Светлана Толстова - Женщина и церковь. Постановка проблемы
Ни ЛЦСМ, ни Русская Православная церковь не признает изнасилование веской причиной для аборта, однако если ЛЦСМ в приведенном выше докладе призывает церковь к участливому отношению и неподдельному сочувствию, подчеркивая, что «окружающие люди должны стремиться как можно скорее избавить пострадавшую женщину от чувства вины, страха, гнева, самоотвращения и других эмоциональных и духовных потрясений и вернуть ей душевный покой», то протоиерей Дмитрий Смирнов стоит на позиции классического обвинения жертвы: «часто в изнасиловании бывает виновата сама потерпевшая из-за нескромной одежды, поведения, неосторожности, непослушания старшим и так далее». На вопрос, как поступить, если беременна двенадцатилетняя девочка, Смирнов также уходит от рассмотрения ситуации изнасилования, совращения и инцеста, игнорирует Уголовный Кодекс, закон о возрасте согласия с 16 лет, статьи о половом сношении с лицом, не достигшем 16 лет, и заканчивает стопроцентным обвинением, к тому же с выраженным осуждением «уличных девочек»: «Если девочка так распущенна и так себя ведет, она, естественно, должна нести свой крест, как последствие своего поведения. […] Девочка нашалила, поступила неосторожно, глупо, поступила как девочка уличная. Почему за это должен быть убит ни в чем не повинный ребенок?» [25]
Важнейшим документом Католической церкви, рассматривающим проблемы вмешательства медицины в репродуктивную сферу, является Энциклика римского папы Павла VI «Humanae vitae» (1970 г.).
Согласно Энциклике, супружеская любовь предназначена для рождения и воспитания детей. Это постановление предполагает неразделимость сексуальных отношений и деторождения. [29]
Отсюда следует полный запрет не только искусственного аборта, но и почти всех средств и способов контрацепции: «Мы должны еще раз заявить, что следует абсолютно исключить в качестве дозволенного средства регулирования рождаемости прямое пресечение уже начавшегося процесса рождения, и в особенности прямой аборт – пусть даже по здравоохранительным мотивам. Точно также надлежит исключить, – как неоднократно заявляло Учительство Церкви, – прямую стерилизацию, постоянную или временную, как мужчины, так и женщины. Равным образом исключается также всякое действие, которое – будь то в предвидении брачного акта, в течение его или в развитии его естественных последствий – ставит своей целью или средством к цели воспрепятствовать деторождению».
В созданной в 1994 г. по инициативе Папского совета по апостольству «Хартии работников здравоохранения» говорится: «Однако правда и то, что в определенных случаях отвержением абортов наносится вред также и важным благам, которые вполне естественно защитить. Это случаи, связанные со здоровьем матери, с бременем еще одного ребенка, с тяжелыми фетальными злокачественными образованиями, с беременностью, происшедшей вследствие сексуального насилия». Вместе с тем в соответствии с Энцикликой ни одна из перечисленных причин не может предоставить право распоряжаться жизнью нерожденного ребенка.
«Хартия» оправдывает искусственный аборт лишь как побочное следствие строго показанного беременной женщине медицинского вмешательства: «Когда аборт происходит как предвиденное, но не поставленное в качестве цели и нежелаемое, но просто как допускаемое следствие неизбежного терапевтического акта ради здоровья матери, это является нравственно законным».
Энциклика допускает регулирование рождаемости, однако только в соответствии с
предписанием: «Бог премудро установил естественные законы и ритмы чадородия». Супругам разрешается пользоваться лишь «календарным» методом контрацепции.
Здесь нелишним было бы привести три известных примера, явившихся результатом политики КЦ по вопросу абортов.
Первая история касается польского священника Марека Ганцарчика, главного редактора крупнейшего в стране католического еженедельника «Gosc Niedzielny», которого суд в Польше обязал опубликовать извинения и выплатить штраф в размере $11 тыс. за сравнение абортов с Холокостом, сообщает «Интерфакс».
В одном из номеров своей газеты в октябре 2007 года священник осудил решение Европейского суда по правам человека, согласно которому правительство Польши должно было выплатить 25 тыс. евро одной женщине в качестве компенсации за «нежелательные роды» дочери. Женщина в 2000 году хотела сделать аборт, но врачи отказали ей в этом. Отец Марек сравнил женщину с нацистами, отметив, что, намереваясь сделать аборт, она желала, по сути, убить собственного ребенка.
