Вадим Деружинский - Тайны Беларуской Истории.
Полагаю, что этот принцип кажется несостоятельным — в первую очередь потому, что касается вовсе не этносов, а правителей. Например, Россией в XVIII веке один год правил царь-немец Петр III (Карл-Петр-Ульрих, сын герцога Карла-Фридриха Голштейн-Готорпского), потом 30 лет его жена-немка Екатерина II (София-Фредерика-Августа Анхальт-Цербстская), а затем еще 5 лет их сын Павел I — дает ли это основание считать, что за 36 лет их правления русский этнос превратился в немецкий? Нет конечно.
Еще один подход: считать «Русью» все то, что было захвачено Киевской Русью. Он тоже кажется несостоятельным по многим причинам. Прежде всего потому, что сегодня бывшая Киевская Русь — это Украина, и признание себя «Русью» по этому признаку означает фактическое признание себя украинцами и ментальными вассалами Киева.
Кроме того, Русью уж точно не считаются земли, захваченные князем Владимиром у поляков, дунайских болгар и хазар. Как я далее покажу, то же самое относится и к Полоцкой земле.
Да, в течение 90 лет Восточная Беларусь в лице Полоцкого государства являлась колонией Киева (при этом постоянно борясь за независимость от него). Но ведь потом в течение трех веков Киев был нашей захолустной окраиной (провинцией Литвы). Именно Россия создала своего рода культ Киевской Руси, потому что ее самодержцы придумали свою родословную вести от киевских князей. А в реальности мы, беларусы, втрое дольше владели Киевом как своей колонией, чем он когда-то владел Полоцком.
Почему же три века нашего владения Киевом «исторически менее значимы», чем 90 лет нашего угнетения Киевской Русью? Зачем тот период возводить в культ, а последующую историю Киева как нашей колонии — забывать? Явно однобокая позиция.
* * *
Другой огромный пласт темы — происхождение самого термина «Русь» (что детально будет рассмотрено в другой книге). На мой взгляд, к истории Беларуси он никакого отношения не имеет. Кратко замечу, что страны и народы с названием «Русь» существовали в Центральной Европе за века до того, как русин Рюрик приехал со своими русинами острова Русен (Рюген) и ободритами в шведскую колонию Ладогу. Тогда существовали в Европе и другие Руси — в том числе Карпатская Русь со столицей в ныне венгерском Кеве, которая независимо от Рюрика и еще до него русифицировала Галицию, а потом через нее и сарматско-хазарский Киев.
Истоки термина «Русь», как я полагаю, идут от древних тотемов рыси, что имеет множество доказательств. Но это — история народов Центральной Европы, и к нам никакого отношения не имеет. Кроме опосредованного — в виде Рюриковичей или Киевской Руси, то есть не нашего народа, а дружин князей-завоевателей.
Моя точка зрения в том, что термин «Русь» пережил несколько «перерождений». Вначале он означал тотем рыси (подобно тотему люта-волка у лютвинов и тотему бэра-медведя у берсерков). Потом стал означать у варягов союз колоний, когда при нападении на одну из них на помощь приходят все. В этом заключалась сила Руси. На Балканах Русь-Рутения была, очевидно, иного содержания. В районе Ладоги, куда шведы призвали Рюрика, построившего там Новгород, этот принцип взаимовыручки как сути Руси был, полагаю, со временем утрачен и забыт. Тут стали вести «отсчет Руси» с самого Рюрика. Дескать, это он, такой гений, придумал само понятие «Русь». Хотя киевский летописец Нестор писал в «Повести временных лет» совсем другое: что Русью были ранее и датчане, и англы, и прочие варяги.
И на родине Рюрика еще веками правили русские князья. Славянин Рюрик вовсе не увез с Полабья, от своих ободритов, «с концами» Русь. И там, на его родине, Русь продолжала существовать. Просто росийские историки «в упор» ее не видят.
Таковы разные аспекты понятия «Русь». Можно ли к ним приписать беларусов как народ с «древнерусским сознанием»?
По концепции Руси как тотема рыси — тут другой тотем, люта-волка. То есть это уже не Русь. Разные тотемы.
По концепции Руси как части Киевской Руси — что является одним из главных тезисов российских историков — мы тоже «не вписываемся». Были частью «Киевской Руси» насильно — это была фактически просто оккупация. Хотел бы сказать, что наши предки вели национально-освободительную борьбу против киевского ига — но не могу: не было еще тогда нашего этноса.
Этот факт, как видим, не мешает российским демагогам выдумывать басни о «древнерусском сознании беларусов», кто тогда даже этносом еще не был. Нет этноса — но уже есть у нас какое-то «древнерусское сознание» в виде сознания киевских оккупантов, наше сознание подменяющее. Предвзятость налицо.
