Владимир Ерохин - Становление нации. Религиозно-политическая история Англии XVI — первой половины XVII в. в современной британской исторической науке
Главным вдохновителем в развернувшейся полемике между историками-ревизионистами и либеральным направлением в изучении истории Реформации в Англии стал К. Хейг. Признавая значение работ А.Дж. Диккенса и тот большой вклад, который он внес в изучение английской Реформации, ревизионисты в то же самое время отмечают, что под влиянием работ самого А.Дж. Диккенса стали ставиться под сомнение старые ответы, возникать новые вопросы по сравнению с тем видением проблем, которое было у него при написании его обобщающего труда о Реформации. К 1980-м гг. исследователи Реформации стали добавлять некоторые детали к её истории, но появились и такие историки, которые предполагали, что возникла необходимость в фундаментальном пересмотре исследовательской перспективы. В эти годы завершился определенный этап в изучении истории Реформации. Ревизионисты проводят мысль о том, что современная стадия в изучении истории английской Реформации — это не только результат намеренного применения ревизионистских подходов, но ещё и результат изучения свидетельств, которым раньше не придавали значения, а также следствие значительного расширения региональных исследований.
2.2. Идейно-теоретические источники в формировании ревизионистского направления в изучении Реформации в Англии в современной британской историографии
На представителей ревизионистского направления повлияли теоретико-методологические взгляды Р.Дж. Коллингвуда (1889–1943) и особенно М. Оукшотта (1901–1990), на которого прямо ссылается К. Хейг, отмечая, что философско-методологические идеи М. Оукшотта помогли ему осмыслить ход Реформации в Англии{231}.
М. Оукшотт — убежденный сторонник индивидуализирующего подхода в изучении истории. Как писал М. Оукшотт в статье «Деятельность историка» (1955), «в изучении истории наиболее привлекательным считается метод исследования (хотя могут существовать и другие, еще не известные методы), объясняющий события прошлого посредством представления их в качестве примеров действия общих законов. Я лично не могу понять, как этот путь рассуждений мог бы привести к полезным результатам. В основе его лежат далеко не очевидные предположения, и его приемлемость зависит от нашего отношения к обоснованности этих предположений. Историческое познание в его нынешнем состоянии в принципе вынуждено оставлять прошлое не вполне понятым»{232}.[2]
Историк, по мнению М. Оукшотта, отличается своими стремлениями верифицировать свои утверждения о прошлом — в этом видно влияние неопозитивизма на его взгляды. По его словам, «в качестве особой деятельности «история» возникает из общего и неспециализированного интереса к прошлому в тех случаях, когда существует искренняя забота об «истине». «Историческим» событием является любое происшествие, которое, по нашему убеждению (опирающемуся на определённые методы исследования), было таким, как мы его описали»{233}. М. Оукшотт считал, что среди историков «пионерами специализации» были библейские и церковные историки, что постепенно распространилось на другие сферы исследования{234}.
Выделяя среди типов отношения к прошлому практический, научный (объективный) и созерцательный тины, М. Оукшотт утверждал, что «с точки зрения особой «исторической» позиции (как она представлена в том типе утверждений, который я считаю характерным для исторических сочинений) прошлое не рассматривается в отношении к настоящему и не истолковывается так, как если бы оно было настоящим. Всё, что раскрывают или на что указывают источники, воспринимается как обладающее своим собственным местом; ничто не исключается, ничто не считается «не относящимся к делу». Место события не определяется его отношением к последующим событиям». Как писал М. Оукшотт, «мы не ищем здесь ни оправдания, ни критики, ни объяснения последующего или настоящего положения дел. Ничто не вызывает одобрения, и не существует такого желаемого положения дел, которое можно было бы одобрить, но ничто и не обличается. Такое прошлое существует вне морали, политического устройства или социальной структуры, которые практический человек переносит из своего настоящего в свое прошлое. Утверждения о прошлом на языке практики в таком случае должны быть признаны не «ложными», а просто «не-историческими» утверждениями о прошлом»{235}.