Суть истории состоит в том, что в католической Польше аборты официально запрещены, кроме случаев медицинского противопоказания и изнасилования. Женщина по имени Алисья Тыщенц хотела сделать аборт, потому что беременность была ей противопоказана в связи со здоровьем, но ее врач отказался делать аборт, потому что заболевание показалось ему не слишком угрожающим ее состоянию. В дело вмешался ксендз Марек Ганцарчик и напечатал серию статей об этой женщине, сравнив ее с нацистами, а аборт с Холокостом. Тыщенц подала на него в суд за то, что он вынес на суд общественности ее личную жизнь. Суд также выплатил женщине компенсацию за рождение нежеланного ребенка.
В данном случае мы наблюдаем не только фактически агрессивное вмешательство представителя Католической Церкви в чужую личную жизнь, но и характерную эксплуатацию темы Холокоста, однако закон государства остается не на стороне представителя КЦ.
Вторая история касается женщины, беременность которой стала ей смертным приговором и которая была канонизирована за отказ сделать аборт. 16 мая 2004 г. к лику святых Католической Церковью была причислена итальянка Джанна Беретта Молла, чьё самопожертвование Иоанн Павел ІІ назвал образцом любви к зарождающейся жизни. Джанна, мать троих детей, была беременна четвертым, когда выяснилось, что у нее раковая опухоль. Удалять ее означало потерять ребенка и уже больше никогда не рожать, сохранить беременность означало угрозу для жизни. Джанна сделала свой выбор.
Третья история произошла в Бразилии. Изнасилованная отчимом девочка из города Пернамбуку была беременна двойней. Ей был сделан аборт. По бразильским законам, искусственное прерывание беременности возможно только в случае угрозы жизни женщины. После того, как аборт был сделан, местный архиепископ Жозе Кардозу Собринью объявил, что врачи, настоявшие на операции, и мать девочки, давшая разрешение на аборт, отлучены от Церкви.
«Божий закон выше закона человеческого. И когда человеческие законы противоречат законам Божиим, они не имеют ценности», – заявил прелат. При этом отчим девочки от церкви отлучен не был.
У церкви христиан-адвентистов комплексный подход к проблеме аборта, с одной стороны, они признают человеческую жизнь удивительным даром Божьим, с другой, понимают необходимость сохранения личной свободы женщины. Они подчеркивают, что «решение относительно продолжения зародившейся жизни целесообразно принимать в обстоятельствах падшего мира». Адвентисты признают аборты одним из последствий человеческого падения и допускают их в критических обстоятельствах: угроза жизни, дефект плода, изнасиловании и инцест. Право окончательного выбора остается за женщиной, причем, как говорится в официальных документах, «позиция осуждения неуместна для тех, кто принял Евангелие». [20]
В качестве заключения
Итак, мы с вами рассмотрели, насколько это возможно, проблематику гендера в христианской религии, хотя эта книга – лишь частные размышления и частный опыт, и, разумеется, она не претендует на серьезный богословский труд или утверждение истины. Поэтому я предполагаю, что кого-то эта книга заставит задуматься над ранее казавшимися очевидными вопросами, а кого-то возмутит. Однако я не ставлю целью последнее, хотя и оставляю читателю такое право. Я старалась соблюдать, насколько возможно, тактичный стиль изложения, но при обсуждении болезненных и острых вопросов я старалась быть честной и откровенной. Эта книга представляет собой попытку рассуждений на стыке религиозно-философских вопросов и гендерной теории. Разумеется, автор данной работы – не первая, кто задавался подобной целью, и в копилку культурной мысли уже вошли такие течения и авторы, как теология освобождения, феминистская теология, Мэри Дейли, Элизабет Бер-Сижель и другие. Я не являюсь профессиональным богословом, и моя точка зрения не может считаться призывом к действию.
Хотелось бы, чтобы наш российский читатель благодаря этой книге получил краткое знакомство с данным направлением. Однако целью книги являлся не пересказ и адаптация всех существующих гипотез и взглядов, а изложение собственных.
Следует отметить, что за последние годы в нашей стране вопрос взаимоотношения церкви и светского общества стал одним из самых актуальных (даже за время написания этой книги я могла видеть, как он становился все острее и острее буквально на глазах), более того, образовался ряд женских групп и организаций, подвергающих критике в том числе господствующую православную мораль в отношении женщины. Статус женщины в церкви относится к числу «неудобных» и не подлежащих обсуждению вопросов внутри самой Православной Церкви. К сожалению, можно наблюдать, как накаляются страсти между полюсами «религия» и «атеизм», «верующие» и «неверующие». Я глубоко убеждена, что только прогрессивные перемены внутри церкви и ее готовность сегодня идти навстречу новым реалиям поможет устранить эту формирующуюся пропасть и снизить антагонистичные настроения в отношении религии в обществе, в том числе, во внимании нуждаются те вопросы, которые веками казались незыблемыми и не требующими объяснения, включая вопрос о положении женщины в религии, которому и посвящена эта книга.
