Марк Блок - Характерные черты французской аграрной истории
Большинство держаний давалось без указания срока. Правда, кое-где встречались хозяйства, предоставленные на определенный срок, на срок одной или нескольких жизней (обычно трех). Это были чиншевые мансы (manses censiles), называвшиеся также mainfermes. Но в отличие от Италии, в Галлии это предоставление земли на определенный срок было редкостью. В основном держания были бессрочными. Их повинности, так же как и их срок, не были зафиксированы ни в каком письменном или хотя бы более или менее определенном договоре. Отношения сеньора и его людей регулировались только сеньориальным обычаем.
Мы касаемся здесь одного понятия, которое, будучи основным во всех областях средневековой юридической мысли, ни на что не оказывало столь сильного влияния, как на структуру сельского общества. С некоторым, но весьма небольшим преувеличением можно сказать, что эта целиком придерживавшаяся традиций эпоха жила мыслью, согласно которой только то, что практиковалось в течение долгого времени, имело право на существование. Традиция, кутюма (coutume), господствовавшая в той или иной группе, управляла ее жизнью. На первый взгляд может показаться, что подобная система должна была препятствовать всякому развитию. Ничего подобного. Иногда обычай оформлялся в письменных актах, в судебных постановлениях, в составленных путем обследования сеньориальных инвентарях, но в большинстве случаев он оставался устным. Короче говоря, полагались на человеческую память. Если какой-либо институт признавали действовавшим с незапамятных времен (de mémoire dhomme), его считали законным. Но человеческая память в высшей степени несовершенный инструмент, ее способность к забвению и особенно к искажению поистине удивительна! Результатом господства обычая была не столько задержка развития, сколько узаконение множества злоупотреблений и небрежностей, что мало-помалу превращало прецеденты в законы. Это было обоюдоострое оружие, служившее как сеньорам, так и их крестьянам. Во всяком случае, принцип, имевший благодаря некоторой своей гибкости как преимущества, так и недостатки, явно был лучше полного сеньориального произвола. При Каролингах, когда публичное правосудие еще имело некоторое значение, сеньориальный обычай использовался то сеньором против своих людей, то подданными против сеньора. С этого же времени его господство распространяется среди держателей не только на колонов, но также и на рабов{70}.
Одним из главных результатов действия обычая было фактическое превращение держаний, к какой бы юридической категории ни относились они сами или их обитатели, в почти единообразный тип наследственного держания. У сеньоров не было никаких причин противодействовать этому движению. Они покровительствовали ему, позволяя создаваться бесчисленным прецедентам. Какая им была корысть в том, чтобы отнять отцовское хозяйство у детей умершего колона или раба? Присоединить его к домену? Но домен, обработка которого осуществлялась благодаря барщине держателей, не мог увеличиваться бесконечно без того, чтобы не утратить свою земледельческую ценность. К тому же, когда земля без людей — господин без престижа. Привлечь другого держателя? Население было слишком редким, а необработанные земли слишком обширными, поэтому незанятая земля могла на долгое время остаться покинутой. Для франкской эпохи новым явлением была не наследственность свободных держаний, признанная, по-видимому, с давних пор, но распространение этого традиционного порядка на всю массу держателей, даже на рабов.
Было бы совершенно неверным видеть в отношениях сеньора и его подданных только экономическую сторону, как бы важна она ни была. Сеньор является господином, а не только руководителем предприятия. Он располагает по отношению к своим держателям политической властью, набирает из них в случае надобности свои вооруженные силы, а в качестве компенсации распространяет на них свое покровительство (mondebour). Здесь невозможно заняться невероятно сложным изучением судебных прав. Достаточно напомнить, что начиная с франкских времен частично в теории и, несомненно, в еще больших размерах на практике большинство дел, касавшихся подданных, рассматривалось в сеньориальном суде. Конечно, не один франкский, а позднее и не один французский барон ответил бы так же, как и шотландский горец, когда его спросили, какой доход приносит ему его земля: «Пятьсот человек»{71}.
