Фаина Гримберг - Династия Романовых. Загадки. Версии. Проблемы
Недолгая семейная жизнь царевича не была благополучной. Еще при жизни Шарлотты явилась при нем другая женщина, точное происхождение которой неизвестно. Познакомил с ней царевича его первый учитель грамоты Афанасий Вяземский. Есть сведения о том, что Ефросинья была финкой, крепостной Вяземского.
Между тем, толки о дурном обращении с принцессой Шарлоттой в Москве ширятся за границей и особенно усиливаются после ее смерти. Петру эти толки были крайне невыгодны. Ведь не так легко это было; устроить династический брак, найти компромиссный вариант решения щекотливого вопроса о вероисповедании (принцесса оставалась лютеранкой, но дети ее должны были воспитываться в православной вере). Крайне необходимо было России войти твердо в «контекст» европейской политической жизни. Продолжалась Северная война, определялась линия стабильной конфронтации России и Османского султаната. В первое десятилетие XVIII века продолжаются попытки регионов, недостаточно интегрированных в состав государства, проводить антигосударственную политику (выступление Булавина на Дону, волнения в Астрахани, волнения башкирцев).
В 1715 году произошло событие в царской семье, крайне неприятное для царевича. Почти одновременно с его сыном рождается первый сын Петра от Екатерины. Теперь Алексей Петрович справедливо может опасаться, что ни он сам, ни дети его не унаследуют престол. (А закона о престолонаследии все нет.)
Здесь необходимо сделать оговорку: очень трудно понять, какую политическую программу выдвигала «партия» царевича. Совершенно ясно, что речь не шла о приостановке идущих реформ. Любопытно и то, что «род-клан» в качестве политической силы, кажется, окончательно сошел со сцены российской истории. За царевичем стоит уже, что называется, «партия», «группировка». Интересно также участие матери царевича в этой интриге. Теперь и с ней уже не «клан», а «группировка», в которой главные роли принадлежат ростовскому епископу Досифею и ее возлюбленному Степану Глебову.
В 1716 году царевич тайно, в сопровождении Ефросиньи и ближних людей покидает Россию. Если бы мы даже и верили безоговорочно в миф о царевиче – «защитнике старины», нас все равно очень удивил бы его маршрут. Вена, Неаполь, Рим… Зачем же «защитник» так рвется даже и не просто в Европу, а в самое сердце католической Европы? И еще один, достаточно логичный вопрос: а где возможно было Алексею Петровичу приобщиться к так называемой «старине» (назовем это «допетровским образом жизни»)? Ведь его воспитанием руководила сестра Петра, Наталья Алексеевна, горячая сторонница брата…
Петра в то время, как Алексей бежит из России, также в России нет, он в Копенгагене, в Дании.
Выступая соперником отца, Алексей Петрович явно желает заручиться поддержкой в Европе. Прежде Романовы ни с чем подобным не сталкивались. Петр единолично представлял в Европе Россию и династию. Сведения о некоторых «европейских жалобах» Алексея Петровича мы имеем. Он жаловался на дурное обращение в Москве с его покойной супругой и на то, что он сам и дети его ущемлены в правах, а ему даже грозит гибель… Почему царевич оказался в Вене? Вспомним хотя бы, за кем была замужем сестра его жены… Насколько царевич был прав в своих жалобах? По крайней мере, в одном его правота, вероятно, бесспорна: с рождением сына Петра и Екатерины положение Алексея и его детей как возможных наследников престола делалось весьма шатким.
Интересно также и продолжающееся «дробление» династии на противостоящие линии. При Алексее Михайловиче сложились линии Романовых-Милославских и Романовых-Нарышкиных. При Петре линии эти представлены, прежде всего, разумеется, потомством самого Петра и потомством Ивана Алексеевича (незамужние сестры Ивана и сестра Петра Наталья – как бы не в счет). И вот оформляются уже внутри «Петровской линии» две новые – потомство от Лопухиной и потомство от Екатерины Алексеевны. Следует отметить, что подобное династическое «дробление» вовсе не является произвольным, зависящим всецело, например, от личностных брачных пристрастий. Нет, оно в истории любой династии закономерно и неминуемо.
