Питер Невилл - Ирландия. История страны
Ирландия в 1700 году
В соответствии с подсчетами Петти, в Ирландии начала XVIII века проживали около 1,3 миллиона человек. Следовательно, она являлась одной из самых плотно населенных стран Западной Европы. В предыдущем веке Ирландия была травмирована постоянными переселениями и колонизациями. Поразительную поддержку такой оценке дает следующая статистика: в 1641 году у ирландцев-католиков было 59 процентов ирландской земли, в 1660 году, после кромвелевской колонизации, эта цифра опустилась до 22 процентов, а в 1695 году, после победы Вильгельма Оранского, упала до 14 процентов. В 1714 году на трон взошел ганноверский король Георг I, и доля принадлежащей католикам ирландской земли сократилась до 7 процентов. Менее чем за сто лет гэлы и англо-ирландцы, имевшие во владении две трети острова, остались буквально ни с чем, да и эта малость представляла собой жалкую каменистую почву в Коннахте (остальной территорией графства Клер владел парламент Кромвеля). Такова потрясающая реальность в Ирландии XVII века.
Попытки к примирению двух сторон неизменно приводили к размежеванию «победителей» и «побежденных». Они жили в напряженном соседстве. Изменившийся баланс сил готовил в ближайшем будущем еще один 1641 год, но протестантскому меньшинству часто напоминали о зреющем недовольстве, которое они сами и вызвали. Ирландский народ продолжал жить на земле — возделывал поля, выращивал скот. Некоторые зарабатывали, занимаясь прядением шерсти, производством льняных тканей. Ирландский экспорт состоял в основном из текстиля и продуктов животноводства. Поднять низкий уровень жизни ирландского крестьянина было нечем.
Землевладельцы и зажиточные крестьяне начали демонстрировать свое богатство — строили просторные деревенские дома и даже городские дома в Дублине. В этом городе проживали уже 50 000 человек, и он сделался настоящей столицей. Там имелось два древних собора, кипела интеллектуальная жизнь, ирландский капитал можно было сравнить с капиталом крупных европейских городов. Доход от экспорта позволил построить канал, и это превратило большую часть Лейнстера, северо-восточный Ольстер и часть восточного Коннахта в пригород столицы.
И все же Ирландия, как отметил историк Николас Канни, оставалась в подчиненном положении. Это чувствовалось даже по элите. Ее представители могли жаловаться на ограничивающий их права парламент Дублина, но землевладельцы все же предпочитали обучать своих детей в Англии и выдавать их (или женить) за английских аристократов, а не за местную знать. И как средневековые английские монархи выказывали мало интереса к событиям, происходившим за Ирландским морем, так и всего два их преемника посетили ирландское королевство в период между 1500 и 1689 годами.
Тем не менее ирландский дух отказывался исчезнуть, и лишенное собственности католическое крестьянство, как и владельцы земельной собственности, оставались в убеждении, что со временем обретут то, чего их несправедливо лишили. Как далек от них тот день, в 1700 году ни один ирландский католик сказать бы не решился.
ГЛАВА 10
Протестантское верховенство, 1690-1800 годы
События 1690-1691 годов в Ирландии доказали, что католическая контрреволюция Якова II провалилась, и это привело к тому периоду ирландской истории, который мы знаем как «протестантское верховенство». Этот термин означает расцвет ирландского протестантизма, выросшего на неполноценности ирландского католицизма.
Штрафные законы
Ирландский протестантский парламент в Дублине вернулся к условиям договора, заключенного в 1691 году в Лимерике. Произошло это по воле голландца Вильгельма III (новый титул Вильгельма Оранского, который теперь управлял Англией и Ирландией совместно с супругой Марией, дочерью Якова II). Католики-ирландцы систематически изгонялись из всех сфер ирландской жизни. По законам, принятым дублинским парламентом после поражения Якова II, католикам запретили занимать государственные должности, лишили права голоса, им нельзя было работать в суде, покупать землю, арендовать землю более тридцати одного года и завещать землю родственникам-католикам. Земля могла быть возвращена только тому, кто обращался в протестантизм.