Однако давайте все-таки непредвзято рассмотрим нашу долитовскую историю. Половина Беларуси была тогда Великой Ятвой ятвягов (Дарагичин) и княжеством Дайнова дайновов (Лида). Военная половина Беларуси была Полоцким государством. Где у кривичей, дескать, и было «древнерусское сознание». Факты показывают что это «сознание» жителей Полоцка не признавало власть Киевской Руси, и они постоянно воевали с Киевом за свою свободу.
Борьба наших предков с Русью.
«Русская» история Беларуси начинается с захвата Полоцка князем Владимиром. При этом летописи и историки дружно пишут о многочисленных походах Владимира на ятвягов. Например, в сборнике «От Корсуня до Калки. Век X—XIII» (Москва, 1990) под редакцией ведущих советских историков на странице 13 читаем:
«В 983 году бояре и градские старцы предложили Владимиру отпраздновать победу над ятвягами принесением человеческих жертв языческим богам. Путем жеребьевки нужно было определить, кого из жителей Киева следует зарезать на алтаре»… «Он /Владимир/ … захватил земли, принадлежавшие ятвягам… »
Здесь, как видим, нарушен подвергнутый выше критике «принцип» считать «Русью» все, что захватывала Киевская Русь: советские историки не считали ятвягов «русским этносом».
Между тем ятвяги — предки нынешних жителей Западной и Центральной Беларуси. Они никуда не исчезли, а вошли составной частью в нынешнюю беларускую нацию. Поэтому уже видно, что население Западной и Центральной Беларуси в долитовский период не было «древнерусским» и, конечно, не имело никакого «древнерусского сознания».
А что касается Восточной Беларуси — в лице Полоцкого государства, то здесь история такова. Считается, что первое упоминание Полоцка содержит «Повесть временных лет» под 862 годом (хотя некоторые исследователи полагают, что в скандинавских источниках город упоминался веками ранее).
В конце X века Полоцк был шведской колонией: там жили шведские купцы, были построены несколько христианских храмов и монастырь (еще до крещения Киева ! ), а правил шведский князь Рогволод (Ragnvald), имевший сыновей и дочь Рогнеду (Ragnhild). В летописи сказано, что он пришел «из-за моря», поэтому принято считать его норманном, но некоторые беларуские историки (например, Витовт Чаропка) находят его славянином, потому что имя князя похоже на чешское. Однако наличие в Полоцке шведской колонии не вызывает сомнений, так что Рогволод был, очевидно, шведом. Возле Стокгольма сохранился рунический камень, поставленный в память матери-христианки «королем Рангвальдом», возможно, из Полоцка. Сам город известен в сагах как Palteskia.
Издающаяся в США эмигрантская газета «Беларус» (№ 528 за 2007 год) опубликовала интересную статью Андрея Котлярчука из Стокгольма «Миссия Торвальда Вандровника или скандинавские истоки крещения Беларуси». На основе шведских источников автор убедительно доказал, что викинг Торвальд сын Кодрана (Thorvald Kodransson), давший обет «крестить хоть один народ», в 986 году (за два года до крещения Киева) крестил жителей Полоцка.
Итак, в 980 году киевский князь Ярополк и новгородский князь Владимир пытались «миром» взять Полоцк, для чего сватались к Рогнеде. Одновременно князь Владимир три года готовился к «худшему варианту», набирая для войны воинов в Швеции, поэтому, получив отказ, пошел захватывать Полоцк силой.
Последующие события Алексей Бычков в своей книге «Киевская Русь: страна, которой никогда не было» описывает по материалам дореволюционного историка А. Д. Нечволодова, с добавлением своих комментариев:
«Но, кроме того, что Владимир шел войной на Ярополка, он решил еще и отбить у него невесту. Дело в том, что, будучи женат на греческой чернице, Ярополк в 980 году был также сговорен и с красавицей Рогнедой, дочерью полоцкого князя Рогволода (не из Рюрикова рода).
Собравшись на брата, Владимир послал и к Рогволоду послов — просить руки его дочери. Рогволод, будучи в затруднении, кому из братьев отдать дочь, спросил ее, за кого она сама хочет. На это гордая Рогнеда отвечала: «Не хочу идти За сына рабыни, а хочу за Ярополка». Ответ этот передали Владимиру, чем глубоко оскорбили не только молодого князя, но и дядю его, Добрыню, брата той самой Малуши, которую Рогнеда назвала рабыней. (Говорят, Малуша, мать Владимира, была дочерью древлянского князя, убитого Ольгой. Она служила у Ольги ключницей (то есть домоуправительницей). )
