Алексей Кофанов - Тайные смыслы Второй мировой
Ясно? Они стремились дотянуть до немецкого вторжения в Польшу — чтобы Москва, связанная этими переговорами, не общалась с Германией.
И они тянули.
Мы предлагали составить четкий документ: как, когда и какие конкретно силы наших стран должны действовать, если Германии нападет — на Францию, на СССР, на Польшу, на Румынию или на Прибалтику. То есть предусмотреть все варианты и РЕАЛЬНО к ним подготовиться.
Но партнеры вместо конкретики навязывали словеса типа «ударить всеми силами», «в кратчайшие сроки»… Полная безответственность. Кроме того, в разгар переговоров европейцы потребовали четырехдневного перерыва — дескать, ждут решения своих правительств.
Подчеркиваю: это середина августа тридцать девятого! До начала самой страшной в истории войны — две недели. Если б мы заключили союз, то Гитлер не посмел бы действовать, и уцелели бы десятки миллионов людей.
Но Англия и Франция такой союз саботировали.
Переговоры продолжали быть бестолковой болтовней, время уходило, и мы были вынуждены принять предложение Риббентропа. 23 августа он прибыл в Москву, где и родился следующий документ:
Договор[74] о ненападении между Германией и Советским Союзом23 августа 1939 г.
Правительство СССР и Правительство Германии, руководимые желанием укрепления дела мира, пришли к следующему соглашению:
I. Обе Договаривающиеся Стороны (далее ДС. — А. К.) обязуются воздерживаться от всякого агрессивного действия в отношении друг друга как отдельно, так и совместно с другими державами.
II. Если одна из ДС окажется объектом военных действий со стороны третьей державы, другая Сторона не будет поддерживать ни в какой форме эту державу.
III. Правительства обеих ДС останутся в контакте, чтоб информировать друг друга о вопросах, затрагивающих их общие интересы.
IV. Ни одна из ДС не будет участвовать в какой-нибудь группировке держав, которая прямо или косвенно направлена против другой стороны.
V. В случае возникновения споров между ДС обе стороны будут разрешать эти споры исключительно мирным путем.
VI. Договор заключается сроком на десять лет. Если одна из ДС не денонсирует его за год до истечения срока, срок действия договора автоматически продлевается на следующие пять лет.
По уполномочию Правительства СССР В. Молотов
За Правительство Германии И. Риббентроп [165]
В августе 1939-го не только готовилось немецкое вторжение в Польшу. Если подзабыли — как раз тогда мы добивали врага на Халхин-Голе. Сплелся клубок:
1. Мы этой победой показали свою силу — чем вынудили немцев с нами считаться. Без Халхин-Гола не было бы пакта.
2. Его подписание добавочно повлияло на японцев в решении сдаться.
3. Пакт вбил клин между японцами и немцами, поскольку противоречил Антикоминтерновскому пакту. Японцы восприняли это как измену Гитлера.
Итак, пакт позволил нам выиграть время для перевооружения и испортил идиллию между Токио и Берлином. Нам он был очень выгоден!
— Да, но немцам-то он зачем? — спросите вы, морща лоб.
О, тут игра тонкая! Захватив Польшу и выйдя на нашу границу, Гитлер тоже не хотел немедленно воевать с нами. Он тоже нуждался в паузе. Зачем? Покажу ниже.
Так что временная «дружба» требовалась и рейху, и нам.
Вообще, ситуация была очень непростой. Ее обрисовал Сталин на заседании Политбюро 19 августа, за четыре дня до подписания пакта (надеюсь, источнику этой цитаты можно доверять. Некоторые сомнения он у меня вызывает):
«Вопрос мира или войны вступает в критическую фазу. Если мы заключим договор о взаимопомощи с Францией и Великобританией[75], то Германия откажется от Польши и станет искать „модус вивенди“ с западными державами. Война будет предотвращена, но в дальнейшем события могут принять опасный характер для СССР.
Если мы заключим с Германией пакт о ненападении, она, конечно, нападет на Польшу, и вмешательство Франции и Англии в эту войну станет неизбежным. Западная Европа подвергнется серьезным беспорядкам, а у нас будет много шансов остаться в стороне от конфликта.
