Борис Тураев - Древний Египет
«Была выстроена для меня гробница. Каменщики отметили пространство её, живописцы расписали её, ваятели произвели скульптурные работы. Назначены были заупокойные жрецы; устроен сад…» Так заканчивается автобиографический рассказ, влагаемый в уста вельможи Среднего царства (Синухета); подобное же неоднократно повторяется в текстах всех времён древнего Египта, указывая на то, какое место в жизни египтян имели заботы об их вечных обителях и объясняя нам великолепие последних, особенно в Фиванском некрополе. За Рамсесом в скалах Шех-Абу-эль-Курна начинаются усыпальницы вельмож XVIII династии великих сподвижников великих царей, этой лучшей поры жизни великого народа. Над ними пронеслись тысячелетия с их превратностями, но ни усилия грабителей древних и новых, ни политические катастрофы, ни религиозный фанатизм не в состоянии были сделать тщетными усилия создателей этих дивных памятников победить смерть. Ежегодно к известным ранее гробницам археологическая наука прибавляет новые, обогащая нас новыми именами фиванской знати, новыми памятниками искусств, новыми сведениями в области религии, быта и т. п. Самое краткое перечисление наиболее интересных гробниц заняло бы нас более, чем это возможно для нашей цели, но мы должны упомянуть хотя бы нечто из этого подземного мира смерти, столь ярко освещающего и воскрешающего красивую жизнь, отделённую от нашего времени тремя с половиной тысячелетиями. Великолепно расписанная погребальными сценами гробница князя Фив Сеннофра, который при Аменхотепе II заведывал садами Амона, и поэтому плафоны и фризы расписал виноградными лозами; гробницу эту посещали ещё в греческое время; какой-то посетитель оставил след, написав тщательными иероглифами имя «Александр». Современник Сеннофра — Кенамун изобразил своего царя Аменхотепа II, принимающим новогодние поздравления. Архитектор Тутмосов и Хатшепсут-Инени, строитель Карнака, повествует в своей надписи, что он «заведывал великими памятниками, которые воздвигались в Карнаке, когда ставились священные колонны и столпы и великие пилоны из прекрасного белого аянского камня, когда ставились священные мачты у врат храма из настоящего кедра с террас (Ливана)… наблюдал затем, как высекалась гробница его величества, причём он был один, и никто другой этого не видал и не слыхал…» На одной из стен он изобразил свою виллу, с двухэтажным домом, житницами, оградой, садом, прудом и беседкой, в которой поместил себя с женой. Подобные же изображения встречаются неоднократно на стенах гробниц, доставляя нам возможность составить довольно полное представление о той любви, какую египетская знать питала к домашнему уюту, зелени и сельскому приволью, украшенному всеми приобретениями культуры. В одной из гробниц найдено также изображение приёма гостей, входящих в богатую виллу. Много сцен из военного быта помещено в гробницах сподвижников великого Тутмоса III, например, Аменемхеба, надпись которого дополняет карнакские анналы царя, автора этих анналов — Танени и др.; гробница художника Аменуахсу интересна тем, что расписана им самим и т. п. Но особенно богаты текстами и изображениями гробницы визирей XVIII династии Яхмоса, Усера, Рехмира, принадлежавших к одному роду и отправлявших важнейшую должность в стране в течение нескольких поколений от начала династии до Аменхотепа II. В это время уже для обеих половин Египта было два визиря; граница между подведомственными каждому областями проходила немного севернее Сиута. Среди изображений, на стенах гробницы Рехмира, представлявших его при отправлении обязанностей, обнимающих все стороны жизни, имеется важная сцена приношения повинностей от