Валентин Рунов - Удар по Украине. Вермахт против Красной Армии
Первый удар врага, как и следовало ожидать, приняли пограничники. В полосе округа находилось восемь пограничных отрядов. Каждый состоял из 4–5 комендатур, имевших 3–4 пограничные заставы по 30–40 бойцов. Начальником войск Украинского пограничного округа был генерал-майор В. А. Хоменко. Однако в связи с нарушением управления частями и подразделениями пограничных войск практически в самом начале войны речь о согласованных действиях отрядов и застав, конечно же, не велась. Каждая застава сражалась в одиночку, и только в отдельных случаях наблюдался бой пограничных отрядов.
Особенно отличился 90-й пограничный отряд под командованием майора М. С. Бычковского. От немецкого солдата, перешедшего на советскую сторону вечером 21 июня, командир отряда узнал примерное время вторжения фашистских войск и своим решением привел в боевую готовность все подчиненные ему 16 застав. Затем доложил о перебежчике командующему 5-й армией генерал-майору М. И. Потапову и поставил в известность командиров 41-й танковой и 87-й стрелковой дивизий. Правда, другими документами и свидетельствами это не было подтверждено.
В 4 часа утра 22 июня заставы 90-го пограничного отряда приняли бой в полосе 45 километров от села Корытница до Крыстынополя. Пограничники на ряде направлений успешно отразили первые атаки противника, но в 6 часов фашисты ввели в бой свежие силы и прорвали границу. 6-я застава вела бой до 24 июня.
На ковельском направлении стойкое сопротивление врагу оказали 8-я и 9-я заставы 98-го пограничного отряда (командир полковник Г. Г. Сурженко). Они дали врагу бой при его переправе через реку Западный Буг и уничтожили несколько сотен солдат и офицеров противника.
11 дней и ночей у села Скоморохи защищала границу 13-я застава лейтенанта А. В. Лопатина. Напряженный бой разгорелся за Перемышль, где сооружения укрепленного района оборонялись пограничниками и бойцами 99-й стрелковой дивизии. Были и другие примеры героической обороны советской границы. Но это были слишком слабые силы для решения оборонной задачи в начале начавшейся большой войны. Требовалось организованное вступление в сражение основных сил армий прикрытия государственной границы, по крайней мере дивизий и корпусов первого эшелона. Но, как известно, именно командиры и штабы этих соединений к войне конкретно не были подготовлены и четко своих задач не знали. Поэтому каждый из них в первые часы действовал на свой страх и риск.
Только к 10 часам утра 22 июня штабу Киевского Особого военного округа, превратившемуся с началом войны в передовой пункт управления Юго-Западного фронта, удалось наладить связь с управлениями 12-й и 26-й армий, но что происходило в полосе 5-й и 6-й армий, никто точно не знал. Первое донесение из 5-й армии в штаб фронта по радио поступило только в 10 часов 30 минут. В нем указывалось: «Сокаль и Тартакув в огне. 124-я стрелковая дивизия к границе пробиться не смогла и заняла оборону севернее Струмиловского укрепленного района»[51].
Только около 10 часов утра на пункт управления Юго-Западным фронтом пришла директива из Москвы, извещавшая о начале войны. От командующего и штаба фронта требовалось немедленно детально разобраться в сложившейся обстановке. Но сделать это было практически невозможно. Поэтому, когда в 15 часов Юго-Западный фронт должен был послать в Москву свое первое донесение, из-за отсутствия конкретной информации из войск приграничных армий на то время штабу фронта пришлось отписываться общими фразами.
Командующие армиями прикрытия государственной границы в первый день войны также в большинстве своем остались без связи с подчиненными соединениями. Было нарушено управление во многих корпусах и дивизиях. Командиры дивизий и полков были вынуждены действовать на свой страх и риск.
Позже выяснилось, что главный удар в полосе Юго-Западного фронта противник наносил по левому флангу 5-й армии и в стык этой армии с 6-й армией. В то же время в полосе 12-й и 26-й армий в первые дни войны он действовал ограниченными силами. В связи с этим около половины сил и средств фронта в самый ответственный период сражения практически оставались в стороне от него без дела.