Как» писал М. Оукшотт, историческое исследование не определяется случайными столкновениями с текущими событиями: «историк собирает для себя мир современного опыта (документы и т.п.), руководствуясь соображениями пригодности (соответствия) и полноты. Именно из этого мира настоящего опыта возникает «историческое» прошлое. Историк свободен от практического интереса к прошлому, события прошлого интересуют историка ради них самих, в их независимости от последующих или современных событий. Это — «научное» отношение к прошлому. В современной Европе «научное» отношение к миру и «историческое» отношение к прошлому возникли одновременно и взаимно влияли друг на друга»{236}.
М. Оукшотт возражал против того, чтобы интерес учёного к установлению всеобщих причин, необходимых и достаточных условий был принят за образец, которому должен был следовать «историк»: «учёный» имеет дело только с гипотетическими ситуациями, а это сразу же отделяет его деятельность от всего, чем может заниматься «историк». При этом события в понимании «историка» не содержат ничего случайного, как не содержат «необходимого» или «неизбежного». Деятельность историка «состоит не в распутывании всеобщих причин или необходимых и достаточных условий, а в предъявлении нам цепочки событий (в той мере, в которой они могут быть установлены), которая является связующим звеном от одного обстоятельства к другому. Учёный в состоянии установить набор условий, которые образуют необходимые и достаточные условия гипотетической ситуации, обозначаемой выражениями «горение» или «окисление». Но «историк», хотя и пишет иногда о начале войны как о «пожарище», не оставляет нам и тени сомнения в том, что ему неизвестен набор таких условий, которые могли бы быть названы необходимыми и достаточными для возникновения такого «пожарища». Ему известен только набор событий, которые, будучи полностью изложены, заставляют воспринимать факт начала данной войны не как «случайность», «чудо» или «необходимость», а просто как понятное происшествие»{237}.
С точки зрения М. Оукшотта, историческое исследование — отношение к прошлому, не являющееся ни практическим, ни научным, ни созерцательным. Появление такого отношения М. Оукшотт считает важным достижением, отличает его от научного отношения. Историческое познание возникло постепенно из нескольких видов деятельности, в процессе которых события настоящего понимаются как свидетельства прошедших событий. Как писал М. Оукшотт, «историческое отношение наделяет прошлое, а также мир исключительно гипотетическим и промежуточным типом понятности, а мы можем захотеть продвинуться дальше. Оно указывает на существование более «научного» понимания мира, при котором происшедшие события воспринимаются как примеры действия всеобщих законов. Попытка достижения этого более «научного» понимания заманчива и может (на время) отвлечь наше внимание о того, что сейчас считается «историческим» познанием, но она сталкивается с громадными трудностями (в придании связности понятийной структуре и в сборе соответствующей информации). Поэтому нелегко увидеть, каким образом (даже при достижении определённых результатов) одно состояние общества когда-нибудь могло смениться другим». При этом, по мнению М. Оукшотта, «после отделения деятельности «историка» от «практического» отношения к событиям прошлого стали возможны почти все технические достижения историографии за последние 200 лет»{238}.
М. Оукшотт утверждал, что, «если историк предпринимает поиск «истоков», он познает прошлое только в той мере, в какой прошлое представлено в данной ситуации, и налагает на события прошлого произвольную телеологическую структуру. Вместо того, чтобы побуждать исследователя к открытию того способа, которым одна конкретная ситуация переходит в другую, оно провоцирует его всего лишь к абстрактному рассмотрению прошлого. Уже не раз, по словам М. Оукшотта, высказывалось скептическое отношение к возможности подлинно исторического исследования событий недавнего прошлого, а также указывалось на ограниченность «исторического» характера «официальных» исследований прошлого. От них нельзя ожидать достижения статуса «исторического» исследования». М. Оукшотт приводил довод в пользу «исторического подхода» к объекту исследования: «легче созерцать объект, чья бесполезность и неприменимость к текущим делам позволяет его изолировать, и легче оценить шутку, если она не направлена против самого себя. Трудно взглянуть «исторически» не только на недавнее прошлое, но и на любой период или ситуацию, которые вызывают практический интерес»{239}.
