Михаил Яковлевич Геллер - К началу. История Российской Империи
Наряду с гимназиями, открывавшими путь в университет, существовали - по германскому образцу - реальные училища с шестилетним курсом образования. В первых четырех классах преподавали религию (закон Божий), русский язык, математику, географию, историю, чистописание, черчение и два иностранных языка; в двух последних - естествознание, физику, химию и механику. Выпускники реальных школ готовились к активной деятельности в промышленности, торговле и т.п.
В 1875 г., в эпоху реформ, граф Толстой заверял: «Наше правительство не делает никакого различия в своих училищах, ни по вероисповеданиям, ни по сословиям… Гимназии наши должны производить аристократов, но каких? Аристократов ума, аристократов знания, аристократов труда»29. В 1885 г. преемник Дмитрия Толстого на посту министра просвещения Иван Делянов говорит языком контрреформы: гимназическое образование вредно для «низших классов». В июне 1887 г. Делянов подписывает циркуляр, сделавший его имя нарицательным: директорам гимназий рекомендовалось «неуклонно соблюдать правило» о непринятии детей, родители которых не представляют «достаточного ручательства в правильном домашнем надзоре». В список «нежелательных» входили «дети кучеров, лакеев, поваров, прачек, мелких лавочников и тому подобных людей». Результаты не заставили себя ждать. Цифры отражают изменение социального состава учащихся в результате «волевого воздействия» правительства. В 1833 г. 78% учащихся в гимназиях были дворянами, 17% представляли городское сословие, 2% - сельское, 2% - духовное. В 1884 г. соотношение заметно изменилось: 49,2, 33,1, 6,9 и 1,5% соответственно. В 1892 г. очевидно изменение тенденции: дворяне - 56,2%, городское сословие - 31,3%, сельское - 5,9%, духовное - 1,9%. Одновременно после контрреформ в реальных училищах сокращается число дворянских детей и увеличивается численность представителей городского и сельского сословии30.
22 марта 1881 г., через три недели после вступления Александра III на престол, Победоносцев излагает ему свои взгляды на просвещение. Говоря о необходимости создать среднюю школу, где бы «люди низшего класса могли получать нехитрое, но солидное образование, нужное для жизни, а не для науки», обер-прокурор Священного синода полагал, что для этого необходимо «искать главной опоры в духовенстве и церкви в народном первоначальном образовании».
Земства все активнее финансировали создание сети первоначальных трехлетних школ. Их развитию способствовал растущий интерес крестьян к грамоте, необходимость которой становилась все очевиднее. Дополнительным толчком было решение правительства (1874) давать грамотным и учащимся льготы по воинской повинности. Успехи земской школы тревожили Константина Победоносцева, убежденного, что она не дает образование, которое он считал нужным. В 1884 г. было принято решение о создании начальных школ при церквях. Их задачей было, как говорилось в «Положении», «утверждать в народе православное учение веры и нравственности христианской и сообщать первоначальные полезные знания».
Церковно-приходская школа была создана как конкурент земской. Ее главной проблемой были учителя-священники, дьяконы, которые не были подготовлены к преподаванию, к тому же рассматривали его, как «вторую работу», дополнявшую основное занятие. Основным преимуществом такой школы в глазах власти была невозможность какой-либо «неблагонадежности» - политической или религиозной, поскольку имелся постоянный, надежный контроль - крестьяне. Им власть доверяла.
Наличие конкурента способствовало повышению уровня церковно-приходских школ: в 90-е годы они стали трехлетними (первоначально - двухлетние). Важное значение имело постоянное внимание властей: в 1885 г. на церковно-приходские школы было отпущено 55 тыс. рублей, в 1896 г. - 3454645 рублей31.
