Михаил Богословский - Дневники. 1913–1919: Из собрания Государственного Исторического музея
8 декабря. Вторник. Последние лекции в Академии. Приехав в Москву, был на заседании факультета, где читали отзывы о сочинениях, представленных на медали и премии. Мои оба получили по 400 руб. премии Володи Павлова. Когда присуждение состоялось, я указал на внешний вид сочинений: у Троицкого отчаянный почерк, нет оглавления и полный произвол с буквой Ъ: «бЪседа», «нововведЪние», «живейший» [26] и т. д., у Яцунского не было пагинации, я сам должен был нумеровать страницы. Против безграмотности горячо ратовал И. И. Иванов, после того как и М. Н. Розанов указал в своем отзыве также на безграмотность сочинения по всеобщей литературе. В этом отношении в Академии куда лучше. Там кандидатское сочинение по внешнему виду – всегда безукоризненно. Не есть ли эта небрежность в Университете отражение общего студенческого разгильдяйства: сидеть в аудитории как-то раскорячившись, на экзамене сидеть непременно развалясь и т. д. Вернувшись домой, узнал приятную новость: статья о Судебнике помещена в декабрьской книжке Ж. М. Н. Пр.180 и мне прислан гонорар – 64 р. 75 к.
9 декабря. Среда. Подготовлял одну из глав «Петра» для реферата в ОИДР. Был в Университете для производства коллоквиумов, но явилось только 2 студента, из коих один отвечал очень хорошо, другой – Моравский – известный мне по прошлогоднему просеминарию, не знал ничего. В профессорской встретился с Н. Г. Городенским, преподающим историю в гимназии Лебедева. Он хвалил мой учебник. Купил на обратном пути XVI и XVII тома Полного собрания летописей. Вечер за книгой А. И. Покровского о соборах в первые три века христианства181, перенесся в 1-й век.
10 декабря. Четверг. Из трех рефератов, представленных к сегодняшнему семинарию, очень хорош реферат Абрамова – обстоятельная, подробная и точная хронологическая канва жизни Петра Великого за 1683—88 годы182. Но на семинарии было уже очень мало народа. Занятия в Университете замирают. Вечер за книгой А. И. Покровского. Стоят сильные морозы. Сегодня -19°.
11 декабря. Пятница. Утро за Петром – для реферата в ОИДР. К 2-м часам отправился на диспут Шамбинаго. Диспут происходил в Богословской аудитории, очень полной: было немало публики и на хорах. Сперанский был отчаянно скучен и неудачен. Читал в течение часа свои возражения, как плохой дьячок старого времени шестопсалмие, по листочкам и по листам, без пауз, без выражения, прочел все возражения сразу, путая их и комкая. Нельзя было уследить никакой нити. Кончив чтение, он собрал в кучу все свои листы и листки и поднял очки на лоб. Естественно, что и ответ Шамбинаго был вял и бесцветен. Трудно было уловить что-нибудь у Сперанского, на что бы возражать. Плох очень был и второй оппонент Орлов. Та же манера, как и у Сперанского, – прочесть все возражения сразу, так что никакого обмена мнений не произошло. Но зато блеснул молодой оставленный при Университете Б. М. Соколов, возражавший из публики горячо, но дельно, и даже с изяществом. И Шамбинаго оживился и удачно ему отвечал. Только в это время и был действительно настоящий, живой диспут. Вечером был на обеде у виновника торжества и сказал среди других речей несколько слов о перевороте в новом изучении исторических песен.
12 декабря. Суббота. Читал последние в этом полугодии, а кто знает, может быть и вообще последние, лекции: о тайных обществах при Александре I. В 2 часа было заседание факультета, о том, что есть свободные министерские стипендии, и мы решили представить на них наших оставленных. Затем в 3 заседание Совета о разных текущих делах. Вечером у Д. Н. Егорова, где были Готье, Савин, Айхенвальд и Богоявленские. Разговор об адресе Герье и о депутации завтра, об Историческом обществе, о театре и др. Присланы оттиски статьи в Ж. М. Н. Пр.
