Жан Маркаль - Ренн-ле-Шато и тайна проклятого золота
Странная судьба была уготована сеньориальным семьям этого Разе… Все они так или иначе имели дело с теми, кого называли еретиками. В 1231 году французский монарх доверил Лиму и Разе сенешалю Пьеру де Вуазену, мелкому помещику из Иль-де-Франс и соратнику Симона де Монфора. Первым делом Пьер де Вуазен разрушил крепости этого края. Любопытно, что позднее внук сенешаля. Пьер II, старался восстановить их и даже перестроил замок Ренн-ле-Шато. К тому же после исчезновения катаров большая часть сеньоров, которой вернули ее имущество, поспешила укрепить то, что было разрушено, на случай очередных политических и религиозных проблем. Не говоря уже о том, что укрепленный замок был лучшим решением проблемы бытового характера: по округе бродили грабители и бандиты всевозможных сортов. Так, в 1362 году группа каталанских головорезов, навестивших Ренн-ле-Шато, превратила деревню в руины, попутно разграбив замок и церковь.
Но это произошло спустя век после того, как виконтство Разе перестало быть доменом Транкавеля… Преследуемый королем Северной Франции, покинутый своими сторонниками, понявшими, что виконт променял орла на кукушку, несчастный Транкавель, преданный соратником, решил отказаться от борьбы. В 1247 году он уступил свои права французскому королю Людовику IX. Дешево отделался, хотелось бы сказать. По утверждениям некоторых, Транкавеля в худшем случае могла бы ожидать участь отца — тюремное заключение. Людовика IX усмирила Бланка Кастильская, горячо защищавшая юного бунтаря и просившая о снисхождении, которое французский монарх, хотя и бывший добрым христианином, не слишком стремился проявлять к своим врагам. Странно, что за Транкавеля заступилась именно Бланка Кастильская, в свое время сделавшая все. Чтобы лишить его владений, что удалось ей как нельзя лучше. Что в таком случае могло быть «разменной монетой» в этом компромиссе? Возможно ли, что Транкавелю был известен некий секрет — или, по крайней мере, «код доступа» к секрету? Не стоит забывать, что имя Бланки Кастильской связано с источником в Ренн-ле-Бен. Но даже если его название произошло от легенды о хранительнице источника Белой Даме, все же не следует отрицать то, что подобные события, в которых Транкавель играл не последнюю роль, могли произойти на самом деле. Транкавель не был катаром. Что же он в таком случае искал? Что искали тамплиеры Безю? Что позднее велел искать в этих местах Кольбер? И что, наконец, нашел аббат Соньер в своей церкви — или в ином месте? Отвечая на эти вопросы, можно было бы написать не один роман, но ответы на них приходится искать в области, покрытой мраком.
В «деле о катарах» фигурирует еще один знатный род, который, как кажется, сильно себя скомпрометировал: это семейство д’Аниоров. Во время альбигойских войн 1209 года они, вероятно, находились на стороне «еретиков». Четыре брата д’Аниора (Жеро, Отон, Бертран и Раймон), к которым присоединились двое из их кузенов, яростно противостояли Симону де Монфору. Разумеется, их отлучили от Церкви и конфисковали их замки, однако спустя некоторое время им вернули часть владений, приняв «раскаявшихся грешников» в лоно Церкви. Замок д’Аниоров должны были разрушить, но в последний момент прибыл гонец Людовика IX с приказом об отмене операции. Позднее Раймон д’Аниор был даже принят Людовиком, выказавшим ему исключительное почтение, что, конечно же, удивительно, ведь Раймон был бунтарем и союзником еретиков. Каковы причины такой снисходительности, почему король неожиданно пошел на попятный? Желание простить виновного? Тогда… какова цена этого «прощения»? Как и Транкавель, Раймон д'Аниор должен был отдать (или поведать) что-либо взамен, ибо, как нам известно, в политике оплачено все, даже если политик — особа канонизированная. Итак, что было известно Раймону д'Аниору, каким «секретом» владел он?
