Матвей Любавский - Очерк истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно
Особый интерес представляют новые главы работы М. К. Любавского, которых не было ни в курсах 1909 и 1922 гг., ни в 1-й и 2-й части его «Образования и заселения основной государственной территории» (главы I, IX, XIV–XVIII, XX–XXII). Имеет смысл остановиться на них подробнее, выделяя при этом круг основных вопросов, поднятых историком.
В главе I «Древнейшие обитатели Восточной Европы», посвященной истории Северного Причерноморья, начиная с эпохи скифов и до времени господства готов в южно-русских степях сообщаются сведения о населении лесных пространств Восточной Европы славянах, литовцах, финнах, местах их расселения. Дается критика теорий И. Е. Забелина, Д. Я. Самоквасова о скифах якобы праславянах. На основании рассмотренного материала делается вывод о том, что «до конца IV века славян не было в южных степных областях Восточной Европы», а ко времени Геродота «Скифия» явилась уже чисто географическим термином, ее территория была населена в сущности разными народами[457].
Глава IX «Объединение Литвы и западно-русских земель в Великом княжестве Литовском, его пределы и размещение в нем населения к половине XVI века» выросла из докладов, которые М. К. Любавский делал в 1920-е годы в ОИДР и в Институте истории РАНИОН. В ней анализируется ряд основных вопросов по истории Западной Руси: географическое и политическое разобщение восточного славянства в XIII в., литовские племена и область их расселения в XIII в., объединение Верхней и Нижней Литвы с Черной Русью в Великое Княжество Литовское, территориальные приобретения ВКЛ в XIII–XIV вв., состав и границы расселения его населения к XVI в. и др. [458]
Глава XIV «Борьба Московского государства с крымскими татарами и заселение черноземных степей» освещает вопросы возникновения станичной и береговой службы на окраинах Русского государства, строительства засечных черт в XVI–XVII вв., образования и состава населения Слободской Украины. Рассматривая процесс колонизации Слободской Украины, ученый обращает внимание на соотношение форм колонизации (казацкая, государственная, вольнонародная) и справедливо утверждает, что в зависимости от обстоятельств в различные периоды времени господствовали разные формы[459].
В главах XVI–XVII «Заселение Приднепровской Украины во второй половине XVI и в XVII веке», «Заселение Новороссии» рассматриваются проблемы колонизации и размещения населения в Правобережной Украине XVI в., панского землевладения в Украине в XVI–XVIII вв., истории украинского казачества, его борьбы с Речью Посполитой в XVII в.[460] Пристальное внимание ученого обращено к истории Войска Запорожского (в XV–XVIII вв.), образованию и заселению Новороссийской губернии после русско-турецких войн XVIII и XIX вв., дворянам и переселенцам, а также истории градостроительства в крае (в частности, Николаева, Одессы). Рассказывается о роли иностранных колонистов в освоении богатств Новороссии. Как почти во всех предыдущих главах, Любавский сообщает ценные и очень детальные сведения о количестве и форме поселений.
В очень интересно и живо написанной главе XVIII «Занятие и заселение русскими людьми Предкавказья» большое место уделяется истории Терского и Кубанского казачьих войск (первая половина XVI вторая половина XVIII в.). Ярко обрисован их быт и отношения с местным населением. Рассматриваются вопросы комплектования, состава, службы казачьих войск, а также политика правительства по отношению к Северному Кавказу на протяжении XVI–XIX вв.[461] В итоге, по оценке историка, казачья и крестьянская колонизация Северного Кавказа привела к тому, что к середине XIX в. и в Предкавказье протянулась такая же «засечная» черта, как и на степной «украйне» России, Поволжья, в Приуралье и Западной Сибири[462]. В результате постоянных войн правительства с горцами казачьи войска находились на особом привилегированном положении. Власти смотрели на них «как на стратегический пункт по борьбе с горцами»[463]. Кроме того, подробно освещаются внутренние социальные проблемы казачества, взаимоотношения казаков с беглыми, типы казацких поселений.
В главе XX «Занятие и заселение русскими людьми Башкирии» исследуется история башкир начиная с первых веков нашей эры и вплоть до конца XIX в. Дается краткая характеристика природы страны. Затрагиваются вопросы строительства укрепленных линий в Приуралье, истории Оренбургского казачьего войска. Анализируются особенности аграрных отношений в Башкирии XVIII–XIX вв.[464]
В главе XXI «Занятие киргизских степей и Туркестана и русская колонизация в этих краях»[465] попытка обзора отношений между кочевыми сообществами Казахстана и государств Средней Азии с Россией XVIII–XIX вв., изучаются формы и пути расселения русского населения в этих районах. Ученый дает периодизацию этапов колонизации, останавливаясь особо на переселенческой политике правительства в конце XIX в. М. К. Любавский считал, что «распространение русского владычества в первую очередь вызывалось потребностями обороны западно-сибирского населения от беспокойства соседей с юга»[466].
