Виктор Антонов - Петербург: вы это знали? Личности, события, архитектура
В 1918 году церковь действовала, но не освящена ли она была годом ранее? В 1924 году ее закрыли.
Церковь при заводе Товарищества по производству Глухоозерского портланд-цемента2-я Березовая аллея, 3/5
Умершая в 1904 году богатая вдова Н.С. Ананьева завещала 800 тыс. руб. на городской приют для престарелых и малюток. Проект приюта на Каменном острове через год составил архитектор В.Н. Бобров.
Для приюта у Л.А. Брусова купили дачу с тенистым садом, где в 1906–1910 годах выстроили трехэтажное здание на 500 призреваемых. Работами по постройке руководил гражданский инженер И.Я. Брусов.
В 1909 году газеты сообщали об отделке церкви, которая могла размещаться на втором этаже. Приют открыт в конце 1910 – начале 1911 годов, но была ли в нем освящена запланированная церковь?
Сейчас здание занято Городским клиническим онкологическим диспансером.
Церковь при заводе Товарищества по производству Глухоозерского портланд-цементаГлухоозерское шоссе (Глухоозерская дорога), 12
Товарищество основала в 1879 году датская фирма. Спустя четыре года на южной окраине города оно открыло завод, ежегодно производивший до 300 ООО бочек отличного цемента, сырьем для которого служил добываемый под Гатчиной ракушечник.
На заводе работало около 400 рабочих, живших в основном в заводских бараках. Дирекция решила устроить для них церковь в деревянной столовой, на что ассигновала
30 тыс. руб.
Проект храма, отделенного от столовой раздвижной перегородкой, разработал видный зодчий П.Ю. Сюзор, член правления товарищества. 23 октября 1898 года Синод дал согласие на его осуществление. Что было дальше, неизвестно.
Ныне на территории работает бетонный завод «Молодой ударник».
Церковь Святого Николая Чудотворца при Дерябинских казармахБольшой пр. В. О., 102
Название выстроенных по проекту А.Е. Штауберга в 1826–1828 годах казарм, где в начале XX века размещался 8-й флотский экипаж, произошло от фамилии купца
А.Ф. Дерябина, владельца стоявшего на этом участке водочного завода.
В память о Цусимском бое протопресвитером A.A. Желобовским 14 июля 1905 года в казармах освятили домовую церковь, имевшую свой причт и подчинявшуюся Военному ведомству.
Дерябинские казармы
В самом начале 1906 года экипаж переехал в Кронштадт и четырехэтажное здание приспособили под тюрьму для политзаключенных.
Церковь в ней сохранялась, но не была ли она упразднена после освящения в 1911 году храма Спаса-на-Водах, тоже посвященного памяти о Цусиме?
Вполне возможно, что таких «загадочных» домовых церквей в Петербурге было больше, так как, начиная с 1915 года и особенно в 1917 году, информация в этой области заметно оскудела. Газеты чаще писали о других событиях.
Раздел 2 Памятные личности
Брат Марата в России
До сих пор бывшая Николаевская улица в Санкт-Петербурге носит имя Ж.-П. Марата, французского революционера, повинного в кровопролитном терроре в период якобинской диктатуры. Такая же улица есть и в Иркутске. Марат, как и Робеспьер, остаются героями левой интеллигенции во всем мире.
Однако Давид де Будри (David de Boudry, 15.02.1756-22.09.1821), младший брат «друга народа», живший в России, от него официально отмежевался и в 1798 году вместо своей фамилии Марат (точнее Мара) попросил новую, взяв за ее основу название деревни, где одно время проживала его семья и где появился на свет его брат. Давид родился в семье «доктора медицины и философии Жана Марата, учителя древних языков и философских наук, переселившегося из Италии в Невшатель (Neuchatel), а затем в Женеву, где он умер в 1783 году». Эти сведения взяты из формуляра Будри, составленного за год до его кончины1.
Другие источники позволяют дополнить и уточнить приведенные данные. Родился Давид в Невшателе (Нейштадте), старинном городке, который в те годы был столицей одноименного княжества, принадлежавшего Пруссии. В наши дни – это центр кантона во французской части Швейцарии. Городок Будри (в нем проживает около 5000 жителей), известный производством вина, находится в 9 км к юго-западу от Невшателя и до него можно доехать на трамвае. В городке есть площадь им. Марата и сохранился его родной дом с мемориальной доской на стене. Но мало кто в городке знает об обрусевшем брате революционера2.
Будри. Карикатура А. Илличевского. 1816 г.
