Светлана Абрамова - Африка: четыре столетия работорговли
Европейцы нередко обращали в невольников африканцев, оставленных на корабле как заложников. Заложников брали на корабль, когда торговля проводилась в местах, где не было факторий, фортов европейцев и больших невольничьих рынков [34, т. 33, с. 1396–1397; 124, с. 50]. Это могло быть, например, на побережье Сенегала, на Наветренном Берегу, на берегах рек Сьерра-Леоне, Гамбии, Бенинского залива.
Так же как и прямые захваты африканцев в рабство, увоз заложников относится обычно к первому периоду работорговли или к самому началу второго. Потом, как правило, европейцы уже не брали заложников: африканские торговцы-посредники были известны европейским работорговцам и пользовались их полным доверием. Для купцов, совершавших постоянные закупки рабов, этот способ не оправдывал себя. Лишь те, кто шел в «случайный» рейс за невольниками, могли в XVIII в. взять заложников, увезти их или попытаться захватить африканцев силой, минуя торговцев и посредников. Такие попытки пресекали сами европейцы, которые не хотели портить отношений со своими африканскими партнерами-работорговцами [29, с. 31].
В первый период работорговли не существовало какой-либо системы торговли невольниками. Она не была еще создана ни европейцами, ни африканцами. Африканцы не предпринимали никаких действий, направленных на захват рабов специально для европейцев, и продавали им тех рабов, которые в данный момент имелись у вождя племени. Как правило, это были военнопленные. Можно предположить, что вожди в это время иногда задерживали в своем распоряжении группы военнопленных, надеясь, что их можно будет продать. Возможно, что европейцам со временем разрешили покупать невольников на рынках. К середине XVII в. постепенно увеличивающийся спрос на рабов, политика европейских работорговцев, направленная на развитие торговли невольниками, привели к ее быстрому расширению, к созданию сложной системы работорговли и европейскими и африканскими торговцами.
Одна из трагических сторон атлантической работорговли заключалась в том, что европейские и американские работорговцы сумели заставить африканцев захватывать в рабство своих соотечественников, сумели организовать работорговлю так, что она в большей степени проводилась руками самих африканцев. Это развитие работорговли — сложный и многогранный процесс, приведший к целому ряду существенных изменений в общественной жизни африканских народов, населявших ареал работорговли.
Самым старым и распространенным способом захвата рабов были межплеменные войны. Бывшие ранее способом разрешения различных местных конфликтов, они стали сознательно разжигаться европейцами, которые использовали их в интересах работорговли [94, с. 190, 191; 124, с. 50; 116, т. 1, с. 351; 29, с. 10, 11].
Шведский путешественник Вадстрем, посетивший Западную Африку в 80-х годах XVIII в., уверенно говорил, что «работорговля является причиной войн, которые негры ведут между собой» [94, с. 180].
Очевидцы рассказывали, что в фортах и факториях африканцы всегда могли получить порох, пули и оружие, если они заявляли, что выступают против каких-либо своих соседей. Захваченных в плен покупали европейцы, давшие боеприпасы [34, т. 33, с. 1395; 29, с. 19].
Часто капитаны невольничьих кораблей, подойдя к берегу, снабжали боеприпасами жителей ближайшей деревни для нападения на соседей и, крейсируя вдоль берега, ждали конца военных действий [114, с. 99, 100, 101].
Никакие другие способы добычи рабов не могли сравниться с межплеменными войнами по количеству получаемых невольников. Европейцам было также выгодно, что военнопленные продавались дешевле других рабов: их число позволяло африканскому торговцу получить сразу много товаров даже при сравнительно недорогой цене и, кроме того, заставляло его торопиться с продажей, ибо держать в селении большую группу пленников было опасно — они могли восстать [64, с. 184, 261].
С расширением работорговли, примерно с начала XVIII в., европейским работорговцам стало не хватать невольников, которых они получали в результате межплеменных войн. Они старались добиться от африканцев большего количества рабов в более короткие сроки.
К этому времени в Африке во всех областях, охваченных работорговлей, власть вождя, его богатство, число воинов, подчиненных ему, уже находились в тесной связи с работорговлей. Чем больше невольников он продавал европейцам, тем больше получал огнестрельного оружия, товаров для обмена.
Постепенно власть сосредоточилась в руках работорговцев. Об этом имеются сообщения по отношению к Сенегалу, Гвинее, Сьерра-Леоне,, отдельным областям Золотого Берега, Видаху, Ардре, Бонни, Старому и Новому Калабару. У вождей-работорговцев появились личные дружины, специально занимавшиеся «добыванием» невольников. Эти вожди располагали достаточным количеством товаров и оружия, чтобы вооружить своих людей и оплатить их службу. Успешные невольничьи налеты приводили к дальнейшему усилению и обогащению этих вождей и торговцев. Последующее развитие работорговли закрепляло такое разделение, превращая одних вождей в хозяев побережья и обрекая другие племена на жертву работорговле.
