Михаил Горбачев - Жизнь и реформы
Кроме того, я дал вполне определенную, отрицательную оценку увязки торгово-экономического и иного сотрудничества с «успехом переговоров по мирному договору». Считал единственно эффективным «обратный» подход, в чем все время пытался убедить собеседников.
Обмен мнениями приобрел напряженный оттенок также и в связи с нежеланием японцев зафиксировать в итоговом документе «промежуточные меры». Аргументация сводилась к тому, что поскольку они считают острова своими, то не могут допустить, чтобы «на собственной территории Японии вводились какие-то международные правила».
Возник продолжительный спор и по срокам подготовки мирного договора. Я сказал, что предложение японской стороны отвести на переговоры шесть месяцев — нереально. Кайфу в ответ повторил свои аргументы. Договорились вернуться к вопросу еще раз.
Вечером 18 апреля состоялся 6-й раунд переговоров. Премьер-министр согласился на мою формулу упоминания 1956 года, оговорив при этом, что делает очень смелый, рискованный для себя шаг: «придется отвечать перед парламентом и перед народом». Но отказался подчеркнуть в Заявлении стремление к масштабному сотрудничеству в экономической и других областях. Может показаться, какое значение имеет одно слово. Но в политике, дипломатии иной раз и оно может сыграть свою роль. Ведь какое-то, и немалое сотрудничество существует, и, раз мы вроде бы собирались обозначить новый этап в процессе сближения, надо было это как-то отразить. Но Кайфу хотел, видимо, сохранить резерв давления на Советский Союз ради «ключевого вопроса». Правда, в последний момент он все-таки пошел на небольшую уступку: вместо слова «масштабное» записали «конструктивное» сотрудничество.
Подписание политического итогового коммюнике и еще пятнадцати документов по конкретным направлениям было очень торжественным. Как и официальные проводы у моей резиденции. Потом была поездка на скоростном поезде в Киото, где состоялась встреча с деловыми кругами. Времени в нашем распоряжении было мало, и в этот раз удалось увидеть лишь несколько уголков старой столицы. Но тысячи людей, вышедших нас приветствовать, особенно дети, — это взволновало до глубины души.
Из Киото прибыли в Нагасаки, посещение которого запомнилось как впечатляющая встреча с японским народом. Несколько километров мы ехали по живому коридору, затем шли пешком. Поклонились жертвам ядерной бомбардировки в парке мира.
Мы ощутили гостеприимство японцев, общаясь с представителями политических, деловых кругов, студенчеством, детьми, спортсменами. Раиса Максимовна побывала в национальном театре Кабуки, на предприятии, выпускающем восточные сладости, знаменитом рыбном рынке Токио, посетила дом японской семьи, школу удивительного искусства аранжировки цветов.
С нами в Японию ездили известные представители советской культуры и общественные деятели: В.Розов, В.Распутин, Д.Кугультинов, Н.Губенко, А.Вольский, Г.Волчек, В.Мартынов, Н.Данилюк, Г.Боровик, О.Уралов, Г.Зайганов, Ю.Яременко, К.Саркисов… Наверное, всех не упомнил. Они своими контактами с японцами помогли сдвинуть с места поезд советско-японских отношений. Перед отъездом все мы, советские, с участием премьера Кайфу и его супруги посадили липу — дерево жизни, здоровья и дружбы.
«Лед тронулся»
Что было дальше? Японские делегации продолжали приезжать. Общаясь с ними, я чувствовал, что в результате апрельского визита «лед тронулся» — отношения действительно выходят на иной уровень.
Это нашло реальное подтверждение и в позиции японского руководства на «семерке» в Лондоне в июле этого же года. Думаю, не будь визита, японская позиция вряд ли бы столь изменилась. И это могло негативно повлиять на позицию ведущих государств Запада по вопросам экономического сотрудничества с Советским Союзом. Теперь же Кайфу присоединился к своим коллегам в «ареопаге мировой экономики», хотя и делал оговорки насчет «особых» проблем у Японии с СССР.
Я заблаговременно написал ему письмо, как и другим главам «семерки». В ответном послании, которое вручил мне посол Эдамура, говорилось о готовности Японии оказать содействие Советскому Союзу в размерах, которые «выходят за рамки чисто технической помощи».