13 декабря. Воскресенье. К 101/24ac. депутации, которые должны были поднести адрес от Курсов В. И. Герье, собрались у В. М. Хвостова: Чаплыгин, Млодзеевский, Фохт – от Совета [Высших женских курсов], Любавский, Савин, Грушка, Егоров, Розанов и я – от факультета, и двинулись к В. И. [Герье]. Во время чтения адресов В. И. [Герье] был очень взволнован и, как мне показалось, заплакал. Ответил прекрасной речью. Поблагодарив нас, В. И. [Герье] сказал, что ему пришлось пережить два тяжелых момента: «первый, когда Курсы были закрыты, второй – когда они были закрыты для меня»183, что теперь он счастлив, потому что с нашим появлением он опять вступает в соприкосновение с Курсами. Деньги, которые он передал Курсам – не дар, и благодарить его не за что. Капитал образовался из взносов от слушательниц первых Курсов, «это не дар – а приданое, накопленное первыми слушательницами для своих будущих младших сестер». После этих речей он предложил нам великолепный завтрак, за которым Млодзеевский, сидевший рядом со мной, по моей просьбе с большим воодушевлением изложил мне замечательно просто, ясно и красиво одну из теорий высшей математики: о трансфинитных числах184. Вот признак таланта – умение изложить самую сложную вещь в самой простой и ясной форме. Когда математики ушли, я обратился к Герье с предложением, не найдет ли он возможным, ввиду того что теперь в Москве накопилось много молодых историков, наших же учеников, которым негде главу преклонить в их занятиях, восстановить деятельность Исторического общества при Университете. Другие поддержали эти мои слова, и было решено собрать у Герье в следующее воскресенье оставшихся членов, чтобы возобновить общество. Мысль моя, сообщенная мною Д. Н. Егорову, пущена, таким образом, в ход. В пятом часу дня я был с визитом у графини Уваровой поблагодарить ее за избрание в Археологическое общество и был принят очень любезно. Застал ее в кабинете, пишущую очерк истории археологических съездов. Разговор о приготовлениях к Псковскому съезду185, прерванных войной. Вечер за книгой А. И. Покровского.
14 декабря. Понедельник. Поездка к Троице на Совет. Я думал, что будет читаться отзыв об А. И. Покровском; но отзыва не было, а было только распределение премий. Мухановские премии186 вызвали опять немало пререканий, кому их давать: вновь ли поступившим в Академию, или старым, ждущим их уже пять лет. Из-за премий ездить не стоило. Вечер дома за «Записками» С. М. Соловьева.
15 декабря. Вторник. Утро в подготовке реферата для ОИДР очень производительно. После завтрака предпринял целую экспедицию по разным отложенным за недосугом делам хозяйственного характера и, между прочим, получив гонорар в Университете187, подписался еще на тысячу рублей военного займа в Сберегательной кассе. На возвратном пути зашел за Миней в мастерскую Россолимо. Весь вечер опять за рефератом.
16 декабря. Среда. Начались сильные морозы. Сегодня -19°. Утро за рефератом. Вечером у Ю. В. Готье на большом собрании ученых мужей, где были Д. Н. Егоров, Шамбинаго, Ушаков, Орлов, Богоявленский, Яковлев, Веселовский, Сухотин, Любавский. Говорили о возрождении Исторического общества. Матвей Кузьмич [Любавский] сказал мне, что на пост товарища председателя по русской истории он имел в виду меня. Я ему ответил, что имел в виду его, т. к. он как ректор был бы очень полезен Обществу, в особенности на первых порах по разного рода материальным делам, а кроме того, если бы возникли какие-либо шероховатости при появлении «левых историков», например, Мельгунова и Сторожева и т. п., то у него будет достаточно силы все это прекратить. Действительно, он был бы очень желателен в качестве товарища председателя. Самой природой указанным секретарем является Д. Н. Егоров. Веселовский в пять минут наговорил, по крайней мере, пять известий о войне, одно мрачнее другого: и армию из Одессы не знают куда девать188, и с Румынией дело плохо189, и Макензен опять в Галиции подготовляет удар на Киев190 и т. д. Вот тип унылого «слякотника», как называют таких в газетах. За ужином я, сидя рядом с Егоровым, говорил о его возвращении в Университет. Эта мысль, видимо, его все более занимает. По дороге домой он меня спрашивал, имею ли я в виду что-либо реальное, и с обидой говорил, зачем его не сделали [доктором] за одну первую книгу191. Это уже слишком!
17 декабря. Четверг. Подготовка к докладу в ОИДР. Стоит сильный мороз -24°, так что я выходил на короткое время, купил на Арбате в книжном магазине 2-ю часть 1-го тома Забелина «Быт русских царей» – посмертное издание192. Вечером у меня оставленные по русской истории: Рыбаков, Фокин, Голубцов, Новосельский, и пришел также Ю. В. Готье. Наши теперешние магистерские программы стали непомерно велики. Например, вопрос о Екатерининской комиссии 1767 г., для которого 20 лет тому назад надо было познакомиться с 3–4 томами Сб. Р. И. О.193, теперь разросся так, что требуется уже 13 томов, и все в таком же роде. Что-нибудь надо сделать для разгрузки.
18 декабря. Пятница. Мороз убавился, деревья опушены инеем – сказочная красота. Утром подготовлялся доклад для ОИДР; многие страницы его пришлось переписать. Вечер за чтением Поссельта. Миня ходил с Л[изой] в магазин купить себе на 20 коп. белой бумаги; обладание этой бумагой доставляет ему великую радость.