Идя навстречу настойчивым требованиям европейцев, африканские вожди нашли новый способ захвата рабов. Приблизительно со второй четверти XVIII в. наряду с междоусобными войнами африканские работорговцы стали практиковать быстрые ночные нападения на деревни своих соседей [29, с. 10; 30, ч. 1]. Захват пленных при этом производился согласно предварительной договоренности с европейскими работорговцами. Так, работорговец-покупатель указывал, какого приблизительно возраста ему нужны рабы, кто больше необходим — мужчины или женщины, заранее договаривались также, будут ли покупать детей, какого возраста, и т. д. Вооруженные отряды окружали деревню, набрасывались на ее мирно спящих жителей, быстро, на глаз отбирали тех, кто подойдет для продажи, а остальных убивали [34, т. 29, с. 252]. В других случаях селение окружали и поджигали. Вооруженные люди, прячась в засаде, схватывали выбегающих из огня [28, с. 7–13]. Стариков, больных и маленьких детей убивали на месте, остальных связывали и уводили на продажу. Около 200 человек, оказавших сопротивление, было убито однажды при налете на деревню около Горе, где рабов «заказали» французские работорговцы. 180 взрослых, оставшихся в живых, продали европейцам. Уходя из разрушенной деревни, воины-работорговцы убивали всех детей, которые пытались спрятаться в лесу [125, с. 42].
Хорошо организованные ночные набеги приносили большую «добычу» и оказались весьма выгодными для работорговцев. Скоро набеги превратились в настоящие экспедиции, длившиеся по нескольку месяцев [30, ч. 1]. Остановки днем, быстрые, бесшумные переходы ночью, внезапные налеты и полное уничтожение жителей деревень, подвергшихся нападению, обеспечивали успех во время всего похода. Рабы по мере захвата отправлялись на продажу [29, с. 16]. Наряду с межплеменными войнами эти экспедиции уже к середине XVIII в. стали одним из самых распространенных способов «добывания» рабов. Войны и различные экспедиции за рабами требовали какого-то времени — несколько дней, иногда месяц и больше. К середине же XVIII в., когда сотни невольничьих кораблей плавали около африканского побережья, африканские вожди и торговцы стали искать такой источник получения рабов, который был бы всегда под рукой. Этот источник они нашли в своих собственных владениях.
С этого времени были нарушены нормы обычного права африканцев, по которому в рабство можно было продавать только военнопленных за определенные преступления. Теперь любой работорговец в любое время мог рассчитывать при наличии товаров на покупку таких рабов, какие ему были нужны. Наряду с. бесконечными междоусобными войнами и набегами на деревни соседей вожди, превратившиеся в настоящих работорговцев, стали совершать набеги на деревни своего же племени и продавать в рабство людей своего же народа [94, с. 181].
«Полагалось продавать в рабство, —, говорит Э. Бечезет, — только военнопленных и преступников, но громадное поощрение, которое европейцы оказывают работорговле, приводит к тому, что африканские правители воюют не только с соседними вождями, но и захватывают своих собственных подданных и продают этих несчастных европейцам» [114, с. 92].
После того как развитие работорговли привело к нарушению старых местных законов и африканские вожди начали торговать людьми собственного племени, следующим логическим этапом развития работорговли стала продажа в рабство любого человека и своего и чужого племени, которого удастся захватить и которого захочет купить работорговец. Это уже мог сделать кто угодно, любой африканец мог схватить любого другого африканца и продать его белым людям в обмен на понравившийся ему товар. Задача заключалась лишь в том, чтобы поймать раба, а не быть пойманным самому. Так со второй половины XVIII в. работорговля перестала быть привилегией каких-то определенных людей — вождей, торговцев и пр. Люди прятались в лесу и около дорог, поджидая невооруженных прохожих, как охотник подстерегает дичь. Другие устраивали засаду около рисовых полей и хватали тех, кто приходил сторожить поле и отпугивать птиц. Некоторые сторожили неподалеку от источников, куда люди приходили пить и набирать воду. В зарослях около рек «охотники» подстерегали беспечных рыболовов. Но чаще всего эти люди скрывались в высокой траве около тропинок, соединявших деревни. Они набрасывались на прохожих и уводили их. Это случалось так часто, что африканцы старались не ходить поодиночке, боялись выходить из дома, особенно если около берега стоял невольничий корабль [125, с. 36, 38; 79, с. 14, 15; 28, № 2, с. 226; 29, с. 10, 12, 14].