Еще хуже обстояло дело на тактическом уровне. Из десяти соединений первого эшелона 5-й, 6-й и 26-й армий только три (62-я, 87-я и 99-я) стрелковых дивизии сумели занять рубежи по плану прикрытия. Остальные вынуждены были перейти к обороне на путях выдвижения под воздействием противника на совершенно необорудованной местности. Между соединениями и частями существовали большие разрывы. Так, между 87-й и 124-й стрелковыми дивизиями возник разрыв в 20 км, между 124-й стрелковой и 3-й кавалерийской дивизиями — 15 км.
На действиях войск пагубно отразилась и нерешительность командующего и штаба Киевского Особого военного округа. Только около 9 часов утра командующий М. П. Кирпонос решился передать в войска приказ о вскрытии пакетов особой важности. Но, вследствие отсутствия связи, в некоторые объединения и соединения этот сигнал пришлось передавать при помощи специальных курьеров самолетами связи. Нередко, в условиях господства противника в воздухе, эти самолеты сбивались, и соответствующие команды либо поступали в войска с большим опозданием, либо не поступали вовсе. Поэтому низовые командиры были вынуждены принимать ответственные боевые решения самостоятельно, на что у некоторых просто не хватало духа.
Шло время, а штаб Юго-Западного фронта все не мог собрать необходимые сведения для оценки обстановки во всей его полосе. Командующий сильно нервничал, постоянно давил на начальника штаба, а тот, в свою очередь, на начальника оперативного отдела и начальника разведки. Но те только беспомощно разводили руками. Выход был найден в том, что в 11 часов 22 июня штаб Юго-Западного фронта доложил начальнику Генерального штаба о том, что войска ведут бой с противником на занимаемых ими рубежах, не указав точного начертания этих рубежей. Получалось, что войсками этого фронта в точности выполняется первый этап Плана прикрытия государственной границы, и настала очередь переходить к реализации второй части этого плана — проведению армейских контрударов, разгрому вклинившихся группировок и переносу боевых действий на территорию противника.
Поэтому во второй половине 22 июня генерал-полковник М. П. Кирпонос, оставив в своем резерве в районе Тернополя 37-й стрелковый корпус, приказал командирам 22-го механизированного корпуса и 45-й танковой дивизии приступить к подготовке контрудара[52].
К тому времени в штаб фронта начали поступать сведения о вклинении противника в оборону советских войск в полосе 6-й армии. Это послужило основанием для отдачи распоряжения командующему 6-й армией и командиру 15-го механизированного корпуса о нанесении корпусом контрудара по прорвавшемуся противнику. В 14 часов задача корпусу была уточнена — «нанесением встречного удара восстановить положение 124-й стрелковой дивизии»[53].
Но наиболее тяжелой в первый день войны была обстановка в полосе 5-й армии и на стыке ее с 6-й армией (участок до 100 км), где противник наносил свой главный удар силами шести пехотных и одной танковой дивизий. Там он нанес поражение 87-й и 124-й стрелковым дивизиям и вклинился на советскую территорию на глубину до 30 км.
В полосе 26-й армии день 22 июня прошел в пассивных оборонительных боях по рубежу реки Сан войск 8-го стрелкового корпуса. В полосе 12-й армии на всех направлениях атаки незначительных сил противника также в тот день были отражены.
Тяжелой была и воздушная обстановка в полосе Юго-Западного фронта. Авиация противника, нанеся внезапные бомбо-штурмовые удары аэродромам, расположенным в тылу армий прикрытия, практически полностью захватила господство в воздухе. Только по официальным данным, потери авиации Юго-Западного фронта в первый день войны достигли 180 боевых машин, но, вероятно, они были значительно большими. Авиация фронта (четыре авиационные дивизии) в первый день войны практически бездействовала. 22 июня она совершила всего 100 самолето-вылетов, прикрывая район второстепенного значения (Шепетовка, Тернополь)[54].
В первый день войны нарком обороны и начальник Генерального штаба в штаб Юго-Западного фронта направили всего две директивы. Первая, полученная в 8.45 того дня, извещала о начале войны и предписывала «войсками всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожать их в районах, где они нарушили советскую границу». Вторая, полученная в конце дня, извещала о достижении советскими войсками «небольших успехов» и также предписывала начать активные наступательные действия. Обе директивы высшего военного командования, полученные 22 июня штабом Юго-Западного фронта, свидетельствуют о том, что обстановка начавшейся войны расценивалась Ставкой ВГК настолько благоприятно, что она считала возможным начать активные наступательные действия по разгрому противника.