городов. Она даёт возможность восстановить карту страны от Ассуана до Сиута, сообщает нам титулы начальников городов и перечисляет продукты, приносившиеся из этих городов. Другая картина вводит нас в залу суда. Суд — одна из главных функций визиря, если не самая главная. Рехмира сидел на кресле, пред ним на четырёх ковриках 40 свитков сводов законов; по обе стороны его — писцы и вельможи южных городов; курьеры вводят просителей. Рехмира заведывал хозяйством храма Амона, его рабочими, его мастерскими, и мы видим его наблюдающим за работами и «научающим каждого его обязанностям по его ремеслу». Здесь и обработка кож для пергамента, сандалий-щитов, и резьба по дереву с инкрустациями — приготовление изящных ящиков, стульев, колонн, и металлическое производство — плавка металла, причём пламя древесного угля поддувается снизу особыми приспособлениями, приводимыми в действие ногами; работа производится над двумя бронзовыми вратами для Карнакского храма из «меди, доставленной победоносным величеством из Сирии». Далее, храмовые скульпторы работают над сфинксом; изображён кирпичный завод и т. п. Наконец, Рехмира принимает депутацию представителей всех иноземных народов с их князьями и дарами — здесь и семиты, и пунтийцы, и негры, и ливийцы, и европейцы «Кефтиу», обитатели Эгейского мира; все в своих костюмах, со своими произведениями. Кефтиу — этой гробницы нашли себе точное соответствие в одной из фресок кносского дворца, а самая картина является прекрасной иллюстрацией к известному гимну, влагаемому в уста Амону и обращённому к Тутмосу III — бог величает его, как владыку всего мира и передаёт ему все страны и народы. Не менее интересны и надписи этой замечательной гробницы — здесь помещена и традиционная, идущая ещё из Среднего царства «инструкция визирю», и список его обязанностей, расписание его служебного дня, и автобиографические, личные надписи, в которых покойный именуется «таинником, входящим во святое святых, против которого нет врат бога, который всё знает на небе, земле и в преисподней», говорится, что он усердно слушался голоса совести, заботился о том, чтобы «возвести правду до высоты небесной и распространить её красоту по широте земной», судил слабого с сильным и защищал слабых, наказывал злодеев и насильников, поддерживал плачущего и беспомощного, охранял «вдову и вводил сына в наследие отца». Рехмира был, по-видимому, последним визирем из своего рода; одним из его преемников был Рамос, гробница которого также находится в Аб-эль- Курна и замечательна, как редкий памятник времени Телль- Амарны в Фивах. Здесь мы присутствуем ещё при первых годах Аменхотепа IV и при его превращении в Эхнатона. Рамос бросил свою гробницу неоконченной и последовал за царём в его новую резиденцию. Несколько южнее расположена другая группа гробниц, в которой, между прочим, выдаётся сооружённая Хеви, наместником Нубии при Тут-анх-Амоне, следовательно, уже в конце телль- амарнского времени, когда началась реставрация и стали думать о восстановлении внешнего положения. На стенах гробницы замечательные изображения посольств нубийцев, негров и сирийцев с данью и дарами; между прочим, нубийская царица под зонтиком едет на повозке, везомой быками; в числе богатых и драгоценных даров изображена безделушка, представляющая нубийский ландшафт, с палаткой, пальмами (на них обезьяны), жирафами и т. п. С другой стороны, в Ассасифе, богатый некрополь содержит в себе поздние гробницы современников иной поры, поры унижения Египта и Фив — времени ассирийского и эфиопского нашествий и саисской реакции. Здесь погребён также знаменитый князь Фив Ментуемхет, реставрировавший храмы после ассирийского погрома.
