Александр Боханов - Правда о Григории Распутине
С годами Они стали понимать друг друга с полуслова, без всяких недомолвок. При этом каждый оставался самим собой, и их человеческие индивидуальности в полной мере отразили сохранившиеся послания. Став мужем и женой, Они редко расставались; лишь Первая мировая война принесла длительные разлуки. Поэтому и основной массив этих документов отражает главным образом досвадебный и военный периоды их жизни.
В этой переписке много важного и значимого. Без нее трудно представить внутренний мир Венценосцев. Там много и интимного, не предназначенного для чужих глаз. Но у героев истории права на тайну не существует; всё или почти всё рано или поздно становится достоянием толпы. И переписка Императора и Императрицы стала достоянием публики. И тот, кто хоть раз прикоснулся к этим исповедальным документам, не может не восхититься чистотой Их взаимной любви.
Некоторые места трудно читать без смущения, но читать их надо, чтобы понять, что и в реальном мире, а не только в романах, могут существовать безбрежные чувства.
«Благословляю Тебя, целую Твое дорогое лицо, милую шею и дорогие любимые ручки со всем пылом горячо любящего сердца».
«О, если бы у Меня были крылья, чтобы прилетать каждый вечер к Тебе и радовать Тебя Моей любовью! Жажду обнять Тебя, осыпать поцелуями и почувствовать, что Ты Мой собственный».
«Ночью Мне было одиноко, и каждый раз, как Я просыпалась и протягивала руку, Я касалась холодной подушки, а не родной теплой руки, и некому было ткнуть, потрясти или потормошить Меня, чтобы разбудить».
«Сердце болит за Тебя, и Я знаю, какая у Тебя будет ночь — так и полетела бы к Тебе, чтобы сжать Тебя в Своих объятиях, осыпать Тебя поцелуями и сказать Тебе о Моей великой любви и о том, как она растет день ото дня, наполняя всю Мою жизнь».
Интимными чувствами пронизаны и многие послания Жениха и Супруга.
«Как Мне благодарить Тебя за два Твоих милых письма и за ландыши? Я прижимаюсь к ним носом и часто целую — Мне кажется, те места, которых касались Твои милые губы…»
«Дорогая Моя, Я тоскую по Тебе, по Твоим поцелуям и ласкам!» «Моя дорогая! Приди ко Мне на минуту, Я хочу показать тебе несколько хороших вещей. Дай Мне поцеловать Твое очаровательное личико. Люблю, люблю Тебя безумно».
Став в апреле 1894 Женихом и Невестой, они писали друг другу почти ежедневно. Молодых занимала только любовь, только описание счастья. Впереди виделась лишь радостная даль. Время распорядилось иначе.
В начале октября 1894 года (в России было 5-е число, а в Германии — 17-е) Аликс получила телеграмму от Ники, где тот, ссылаясь на просьбу отца, просил Ее немедленно прибыть в Ливадию. Бросив все дела, Она устремилась туда, чувствуя сердцем, что надо спешить. И не ошиблась, оказавшись у одра умирающего Императора. Ники был расстроен, но встретил невесту с восторгом. Она была счастлива.
В те ливадийские и последующие дни, когда перевозили тело усопшего в Петербург, Аликс, ставшая уже Александрой Фёдоровной, оказалась в центре драматических событий. Ничего подобного в Ее жизни ещё не случалось. Нет, Сама она ничего не решала, и к Ней мало кто обращался, но вот Ники было неимоверно тяжело. Умная, чуткая и эмоциональная, Она сразу же заметила, что вокруг столько лжи и нераспорядительности. За каждой мелочью бежали к Тронопреемнику, а затем Царю, а получив указание, не спешили исполнять.
Она уже знала многое из русской истории и не сомневалась, что в России надо править справедливой, но властной рукой. Русские понимают и принимают только такую власть. Ее же возлюбленный такой деликатный, добросердечный, и Она ощущала, что Его с первого дня опутывают интригами. 15 октября 1894 года записала в дневнике Ники:
«Будь стойким и прикажи доктору Лейдену и другому, Гиршу, приходить к Тебе ежедневно и сообщать, в каком состоянии они его находят, а также все подробности относительно того, что они находят нужным для него сделать… Не позволяй другим быть первыми и обходить Тебя. Ты — любимый сын Отца, и Тебя должны спрашивать и Тебе говорить обо всем. Выяви свою личную волю и не позволяй другим забывать, кто Ты».
Наставление «быть твердым» Она потом будет многократно повторять Супругу.
