Михаил Горбачев - Жизнь и реформы
Уже по одному этому опыт Латинской Америки представлял немалый интерес для СССР.
Я встречался с президентами Аргентины — Р. Альфонсином (15.Х.1986 г.) и К.Менемом (25.Х.1990 г.), Уругвая — Х.М.Сангинетти (22.III.1988 г.), Бразилии — Ж.Сарнеем (18.Х.1988 г.) и Ф.Коллором (31.1.1990 г. и в июне 1991 г.), Мексики — К.Салинасом де Гортари (3.VII.1991 г.), министрами иностранных дел Мексики — Б.Сепульведой (6.V.1987 г.) и Ф.Соланой Моралесом (23.IV.1991 г.), Аргентины — Д.Капуто (7.XII.1988 г.), деятелями Ассоциации за единство Латинской Америки, включая бывшего президента Мексики Л.Эчеверрия Альвареса (12.IV.1990 г.).
Это очень разные люди — по возрасту, политическому опыту, взглядам. Но мне импонировало свойственное всем им стремление к обновлению политической и экономической жизни в своих странах, искренний интерес к преобразованиям в нашей стране.
Помню, с каким воодушевлением о значении перестройки в СССР для стран Латинской Америки говорил президент Сарней. Он связывал с ней расширение возможностей для мирного урегулирования вооруженных конфликтов, более справедливых мирохозяйственных связей, активизации мировой торговли вследствие сокращения расходов на вооружения и вообще демилитаризации международных отношений.
Сангинетти отмечал, что «сейчас в Уругвае повсеместно говорят о перестройке в Советском Союзе. Эта тема на устах не только у интеллигенции, но и у самых простых людей. Буквально все задаются вопросом, что будет, к чему приведут те процессы, которые осуществляются в Советском Союзе».
В разговоре с Сангинетти впервые — потом эта тема поднималась и в беседах с другими лидерами — присутствовал важный тезис, над которым я неоднократно размышлял. Звучал он примерно так: в Советском Союзе и в странах Восточной Европы присутствует сегодня своеобразная эйфория по поводу возможного «прорыва» в торгово-экономических отношениях с развитыми странами Запада. На деле же все обстоит далеко не так просто, следовало бы поумерить ожидания на этот счет и более целенаправленно использовать огромные возможности сотрудничества со странами, так сказать, «второго эшелона».
В самом деле, мы часто по привычке или незнанию представляем себе эту часть мира как действительно «третью», третьестепенную, где все на одно лицо и мало интересного с точки зрения наших экономических потребностей. Тогда как ряд стран той же Латинской Америки уже обладает крупным, экономическим потенциалом и опытом экономической политики, которые заслуживают серьезного к себе отношения и делового подхода.
Разумеется, в беседах с латиноамериканскими руководителями много внимания уделялось болевым точкам в Центральной Америке. Здесь наши мнения быстро сходились в установке на методы политического урегулирования. Мы выступили в поддержку «Контадоры», латиноамериканской «восьмерки» и гватемальских соглашений.
Почти во всех беседах с президентами мы констатировали чрезвычайно важное для мирового порядка возвышение роли Латинской Америки, чему способствуют демократические перемены в ряде стран, начавшееся примирение в затяжных конфликтах. И конечно, всегда подчеркивалось, что в конце XX века неблагополучие в одной части мира создает все большую угрозу целому.
Интересный и поучительный разговор состоялся у меня с К.Мене-мом. Признаться, я был поначалу даже удивлен сходству многих экономических и социальных проблем, которые приходилось решать нам у себя и с которыми пыталось справиться руководство Аргентины.
В декабре 1992 года я побывал в Чили, Бразилии, Мексике. Поездка еще раз убедила в огромном значении главного принципа нового мышления — признании за каждым народом права свободного выбора. Драматическим оказался переход латиноамериканских стран от тоталитарных режимов к демократии, но в конечном счете каждая из них должна была найти свой путь, отказавшись от навязанных извне моделей.
Канцлер Враницкий
Запечатлелось в памяти общение с руководителем страны, с которой у нас давно были нормальные добрососедские отношения. Я имею в виду Австрию и ее канцлера Франца Враницкого.
На солидном фундаменте Государственного договора 1955 года и Закона о постоянном нейтралитете советско-австрийские отношения выдержали все заморозки «холодной войны». Конструктивный курс австрийской внешней политики снискал ей заслуженную международную репутацию. Недаром Вена была избрана местом проведения наиболее важных переговоров, от исхода которых зависела судьба мира.