Тайна Разе окутывает не только семейство д'Аниоров, но и наследников Пьера де Вуазена, того самого сенешаля, который присматривал за транкавельским доменом. Как выяснилось, семейство Вуазенов было в прекрасных отношениях с тамплиерами: позднее, во время ареста тамплиеров, предпринятого Филиппом Красивым, один из членов этой семьи помог множеству храмовников перебраться в Испанию. Сам Филипп Красивый посетил Разе в 1283 году. В то время он еще не был королем. Пока что он лишь сопровождал своего отца Филиппа Смелого во время его путешествия в Лангедок. Сын Людовика Святого, Филипп Смелый остановился у Пьера II де Вуазена, сеньора Ренна, в чьем владении находился весь Разе. Причина этого визита проста. Готовясь к войне с Арагоном. Филипп Смелый решил принять некоторые меры предосторожности: он намеревался договориться о нейтралитете с местными сеньорами, теми, что были вассалами арагонского короля. Но после визита к Пьеру де Вуазену король неожиданно отправился к д’Аниорам, где его встретили как Раймон д’Аниор, так и его супруга Аэлиса де Бланшфор и юный брат Раймона Удо. Казалось, с этого момента между юным Удо и будущим королем завязались крепкие дружеские отношения, поскольку Филипп предложил Удо стать его соратником. Но Удо д’Аниор мечтал о другой карьере: он хотел стать тамплиером.
Что подтолкнуло Филиппа Смелого навестить это семейство? Д'Аниоры были отъявленными еретиками, всегда готовыми оказать помощь собратьям по вере: два дяди Раймона были убежденными катарами, а Аэлиса де Бланшфор приходилась дочерью сеньору-файдиту. Но кто может понять королей? Быть может, целью визита Филиппа Смелого было уладить одно деликатное дело — свадьбу? Действительно, через некоторое время вдовец Пьер III де Вуазен женился на Жордане д'Аниор, кузине Раймона. Таким образом, два знатных рода графства Разе объединились — но с какой целью? Присматривать за д’Аниорами при помощи Вуазенов или реабилитировать их?
«Дело катаров» было закрыто — настал черед нового процесса: «дела тамплиеров». Подвергшиеся гонениям во всей Франции по воле Филиппа Красивого, тамплиеры предстали перед церковным судом; в конце концов, после странных признаний они были осуждены,[25] и Орден тамплиеров, поглощенный Орденом госпитальеров Святого Иоанна Иерусалимского, прекратил свое существование. Преследование тамплиеров подручными Филиппа Красивого и беззаветно преданного королю Ногаре не распространялось далее границ государства, поэтому храмовники нашли приют в других королевствах. Множеству французских тамплиеров, предупрежденных вовремя, удалось избежать ареста, в то время как другие (например, тамплиеры Безю) воспользовались своим особым статусом, который позволял им на некоторое время давать прибежище другим гонимым.
Итак, Окситания всегда была готова стать на защиту неортодоксальных доктрин, что требовало усиленного надзора за душами (точнее, разумом) ее подданных. Поэтому в 1317 году на совете короля Франции, которому французский папа был многим обязан. Иоанн XXII принял решение основать новый диоцез. Это во многом решало проблему: подобные меры легко могли обуздать слишком независимого архиепископа Нарбонского и епископа Тулузского. В Лиму, Сен-Понс-де-Томьере и Сен-Папуле учредили новые епископства. Однако в Пруиле произошла заминка: Иоанн XXII не предусмотрел, что монахини Пруиля, вот уже более века собиравшие налоги с церковных учреждений Лиму и его окрестностей, отнесутся к его проекту (ударявшему по их карману) со столь явным предубеждением. Их яростное заступничество за архиепископа Нарбонского возымело действие: папа отозвал буллу об учреждении епископства в Лиму. Однако, так и не отказавшись от намерения снабдить Разе новым епископом, в 1318 году Иоанн XXII учредил епископство в Але. Так монастырская церковь Нотр-Дам-д'Але стала кафедральным собором. Некоторое время спустя епископом Але стал его последний настоятель, бенедиктинец Бартелеми.
Для старого аббатства, сохранившего в своем облике черты романского стиля, началась новая жизнь. Поскольку монастырская церковь была слишком мала для того, чтобы называться собором, ее расширили, добавив в восточной части готические хоры, которые можно увидеть и сегодня. Деревня Але, неожиданно ставшая резиденцией епископа, превратилась в настоящий маленький городок, окруженный крепостными стенами. У прихожан Але появилась новая церковь Сент-Андре, сохранившаяся до наших дней. Конечно, в жизни этого епископства, просуществовавшего вплоть до революции, бывали и трудные времена: религиозные войны нанесли его собору сильнейший ущерб. В XVI веке резиденция епископа, бывшая одновременно и аббатством, оказалась в руках знатного рода де Жуаез, что привело к ее секуляризации. В XVII веке епископ Этьен де Польверель решил создать новый кафедральный собор. Этот храм, возведенный на территории прежних монастырских построек и ориентированный по оси «север — юг», получил имя Сен-Бенуа в память о бенедиктинцах. Наконец, в 1637 году во главе диоцеза Але оказался молодой епископ Никола Павийон.