Вот выдержки из разговора с Кайфу в Лондоне 12 июля 1991 года:
«ГОРБАЧЕВ. Хочу сказать вам, господин премьер-министр, что все, о чем мы говорили во время моего визита, легло в основу решения, которое имеет целью реализовать токийские договоренности.
КАЙФУ. Мы, как об этом было сказано в Совместном заявлении, придаем первостепенную важность ускорению работы по завершению подготовки мирного договора, включая разрешение территориальной проблемы. Наряду с Совместным заявлением в Токио было подписано 15 соглашений, касающихся сотрудничества между нашими странами в различных практических областях. Мы в Японии активно занимаемся тем, как нам двигаться по пути реализации этих соглашений. Вчера в Советский Союз выехала делегация японских специалистов, которые займутся изучением возможностей для развертывания сотрудничества в области конверсии советских военных предприятий. Успешно ведутся двусторонние переговоры по безвизовым поездкам японцев на южные Курильские острова.
ГОРБАЧЕВ. Учитывая итоги визита, теперь надо быстрее идти к новому уровню доверия. Тогда мы сумеем решить любые проблемы, даже те, которые сейчас кажутся неразрешимыми. Сотрудничая с Японией, мы пойдем настолько далеко, насколько далеко захочет ваша страна».
То, что апрельский визит «начал работать» в русле «меняем атмосферу, среду и тогда все вопросы разрешимы!», нашло подтверждение в контактах с представителями Японии осенью 1991 года, уже после путча. Я имею в виду приезд в Москву министра внешней торговли и промышленности Японии Накао (21 октября 1991 года) и встречу с вице-президентом Федерации экономических организаций Японии Т.Яхиро (27 ноября 1991 года). Обе эти встречи — выразительное свидетельство того, что практичные японцы делали вполне деловые выводы из всего, что произошло после апреля.
Министр Накао информировал меня:
— Мы готовы сотрудничать с Советским Союзом, оказывать вашей стране содействие в осуществлении реформ, в том числе и в области экономики, как соседнему дружественному государству. По этой причине, в частности, наше министерство добилось того, чтобы в качестве чрезвычайной меры в рамках предоставляемой Советскому Союзу экономической помощи в размере 2,5 миллиарда долларов 1,8 миллиарда долларов были выделены на страхование торговых операций с вашей страной. Это необходимо, чтобы Советский Союз смог увеличить свои валютные поступления путем реализации проектов разработки нефти и природного газа по линии Российской нефтяной корпорации и Газпрома.
Сейчас у японского частного сектора проявляется стремление активно участвовать в экономическом сотрудничестве с СССР, внедряться в советскую экономику. Перед нынешним визитом в Москву я встречался с руководителями крупнейших японских компаний. Они благодарили японское правительство за такое решение и просили передать вам наилучшие пожелания. Кроме того, мы решили осуществлять страхование новых инвестиций в экономику вашей страны с тем, чтобы содействовать деятельности японского частного сектора в сфере капиталовложений в СССР. Я с удовлетворением отмечаю, что в этой области сейчас осуществляются около десяти проектов с участием японских частных компаний по обработке и экспорту природных ресурсов Сибири и Дальнего Востока.
Что касается технического содействия Советскому Союзу, то помимо сотрудничества в составлении программы экономических реформ мы готовы оказывать содействие в осуществлении конверсии военной промышленности, обеспечении безопасности АЭС, развитии малого и среднего бизнеса.
Накао передал мне справку об уже осуществляемых советско-японских проектах и планах сотрудничества.
— Мы считаем, — продолжал министр, — что в контексте реализации экономических реформ в СССР важнейшей задачей является эффективное осуществление конверсии. Поэтому призвали сотрудничать в оказании Советскому Союзу содействия в этой сфере США и Великобританию. Японо-американская делегация посетила Пермь и ряд других мест с целью изучения проблем конверсии. Хотел бы передать доклад, подготовленный по итогам поездки данной делегации. Надеюсь, вы примете его во внимание при осуществлении конверсии. Причем я не связываю оказание этой помощи с территориальной проблемой. Рад, что правительство Японии действует теперь именно таким образом.
Читатель может оценить, что значит, когда такие вещи говорит японский государственный деятель. Это как бы определило суть моего ответа:
— За последние шесть месяцев мы смогли сделать многое. У меня положительное отношение ко всему, что вы говорили по конкретным экономическим вопросам. Можно сделать вывод, что после апрельского визита у советско-японского сотрудничества другая динамика, другой темп.