Александра Фёдоровна, с детства испытав и многократно пережив одиночество и нелюбовь окружающих, встретив подобное отношение к Себе в России, отнеслась к нему с чувством стойкого безразличия. Почти до самого конца не стремилась ничего изменить. Незадолго до революции однажды с безнадежной грустью сказала: «В глазах России Я всегда не права».
Выполняя многочисленные церемониально-династические обязанности, Она смотрела на окружающий придворно-аристократический мир с холодным отчуждением, прекрасно сознавая всю фальшь и враждебность его. Дорогой Ники заполнял жизнь, и Она старалась поддержать и утешить Того, Кто нёс тяжелое бремя исторической ответственности.
Через несколько месяцев после замужества Царица писала немецкой приятельнице: «Я чувствую, что все, кто окружает Моего мужа, неискренни, и никто не исполняет Своего долга ради долга и ради России. Все служат Ему из-за карьеры и личной выгоды, и Я мучаюсь и плачу целыми днями, так как чувствую, что Мой муж очень молод и неопытен, чем все пользуются».
Не складывались теплые отношения и со свекровью, Императрицей Марией Фёдоровной. Они так не походили друг на друга. Нельзя сказать, чтобы Мария Фёдоровна просто «не любила» Александру Фёдоровну. Не было душевного расположения. Старая Императрица и по отношению к себе его тоже не ощущала.
Отношение свекрови к Невестке со временем менялось. Сначала было безразличие, потом ласковая снисходительность, сменившаяся сожалением и сочувствием к Сыну, к Александре Фёдоровне и ко всем, кто оказался заложником драматических коллизий последнего царствования. Она видела, что Ники любит Аликс, а это было самое главное. Своим чувствам здесь она не придавала особого значения.
Формально Государыня Александра Фёдоровна вела себя безукоризненно: писала свекрови письма, наносила визиты, передавала приветы, непременно поздравляла с праздниками, не роптала, когда шла позади неё на торжественных церемониях. Но Мария Фёдоровна чем дальше, тем больше убеждалась, что Невестке она не нужна, что Та тяготится ее присутствием и не расположена продолжать общение дольше приличествующего. Жена Сына не искала сближения. Вдовствующая Императрица платила Ей тем же.
Александра Фёдоровна, любя Мужа больше жизни, ни с кем не желала делить Свое полное и неоспоримое право на Него. Через две недели после свадьбы записала в дневник Мужа: «Отныне нет больше разлуки. Наконец Мы соединены, скованы для совместной жизни, и когда земной жизни придет конец, Мы встретимся опять на другом свете, чтобы быть вечно вместе».
Она не умела отступать и не считала нужным во имя дворцового протокола переступать через личные пристрастия и представления. С трудом шла на компромисс и, часто лишь превозмогая Себя, делала «что надо». Она «не умела нравиться».
Это отражалось на многих Ее отношениях, в том числе и с Марией Фёдоровной. Вдовствующую Императрицу расстраивало дуновение «ледяного ветерка» со стороны Александры Фёдоровны и ее окружения. О том, что две Царицы не питали расположения друг к другу, приближенные узнали, как обычно, раньше, чем это нерасположение хоть как-то проявилось на самом деле.
В салонах, конечно же, начались разговоры о «ненависти», о том, что старая Царица не хотела отдавать Молодой коронные драгоценности, что она устраивала истерики сыну, а молодая Царица осаждает мужа жалобами на свекровь, и так далее. Все эти утверждения не стоили и выеденного яйца, но тема отношений Цариц «занимала» немалое число умов.
Мать Императора Николая II не могла не обратить внимания на то, что в подругах у невестки появились три дамы, о которых ничего приятного сказать не могла. Две черногорские принцессы Милица Николаевна (жена Великого князя Петра Николаевича), Анастасия Николаевна (жена герцога Георгия Лейхтенбергского) и Великая княгиня Мария Павловна, которую вся родня называла Михень.
Двух первых Мария Федоровна почти не знала; говорили о них разное, часто неприятное. Но вот третья была известна не понаслышке. Там где Михень, там непременно жди эпатажа, сплетни, скандала. Свекровь переживала, что «бедная Аликс» ввиду неопытности может легко обмануться.
Однако Мария Федоровна недооценивала Невестку. Александра Федоровна не была далеко так проста, как могло показаться, и уж меньше всего была способна стать управляемой. Напористой и самоуверенной Марии Павловне пришлось быстро убедиться, что невозможно стать ментором Александры Фёдоровны, и их близкие отношения скоро сошли на нет.