Мне, к сожалению, не пришлось лично познакомиться со знаменитым предшественником Враницкого — Крайским, человеком европейского масштаба, одним из влиятельнейших лидеров послевоенной социал-демократии. Естественно, перед первой встречей с канцлером (в октябре 1988 года), да и во время самой встречи, я «прикидывал» — каков он, новый, сравнительно молодой глава правительства по сравнению с общепризнанным не только в собственной стране «мэтром». Враницкий с самого начала произвел впечатление человека большой культуры, политика, что называется, высшей квалификации.
Помнится, тогда был актуален вопрос о сближении Австрии с ЕЭС. Нас еще беспокоили остаточные заботы «холодной войны». В данном случае — не приведет ли включение в западноевропейскую интеграцию нейтральной страны, находящейся в одном из эпицентров противостояния Восток — Запад, к нарушению «баланса сил».
Мне понравились разъяснения канцлера. Они учитывали изменения в Европе и мире в связи с нашей перестройкой, неотвратимость процессов интеграции и в то же время их неравномерность, обращали внимание на международную ответственность Австрийской республики и, конечно, «расклад» сил внутри страны.
Вот несколько характерных фраз, услышанных от Враницкого: «У нас есть люди, но их немного, которые хотели бы немедленно «прошмыгнуть» в ЕЭС. Я категорически против такого подхода и говорю, что не собираюсь прыгать с десятиметровой вышки в бассейн, в который не налита вода. Первоочередным условием вступления в ЕЭС должна быть верность нейтралитету, за который мы несем ответственность… Военно-политическая или экономическая замкнутость Западной Европы была бы крайне нежелательна, и мы будем этому всячески противодействовать».
Этот человек с первой же встречи расположил меня к себе своим умом, тактом, политической честностью. И потому, встретившись с ним спустя полтора месяца после путча, я с полной откровенностью изложил оценку всех перипетий перестройки, «своей судьбы» в ней. Ему, Враницкому, пожалуй, впервые так определенно.
Ро Дэ У, Южная Корея
Наконец, хотел бы оставить в этой книге свои впечатления от встреч с Президентом Южной Кореи Ро Дэ У. Я рассказал о нашем знакомстве в Сан-Франциско в июне 1990 года, где был ликвидирован еще один завал, оставленный «холодной войной». Вскоре с Южной Кореей были установлены дипломатические отношения. До этого корейцы проявляли большую настойчивость в сближении с нами, мы же (особенно наш МИД) продолжали еще осторожничать, оглядываясь на Пхеньян. Однако по мере ухудшения экономической ситуации в СССР наш интерес к одному из восточноазиатских «драконов», совершивших у себя экономическое чудо, быстро нарастал. Повысился уровень взаимных поездок различных экономических и политических делегаций. Я дважды встречался с послом Южной Кореи в Москве. В декабре 1990 года президент Ро Дэ У совершил официальный визит в СССР.
Переговоры выявили близость позиций по многим вопросам, желание корейской стороны к широкому экономическому сотрудничеству, поддержанию политического диалога. Мы договорились об ответном визите, но быстро накалявшаяся обстановка в стране мешала выбрать время. Узнав о намеченном на апрель 1991 года моем визите в Японию, Ро Дэ У предложил побывать у него в гостях на обратном пути. Я согласился.
И вот 19 апреля наш самолет через 40 минут полета от Нагасаки приземлился на острове Чеджудо у юго-восточного побережья Кореи. В центре острова красивейший ботанический сад. Зелень, множество камней, солнце и голубая вода Тихого океана, омывающая этот вулканический остров, придают ему вид сказочного уголка. Толпы отдыхающих, туристов. На берегу фигурки «женщин-русалок» — добытчиц даров моря, жемчуга. Мы первые советские люди на этом острове. И поэтому тоже — «открытие» для его жителей. Раису Максимовну, отправившуюся в пешее путешествие по острову, корейские туристы, жители острова очень внимательно рассматривали и о многом расспрашивали.
Президент, его коллеги устроили торжественный прием, атмосфера встречи была такой, будто отношения между нашими странами исчисляются десятилетиями.
Утром состоялась беседа с президентом Ро Дэ У, сначала один на один, потом с участием главных членов правительства. Я еще раз имел возможность убедиться, что в его лице Корея имела политика, с которым будут связывать один из ответственных этапов на пути возрождения нации. При неоднозначных оценках его деятельности, при непростых последствиях того, что он оставил своим преемникам, это личность и в чисто человеческом плане — с широтой взгляда на мир, решительным характером государственного деятеля, уверенного в себе, но отнюдь не претенциозного. Заслуживает особого нашего признания, что Ро Дэ У был среди немногих деятелей его уровня, проявивших действенную солидарность с нашей страной, когда она больше всего в этом нуждалась. Он не стал выжидать, как некоторые, к чему поведут перемены у нас, энергично взялся за налаживание отношений с СССР.