С экономической точки зрения держатель имел по отношению к сеньору два типа обязательств: он должен был платить оброк и выполнять определенные работы. В сложном комплексе средневековых оброков не всегда легко распознать первоначальное значение каждого из них; одни представляют собой нечто вроде признания верховного вещного права сеньора на землю, нечто вроде компенсации со стороны держателя за пользование ею; другие, уплачиваемые с головы, являются признаком личной зависимости, в которой находятся отдельные категории зависимых людей; иные представляют собой плату за некоторые дополнительные преимущества (например, за пастбище), предоставленные мелким земледельцам; наконец, имеются оброки, представляющие собой просто-напросто бывшие государственные налоги, которые сеньоры присвоили себе. Некоторые из них взимаются в виде пропорциональной доли урожая. Но это довольно редкий случай. Большинство оброков фиксированы и уплачиваются иногда деньгами, а чаще всего натурой. Их тяжесть в целом велика, но она не сравнится с тяжестью различных работ. В каролингскую эпоху держатель больше барщинник, чем оброчник. В основном он напоминает тех хусмендов (husmend)[74], которым крупный норвежский собственник предоставляет ныне несколько клочков земли при условии, что они будут помогать в работе на главной ферме.
Среди различных работ, также довольно разнообразных, следует указать (оставляя в стороне некоторые менее интересные, например извозную повинность) две действительно характерные группы: земледельческие и ремесленные работы.
Внутри первой группы имеется еще одно разделение: на сдельную и поденную работу. С одной стороны, каждому владельцу маленького хозяйства выделялось некоторое количество домениальной земли и часто одновременно выдавались необходимые семена. Он отвечал за обработку этих полей. Весь урожай с них полностью шел сеньору. Это сдельная работа. Кроме того, он обязан был отработать несколько рабочих дней на сеньора, иногда очень точно: столько-то дней на пахоту, столько-то — на рубку леса и т. д. Распорядиться этим временем с максимальной пользой для домена — дело сеньора или его уполномоченных.
С другой стороны, поденная работа. Но в каком количестве? Это был самый насущный вопрос. Размеры барщины были различными в зависимости от сеньории, а внутри сеньорий они зависели от юридического положения крестьян или их мансов. Случалось, что в этом отношении обычай ничем не ограничивал произвол сеньоров, по крайней мере официально: держатель «отрабатывает дни, когда это необходимо», «когда он получает на это приказ». Иногда так бывало и для свободных мансов. Для рабских мансов — это очень частое явление, бывшее, несомненно, пережитком рабства. Разве раб не находился по самой своей природе постоянно в распоряжений господина? В других случаях количество дней точно определялось традицией. Оно было обычно весьма значительным. Три дня в неделю — вот наиболее распространенная норма. К тому же ее довольно часто превышали как во время некоторых сезонных работ, например жатвы, так и в течение всего года. Когда же крестьяне находили время для обработки своих собственных земель? Не следует забывать, что норма давалась не для каждого человека, а для держания, обычно для манса. А на каждой из этих земельных единиц жила по меньшей мере одна семья, иногда больше. Один из членов этой группы в течение нескольких дней в неделю ходил на барскую работу, иногда он должен был приводить с собой дополнительно, во время больших сезонных работ, одного или двух «рабочих», его товарищи трудились в это время на полях их небольшого хозяйства. Тем не менее очевидно, что подобная система предоставляла в распоряжение управляющего доменом весьма значительное число работников[75].
Это было еще не все. Крестьяне или по крайней мере некоторые из них должны были ежегодно доставлять сеньору определенное количество ремесленных изделий: поделки из дерева, ткани, одежду, а с некоторых мансов, где от отца к сыну передавались приемы квалифицированного ремесла, даже металлические орудия. Иногда держатель обязан был не только своим трудом, но должен был достать и необходимое сырье (для дерева это было, очевидно, правилом). Но когда речь шла о тканях, материал часто поставлял сеньор; крестьянин или его жена отдавали лишь свое время, свой труд и свое искусство. Работа выполнялась либо на дому, либо, во избежание лишнего расхода материала и его кражи (эта действительно рабская повинность тяготела только над испомещенными рабами и не касалась колонов), в сеньориальной мастерской, которую даже тогда, когда там работали мужчины, называли словом, ставшим привычным в поздней империи «гинекей». Таким образом, держание до такой степени считалось источником рабочей силы, что его использовали как для промышленного производства, так и для земледелия. В этом смысле можно определить сеньорию как огромное предприятие, одновременно сельскохозяйственное и промышленное, но главным образом сельскохозяйственное, в котором заработная плата была обычно заменена предоставлением земли.