Отец Давида – Хуан Сальвадор Мара (1704–1783) поначалу жил в г. Кальяри (Cagliari) в Сардинии и, судя по фамилии, происходил из марранов, крещеных евреев, выехавших из Испании. В этой стране он получил образование, в молодости состоял членом монашеского ордена и основал в г. Боно школу, где преподавали латынь и словесность. Из-за конфликта молодому человеку пришлось покинуть и школу, и Сардинию. Он в 1740 году перебрался в Женеву, где принял реформатскую веру и через год женился на местной гугенотке Луизе Каброль, умершей в 1782 году, за несколько месяцев до кончины мужа. В этом браке родилось 9 детей, Давид был пятым ребенком.
На жизнь Марат-отец, проживавший в основном в Невшателе, зарабатывал учителем и рисовальщиком для цветных набивных тканей. В 1774 году энергичный бывший монах открыл в Женеве пансион с двумя отделениями: для девушек и «негоциантов». По собственным словам, он «ежедневно давал по 6 уроков разного содержания плюс врачебные консультаций!)», хотя врачебного образования не имел. Никаким доктором философии и медицины Марат – старший не был. Это – выдумка его сына3.
Об образовании Давида его формуляр сообщает следующее: «Учился на отцовском иждивении в гимназии г. Нейштата в Швейцарии, в нижних классах до 1768 года. Потом, переехав в Женеву, вступил в гимназию сего города, где такоже на отцовском иждивении учился: природному латинскому и греческим языкам, также разным наукам до 1775 года июня. С которого времени переведен в тамошнюю Академию, где восемь лет учился: словесным и философским наукам, геометрии, физике, а наипаче теологии, которой был кандидатом…». Итак, вначале Давид обучался в младших классах гимназии в Невшателе, затем продолжил образование в гимназии в Женеве, после чего поступил в основанную Ж. Кальвином Академию, в 1878 году преобразованную в Женевский университет. Следовательно, молодой человек получил очень хорошее образование.
Отец, очевидно, был обеспеченным человеком, поскольку многие годы оплачивал обучение сына и дал ему возможность приобрести ученое звание кандидата богословия, реформатского, естественно. Этим званием Давид никогда не пользовался, предпочитая именоваться «homme de lettres», то есть образованным человеком. Когда отец от горячки скончался, кандидату пришлось подыскивать работу, и в 1784 году он принял приглашение камергера Василия Петровича Салтыкова (1750–1807) приехать в Петербург воспитателем и учителем его сыновей. Это случилось после подавления в 1782 году беспорядков в Женеве (в том же году Давид и Жан посетили Вольтера в его имении Ферне). Давиду, натурализовавшему сыну иностранца, на родине не удалось получить место пастора, как ему хотелось4.
У русской знати учителя-швейцарцы – почти все вольтерьянцы – были в это время в большой моде. Фридрих Лагарп воспитывал великих князей Александра и Константина Павловичей. Московский вельможа В.П. Салтыков в 1777 году женился на княжне Евдокии Михайловне Белосельской (1745–1824) из потомков Рюриковичей. На венчании в Царскосельском дворце присутствовал шведский король Густав II. Дядя Салтыкова Сергей Васильевич служил послом в Гамбурге и Париже, а тетка Мария Васильевна была женой видного екатерининского деятеля Адама Васильевича Олсуфьева.
Ко времени приезда Давида, тогда еще Марата (или Марота), в семье росли двое сыновей-погодков: Сергей (1778–1846) и Михаил (1779-?). Швейцарец прослужил у Салтыкова целых десять лет, живя в Петербурге, Москве и имении Выездное под Арзамасом, и покинул его дом только в самом конце 1795 года, после чего «посвятил себя наставлению юношества в пансионах и частных домах», где ему пришлось конкурировать с французскими эмигрантами, наводнившими Россию. В частности, он служил учителем в доме Николая Петровича Салтыкова, брата Василия и воспитателя великих князей, а также учителем Николая Гончарова, будущего тестя Пушкина5.
От эмигрантов требовалась подписка о лояльности, и Будри ее дал в 1793 году, находясь в Москве, а в конце 1806 года, в Александро-Невской лавре Петербурга, присягнул «на вечное России подданство». О перемене фамилии один французский путешественник сообщает следующее: «Недавно скончался брат Марата <…> По прибытию в этот город (Петербург. – В. А.), когда в полиции его спросили о фамилии, он с воодушевлением ответил: „Меня зовут Марат“». Однако генерал-губернатор, не разделяя подобное чувство, потребовал поменять фамилию, после чего брат Марата взял название своей деревни и добавил аристократическую частицу «де». За Будри некоторое время наблюдали, но вскоре убедились, что с Маратом его связывает только фамилия. Это был тихий человек, но он очень гордился своим родством с жертвой Шарлотты Корде. Перемену фамилии разрешила сама императрица.