Мы должны предвидеть последствия, которые будут вытекать как из поражения, так и из победы Германии. В случае поражения в Германии будет создано коммунистическое правительство[76]. Если Германия будет поражена в скоротечной войне, Англия и Франция останутся достаточно сильны, чтобы захватить Берлин. А мы не будем в состоянии прийти на помощь нашим большевистским товарищам в Германии.
Таким образом, наша задача заключается в том, чтобы Германия смогла вести войну как можно дольше, чтобы изнуренные Англия и Франция были не в состоянии разгромить ее. СССР будет оказывать помощь нынешней Германии, снабжая ее сырьем и продовольственными товарами.[77]
Рассмотрим теперь второе предположение, т. е. победу Германии. Некоторые придерживаются мнения, что эта возможность представляет для нас серьезную опасность, но было бы ошибкой думать, что эта опасность так близка и так велика. Если Германия одержит победу, она выйдет из войны слишком истощенной, чтобы начать вооруженный конфликт с СССР. Ее основной заботой будет наблюдение за побежденными Англией и Францией с целью помешать их восстановлению. С другой стороны, победоносная Германия получит огромные территории и в течение многих десятилетий будет занята установлением там германских порядков.
В интересах СССР, чтобы война разразилась между рейхом и англо-французским блоком. Именно по этой причине мы должны согласиться на заключение пакта, предложенного Германией» [166].
Достоверность этого текста для меня сомнительна потому, что Сталин тут рассчитывает на реальную англо-немецкую войну. Но, возможно, в августе 39-го он не имел еще достаточной информации — и мог надеяться на серьезный внутризападный конфликт. Пусть два наших врага сцепятся между собой! Это стало бы для нас спасением.
Цинично? Нет. Реалистично. Так и должен мыслить патриотический политик.
— А секретный протокол? — напомнит читатель.
О да, куда ж без него…
Давным-давно запущена утка, что одновременно с пактом подписали вот эту бумажку (текст даю по так называемой «фотокопии», с абсолютной точностью).
Секретный дополнительный протоколПри подписании договора о ненападении между Германией и Союзом Советских Социалистических Республик нижеподписавшиеся уполномоченные обоих[78] сторон обсудили в строго конфиденциальном порядке вопрос о раграничении[79] сфер обоюдных интересов в Восточной Европе. Это обсуждение привело к нижеследующему результату:
1. В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Прибалтийских государств (Финляндия, Эстония, Латвия, Литва), северная граница Литвы одновременно является границей сфер интересов Германии и СССР. При этом интересы Литвы по отношению Виленской области признаются обоими сторонами.
2. В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Польского Государства,[80] граница сфер интересов Германии и СССР будет приблизительно проходить по линии рек Нарева, Вислы и Сана.
Вопрос, является ли в обоюдных интересах желательным сохранение независимого Польского Государства и каковы будут границы этого государства, может быть окончательно выяснен только в течение дальнейшего политического развития.
Во всяком случае оба Правительства будут решать этот вопрос в порядке дружественного обоюдного согласия.
3. Касательно юго-востока Европы с советской стороны подчеркивается интерес СССР к Бессарабии. С германской стороны заявляется о ее полной политической незаинтересованности в этих областях.
4. Этот протокол будет сохраняться обоими сторонами в строгом секрете.
Москва, 23 августа 1939 года.
По уполномочию Правительства СССР В. Молотов
За Правительство Германии И. Риббентроп
То есть — поделили Польшу. И Прибалтику заодно.
Вроде как «протокол» существовал на русском и немецком языках, оба варианта хранились в Москве и в Берлине.
Впервые он появился на Нюрнбергском процессе в виде фотокопий с берлинских подлинников. Копии где-то достала американская разведка, а оригиналы якобы сгорели.
Затем эта тема всплыла в конце перестройки, советского подлинника так и не нашли. Ну не было его никогда! Однако это не помешало М. Горбачеву и А. Яковлеву объявить несуществующий «протокол»… преступным. [167]
Бред клинический.