Можно вообразить себе тревогу и даже отчаяние Петра. С «внутренним выступлением» справиться было не так трудно. Но то, что сын пытался потеснить его с внешнеполитической арены, подорвать его репутацию, – вот это было для Петра очень и очень серьезно и опасно. Надо сказать опять же, что обо всей дальнейшей закулисной дипломатии нам доподлинно ничего неизвестно. Однако с помощью Петра Толстого, человека незаурядных дипломатических дарований, удается убедить Вену и Неаполь не поддерживать Алексея Петровича. Вероятно, он был серьезно дискредитирован в глазах тех, что могли стать его потенциальными сторонниками. Наконец царевич возвращается в Россию. За ним везут его беременную возлюбленную. Сохранилась их короткая переписка, и если переписка эта не является поддельной, то из нее можно заключить о глубокой привязанности Алексея Петровича к женщине, известной под именем Ефросиньи: он тревожится о ее здоровье, об их будущем ребенке. И еще раз хочется повторить: нам кажется, что мы очень даже осведомлены обо всей этой истории; особенно, конечно, благодаря известному фильму «Петр I», в котором были заняты прекрасные актеры. Но на самом деле известно очень и очень мало. Кто была Ефросинья, кто стоял за ней, какую роль она сыграла в зарубежном вояже царевича – все тайны. Здесь мы ненадолго отвлечемся, чтобы сказать несколько слов о воздействии кинематографа. Например, в реальности у нас нет никаких оснований полагать царевича слезливым и безвольным. Но с одной стороны – скупые свидетельства, дающие образ человека, ведущего свою «политическую игру», а с другой – одаренный актер, создающий силою своего таланта характер убедительный, хотя и не имеющий отношения к реальной истории. И еще одна забавная деталь: трудно отыскать на территории бывшего СССР человека, который не был бы знаком с фильмом «Петр I»; и, разумеется, Екатерину Алексеевну мы все представляем в обличье актрисы Аллы Тарасовой – разбитной блондинкой. А между тем, портреты Екатерины Алексеевны, хотя и не так часто, но воспроизводятся в репродукциях и изображают смуглолицую брюнетку с вьющимися черными волосами… Поэтому будем всегда помнить, что исторический роман, кинофильм, пьеса не есть источники информации для нас, но прежде всего – проявления творческой фантазии авторов, придерживающихся определенных исторических концепций… И невольно вновь и вновь вспоминаешь Пушкина: «Полтава», «Медный всадник», «Арап Петра Великого», «Капитанская дочка»… Как он умел, уйдя от «выраженной концептуальности», показать историю в ее трагической противоречивости…
А между тем, царевич у нас уже в Москве. Кажется, он уже понял, что его игра проиграна; кажется, он желал бы сделаться «частным лицом» и жениться на своей возлюбленной. Точных данных нет. Но судьбы Романовых, проигравших «свои игры», будут оставаться еще долго жестокими и страшными. Почему? Потому что реально упорядочивает престолонаследование только Павел I. Его потомки уже не ссылают друг друга в далекие северные края и не морят в крепостях; уже есть возможность опереться на четко сформулированный закон. Ни у Петра I, ни у его преемников, до Екатерины II и Павла I включительно, такой возможности еще нет. Вот отсюда – страшная участь, постигшая Алексея Петровича, маленького Ивана Антоновича, его мать Анну Леопольдовну и прочих ее детей. И вот почему впоследствии Константин Павлович кончил свои дни действительно «как частное лицо», а не в каком-нибудь северном узилище в вечной ссылке под охраной…
А покамест Петр начинает «московский сыск». Арестованы люди из «партии» Алексея: Василий Долгоруков, Никифор Вяземский. Казнены Кикин, дьяк Воронов, ближний человек царевича Большой-Афанасьев, сопровождавший Алексея за границу. Казнены и люди из «группировки» Евдокии Лопухиной: Степан Глебов, расстриженный епископ Досифей, Пустынский, Журавский и др. Петр и царевич отправляются в Петербург, туда же должны привезти для допросов и Ефросинью…
Интересно, что казни эти – публичные… Но можем ли мы полагать, что Петр действовал с какою-то особенной жестокостью? Ну, конечно, нет. Эта расправа с политическими противниками не приняла характер «всеобщего сыска». Никаких «народных выступлений» в поддержку Алексея Петровича и его сторонников не произошло… Приведем цитату из Соловьева:
«Перед Петром не был сын, неспособный и сознающий свою неспособность, бежавший от принуждения к деятельности и возвратившийся с тем, чтоб погребсти себя в деревне с женщиной, к которой пристрастился. Перед Петром был наследник престола, твердо опиравшийся на свои права и на сочувствие большинства русских людей, радостно прислушивавшийся к слухам и замыслам, имеющим целью гибель отца, готовый воспользоваться возмущением, если бы даже отец и был еще жив, лишь бы возмутившиеся были сильны. Но этого мало: программа деятельности по занятии отцовского места уже начертана: близкие к отцу люди будут заменены другими, все пойдет наоборот, все, что стоило отцу таких трудов…»