Но фиванский некрополь был населён не только мёртвыми и жрецами — это был большой город, в котором кипела жизнь. Здесь жило многочисленное рабочее население, связанное с культом мёртвых и сооружением гробниц, здесь было и своё начальство, своя полиция, но были и свои нравы, и свои настроения. До нас дошли интересные обрывки дневников, повествующие о волнениях и забастовках рабочих, которым чиновники не платили в срок содержания, дошли до нас и судебные процессы, рисующие низкий нравственный уровень этих обитателей, особенно те грабежи и хищения, которые не остановились пред взломом гробниц как вельмож, так и великих царей. Но наряду с этим беспокойным элементом, фиванский некрополь заключал в себе, как мы уже видели, большую группу лиц, именующих себя во многочисленных дошедших до нас памятниках «послушателями зова в месте правды», которые веровали, что только праведность открывает доступ к блаженному бессмертию. Многие их молитвы напоминают по тону и фразеологии библейские псалмы и являются редкими ценными памятниками личной религии, тёплого, интимного отношения к божеству.
Глава IV
Закат египетской культуры
Фивы окончили свою мировую роль и выродились в уродливую теократию. Египет, и раньше переживавший и социальные революции, и иноземные погромы, и династические перевороты, и распадения с ослаблением центральной власти и феодализацией, теперь, пройдя блестящую пору своей истории, представлял развалины государственности — страна распалась на мелкие княжества, частью военного, частью жреческого происхождения, и сделалась предметом завоевательных стремлений и с юга — со стороны царей единоверного и единокультурного эфиопского царства Напаты, и с севера — со стороны всепоглощающей Ассирии. И для тех, и для других владение Египтом было важно и по политическим, и по экономическим соображениям; для эфиопских царей оно было ценно и по религиозным причинам — Египет был уделом Амона, их государственного бога. Ряд походов их (Пионхи, Шабаки, Тахарки, Тануатамона) дал Египту «эфиопскую» XXV династию, которая пыталась удержаться против Ассирии, поддерживая сиро-палестинские царства в борьбе с нею. Борьба эта оказалась им непосильной, тем более, что безусловно на их стороне и в самом Египте была только Фиваида до Ермополя; север, руководимый энергичными владетелями Саиса, был на пути к возрождению внутренними силами национального единства, и для этой цели не останавливался ни перед какими средствами, до подчинения Ассирии включительно. Саис выдвинул яркие фигуры Иефнахта, Бекнеранфа (у греков Бокхорис, о мудрости которого ходили рассказы, отразившиеся на помпеянских росписях), Нехао I, Псамметиха I. Последним пришлось вести опасную политику, лавируя между Тахаркой эфиопским и грозными завоевателями Ассархаддоном и Ассурбанипалом. В 671 г. Ассархаддон подчинил северный Египет и поставил в Сенджирли победный памятник, на котором изобразил у своих ног на верёвке «Тарку царя Куша» и его союзника Ваала, царя Тира, а себя наименовал «царём Мусура (евр. Мицраим — Нижний Египет), Патроса (египет. имя Верхнего Египта, сб. юг) и Куша (Напатское царство). Через два года наступление Тахарки вызвало новый поход Ассархаддона, который на этот раз дошёл до Фив. Тахарка бежал в Напау, где скоро умер; его преемнику Тануатамону пришлось бороться с Ассурбанипалом, который в 661 г. выслал против него войско, заставившее бежать его и из Мемфиса, и из Фив. Последние были страшно опустошены; много памятников египетского искусства было отправлено в Ниневию. Известный нам Ментуемхет фиванский впоследствии с гордостью говорил о реставрации им поруганных святынь во время «божьего наказания», когда «страна была повержена». К счастью для Египта через несколько лет против Ассурбанипала восстал его брат Шамашшумукин, царствовавший в Вавилоне и привлёкший на свою сторону значительную часть Передней Азии. Хотя война закончилась в 647 г. разгромом восставших, но она потребовала от Ассирии такого напряжения сил, которое подготовило её скорую катастрофу и, конечно, сделала невозможным удерживать Египет в повиновении. В 652 г. Псамметих, заключив союз с Лидией и призвав на свою службу карийских и ионийских наёмников, освобождает страну от иноземного владычества и довершает дело своих саисских предков, объединив Египет под властью своей XXVI династии.
