То была обширная область, простиравшаяся от Побужья до нижнего Поднестровья и от Погорынья до бассейна реки Сан{2}. Упомянутые племена не остались в стороне от притязаний Киева на господствующее положение в восточнославянском мире. Под 885 г. Повесть временных лет сообщает, что князь Олег, обосновавшись в Киеве, «с Уличи и Тиверцы имяше рать». В походе Олега на Царьград участвовали многие племена, в том числе хорваты, дулебы и тиверцы. Если вспомнить, что за дулебами летописи скрывались и волыняне{3}, то можно сказать: в Олеговом походе участвовали почти все союзы племен Побужья и Поднестровья{4}. Как истолковать этот факт? Еще М. Н. Карамзин видел в приведенном свидетельстве летописца указание на подвластность Олегу юго-западных племен, явившейся следствием их завоевания киевским князем{5}. Некоторые ученые полагали, что хорваты и дулебы входили тогда в состав Киевского государства{6}. По мнению Я. Д. Исаевича, «летописный перечень племен, участвовавших в походе, сам по себе доказывает скорее не полное подчинение этих племен Киевской Руси, а союзнические отношения прикарпатских и волынских племен с приднепровскими. Если же и установилась определенная степень зависимости, то она, по-видимому, сводилась к обязательству местных князей и племенной знати оказывать военную помощь, возможно также уплачивать время от времени дань»{7}. Однако обязанность оказания военной помощи и уплаты дани есть как раз то, в чем выражалась зависимость «примученных» полянской общиной восточнославянских племен. О том, что юго-западные племенные объединения признавали власть Киева, говорит наличие тиверцев в войске Игоря, выступившего против «греков»{8}. В договоре Игоря с Византией фигурирует некий Улеб, представлявший какого-то Владислава. Согласно некоторым исследователям, этот Владислав являлся князем ледзян, жителей Сандомирской и Червенской земель, оказавшихся в результате упадка Великоморавского государства данниками Руси{9}.