В программе, которую генерал Рихтер изложил в «Записке» императору, значились три первоочередных вопроса: после экономического шли административный и сословный. В центре политики контрреформ стояла земская проблема, сочетавшая административный и сословный вопросы. Оба вместе, захватывая также экономику, составляли ускользавший от решения главный вопрос - крестьянский. Александр III начал царствование с мер, которые были уже подготовлены в предшествующее царствование: с исправления недостатков реформы 1861 г., улучшения положения крестьян. В 1881 г. были понижены выкупные платежи. Еще через два года выкуп крестьянского надела стал обязательным (помещик больше не мог этому противиться). Учреждение Крестьянского банка, который должен был давать льготные ссуды, значительно облегчило покупку крестьянами земли в частную собственность. Была, наконец, отменена подушная подать - реликт крепостного права (1886). Ее заменили земельный налог, налог на движимое имущество и наследство.
Существование земских учреждений - независимых, самоуправляемых - воспринималось императором и «Тройкой» как посягательство на самодержавную власть. В июле 1889 г. император объяснял в указе Сенату причины подписания им «Положения о земских участковых начальниках» - «отсутствие близкой к народу твердой правительственной власти, которая соединяла бы в себе попечительство над сельскими обывателями с заботами по завершению крестьянского дела и с обязанностями по охранению благочиния, общественного порядка, безопасности и права частных лиц в сельских местностях».
Проект закона о земских начальниках, подготовленный графом Толстым, был отвергнут большинством членов Государственного совета (39 голосов против 13). Александр III принял сторону меньшинства. Суть закона состояла в том, что губернатор назначал из среды местного дворянства земских начальников с широким кругом полномочий: контроль над общинным самоуправлением, рассмотрение судебных дел, утверждение приговоров волостного суда, решение земельных вопросов. Император Александр III, объясняет Сергей Витте, «был соблазнен мыслью, что вся Россия будет разбита на земские участки, что в каждом участке будет почтенный дворянин…, что этот дворянин-помещик будет опекать крестьян, судить их и рядить». С точки зрения Витте, противника института земских начальников, порок закона состоял в «смешивании власти административной с властью судебной», что «в культурном государстве невозможно»32.
«Положение о губернских и уездных земских учреждениях» 1890 г. превращало земские учреждения из общественных самоуправляющихся организаций в придаток государства, включало их в государственную систему. Власть на местах - административная и судебная, как подчеркивает граф Витте, - передавалась дворянам. В первой половине 80-х годов Александр III принял меры по улучшению материального положения дворян. В частности, был учрежден Дворянский земельный банк, дававший помещикам долгосрочный кредит.
Земский начальник имел право наказывать крестьян: делать им выговор, налагать штраф (5 рублей), сажать под арест на 7 дней. Наказания не были чрезвычайно суровыми. Их называли отцовскими. «Вы - наши отцы, мы - ваши дети», - так представлялись создателям Положения о земских начальниках идеальные отношения в деревне. Это соответствовало мечте славянофилов. В 1881 г. Иван Аксаков опубликовал в руководимом им журнале «Русь» записку, адресованную его отцом Константином Аксаковым Александру II. Идеолог славянофильства развивал свою главную мысль: русский народ - народ не государственный и не имеет никакого желания участвовать во власти, в управлении государством. Ему совершенно не нужны западные свободы, он себя чувствует совершенно свободным под отеческой рукой царя-самодержца.
Сергей Витте, диктуя свои воспоминания в 10-е годы XX в., уже пережив революцию 1905 г., называет Закон о земских начальниках «ошибкой императора Александра III». Ибо - по его мнению - это было «введением принципа какого-то патриархального покровительства над крестьянами как бы в предположении, что крестьяне навеки должны остаться таких стадных понятий и стадной нравственности». Положение о земских начальниках действовало до 1917 г. Заглядывая в будущее, Сергей Витте предсказывает «громадные дурные последствия в жизни России». Они произойдут, объяснял один из проницательнейших государственных деятелей России своего времени, «из-за неустройства крестьян, из-за неустройства их правовых отношений, вследствие того, что на крестьян смотрят как на людей особого рода, не таких, как мы»33.
Крестьяне - подавляющее большинство населения страны - были поставлены в особое положение, их права ограничены. Линия раздела между «отцами» и «детьми», между дворянами и крестьянством стала очевиднее, пропасть - глубже.
Французский историк Анатоль Леруа-Болье, современник контрреформ, заметил, что «секрет будущего» - открытая схватка между помещиками и крестьянами34.