Закон не запрещал исповедовать католическую религию, но сделал жизнь ирландских католиков невероятно трудной. Католические священники должны были регистрироваться у властей, католическая церковь существовала только на приходском уровне. Запрещены были религиозные ордена, например бенедектинский, не стало более епископов и архиепископов. Все служило одной цели — уничтожить католическую церковь, потому что без епископов новые священники не могли быть посвящены в духовный сан.
Только все это оставалось на бумаге. На практике же подавляющая масса ирландцев были католиками, и штрафные законы с этим ничего не могли поделать. В 1720-х годах в крупных городах Ирландии строились католические церкви, даже если их и прятали на отдаленных улочках. Видя, что католицизм не уничтожишь, местные власти смотрели на него сквозь пальцы, хотя и не без взяток. В Голуэе, к примеру, в бухгалтерских ведомостях доминиканской церкви (формально нелегальной) за 1731 год содержится следующая запись: «На кларет для шерифов... два шиллинга и два пенса». Судя по всему, время от времени шерифы совершали рейды в известные им католические церкви, но те очень легко откупались, и статус-кво сохранялся. Пока бенедиктинские, доминиканские и августинские монахи не шумели, их терпели. Католические епископы и архиепископы, хотя жили и без прежней помпы, по-прежнему общались со своими коллегами с континента.
В итоге не слишком усердные официальные попытки подавить католицизм только усилили связь церкви с массой ирландского населения. Католицизм и ирландский национализм становились синонимами, потому что у ирландцев-католиков не было других средств заявить о себе на политическом поле. Иначе католики не могли защититься от алчных землевладельцев, так возникли в XVIII веке тайные общества аграриев, например «Белые парни» (пряча лица, они натягивали на головы белые рубашки). Политических национальных амбиций у этих людей не было.
Протестантская нация
Сознательный католический национализм в Ирландии стал продуктом XIX века. Парадоксом XVIII столетия было то, что национализм оказался связан с протестантизмом — неестественная ситуация, поскольку протестантское меньшинство было лояльно британской короне, оно правило Ирландией и на жизнь пожаловаться не могло. Доказательством тому могут служить георгианские площади в Дублине и великолепные загородные дома, такие как поместье Рассборо в графстве Уиклоу. Дом построен в 1742 году для графа Миллтауна.
Рассборо-хаус, дом в неоклассическом стиле. Графство Уиклоу
Протестантский национализм, символом которого являлось здание парламента в Дублине (ныне Банк Ирландии), уходил корнями в старую англо-ирландскую ментальность, осуждаемую Лондоном за ее «неанглийскость». Такие люди, как Джонатан Свифт, считали, что в Ирландии есть отдельная «протестантская нация», независимая от Вестминстера и отличающаяся от гэльской католической Ирландии. Многие протестанты верили в то, что ирландский парламент в Дублине имеет право на издание собственных законов. Для таких патриотов Англия и Ирландия были отдельными, равными королевствами, объединенными лояльностью к английской короне.
За движением к равному избирательному праву стояло недовольство ирландским колониальным статусом. Свифт заявил: он-де не сомневается в том, что английское правительство назначает на ирландские посты достойных людей, только каждый раз по пути к месту назначения их убивают бандиты где-то в районе Честера. Эти бандиты и занимают в Ирландии руководящие посты!
Ирландские протестанты считали, что их торговле мешают английские законы, и эта идея руководила Свифтом, организовавшим в 1720 году кампанию против английского экспорта в Ирландию.
ПОЛУПЕНСОВИК ВУДА
Самым памятным примером антианглийских настроений среди ирландских протестантов стало дело 1725 года о полупенсовике Вуда. Оно возникло из решения английской короны дать Уильяму Вуду право чеканить ирландские монеты достоинством в полпенса. Это вызвало кампанию протеста. Так называемая патриотическая партия стала возражать — во-первых, потому, что по их мнению, выпуск медных монет был способом снижения достоинства ирландских денег, а во-вторых, потому, что сделали это, не посоветовавшись с ирландским Тайным советом в Дублине. Возмущение было столь огромным, что патент Вуда отозвали, хотя, как отметил один историк, Ирландия нуждалась в монетах, а полупенсовики Вуда отвечали стандарту монетного двора. Каким бы тривиальным ни казалось это дело в ретроспективе, патриоты смотрели на него иначе. Свифт восклицал: «Всякое правительство, действующее без согласия тех, кем оно правит, — исчерпывающая формула рабства».