В последней главе работы «Русская колонизация Прибалтийского края в XVIII и XIX веках»[467] историк, рассматривая правительственную политику по отношению к прибалтийским губерниям в XVIII–XIX вв., приходит к выводу о том, что к концу XIX в. русский элемент в этом крае составлял ничтожное меньшинство и край как был, так и остался «инородческим»[468].
В пространном резюме суммировались «поглавные» выводы о формах, путях, типах и особенностях русского колонизационного процесса на различных этапах истории Русского государства. Ученый подсчитал, что к 1912 г. в России из 22,7 млн км[467] ее территории на долю областей, завоеванных, но не колонизированных, приходилось в общем 2,5 млн км[467], т. е. не более 12 % всей территории огромной страны[469].
Изучение этой работы М. К. Любавского позволяет с уверенностью утверждать, что по широте поставленных задач и охвату материала она не имеет прецедентов в предшествовавшей отечественной историографии. Некоторые темы и положения, очерченные в данной работе, впоследствии получили развитие в исследованиях целого ряда отечественных ученых В. А. Александрова, А. А. Введенского, С. Б. Веселовского, М. В. Витова, Н. Н. Воронина, В. А. Голобуцкого, И. А. Голубцова, В. В. Дорошенко, В. П. Загоровского, Е. И. Заозерской, А. А. Зимина, М. К. Каргера, Б. Б. Кафенгауза, В. Б. Кобрина, Б. А. Колчина, А. И. Копанева, Е. Н. Кушевой, И. И. Ляпушкина, А. Н. Насонова, А. А. Новосельского, Н. Е. Носова, В. Т Пашуто, А. Л. Перковского, Д. Л. Похилевича, П. Г. Рындзюнского, К. Н. Сербиной, П. П. Смирнова, A. Л. Станиславского, М. Н. Тихомирова, С. М. Троицкого, А. В. Фадеева, Л. В. Черепнина, А. Л. Шапиро, В. И. Шункова, В. К. Яцунского, Е. И. Дружининой, Б. А. Рыбакова, П. П. Толочко, О. Н. Трубачева, Я. Н. Щапова, В. Л. Янина, Ю. Г. Алексеева, Л. Г. Бескровного, М. Б. Булгакова, Ю. С. Васильева, Я. Е. Водарского, В. М. Воробьева, Н. А. Горской, М. М. Громыко, Я. Р. Дашкевича, A. Я. Дегтярева, Н. Ф. Демидовой, Т. Н. Джаксон, И. В. Дубова, А. В. Дулова, B. Л. Егорова, В. С. Жекулина, Л. И. Ивиной, Э. Г. Истоминой, В. М. Кабузана, C. М. Каштанова, А. Н. Кирпичникова, П. А. Колесникова, В. А. Кучкина, Х. М. Лиги, Н. Н. Масленниковой, Е. А. Мельниковой, Б. Н. Миронова, Э. М. Мурзаева, В. Д. Назарова, Е. Н. Носова, А. А. Преображенского, А. П. Пронштейна, Р. Н. Пуллата, Г. С. Рабинович, В. В. Седова, З. В. Тимошенковой, И. Я. Фроянова, А. Л. Хорошкевич, С. З. Чернова, Е. В. Чистяковой, Е. Н. Швейковской, А. А. Юшко и многих других. В 1996 г. при деятельном участии доктора исторических наук профессора А. Я. Дегтярева, Ю. Ф. Иванова и автора этих строк это фундаментальное исследование ученого было подготовлено к печати и увидело свет в издательстве Московского университета[470].
* * *В эволюции общественно-политических взглядов историка можно наметить три этапа. Первый до буржуазно-демократической Революции 19051907 гг., когда его политические взгляды и теоретические представления, в основном, укладывались в русло либеральной идеологии. Второй (1905–1917 гг) был отмечен поправением М. К. Любавского, перемещением его на правый, «октябристский», фланг этой социальной группы русского общества.
Теоретические представления М. К. Любавского, его понимание русской истории, по существу, оставались в рамках взглядов учителя В. О. Ключевского, в русле либеральных традиций отечественной историографии.
Методологическое кредо историка кредо типичного позитивиста «государственника». Ученый сохранял верность ему со студенческих лет вплоть до конца 20-х годов. Оно гармонирует как с общественно-политическими взглядами, так и с психологией М. К. Любавского. Эклектизм в теории и компромисс в жизни, ставка на эмпиризм в исследованиях и «здравый смысл» в политических прогнозах и практике, эволюционизм и страх перед революциями с их «непредсказуемостью и хаосом» все это убеждения человека, ориентирующегося на приспособление к миру, а не на переделку его. Октябрьская революция развеяла миф, часто декларируемый ученым, о возможности существования «объективной», внепартийной исторической науки. Политические взгляды самого историка, мировоззрение, которое накладывало ощутимый отпечаток на его научное творчество, были тесно связаны с либеральной идеологией. Политика вторгалась в историю, направляя перо ученого в сторону той тенденциозности, против которой он выступал на словах.
