Люсьен Мюссе - Варварские нашествия на Европу: германский натиск
Византийские власти, решившие организовать отступление своих людей на побережье, несут очень большую долю ответственности за гибель Италии. Первоначально это была временная мера, которая в итоге стала окончательной.
Наиболее выраженной эта политика была в Венеции. Аквилея, средоточие церковной и экономической жизни, была оставлена ради Градо (на пересыпи). Епископы Конкордии и Одерцо обрели пристанище в устьях рек Ливенцы и Пиаве. Беженцы превратили рыбацкие деревни в города, главным образом Риалто, ядро будущей Венеции. Эта прибрежная «новая Венеция», верная Византии, должна была располагаться у самой воды: мы знаем, какой успех на море ожидал ее в будущем. Аналогичное явление, хотя и в меньшем масштабе, затронуло Лигурию — миланские беженцы внесли свой вклад в развитие Генуи[135].
По сути, государство лангобардов начинается с сына Отари Агилульфа (590–616 гг.). В его правление завоеватели окончательно укоренились в итальянской среде. Его женитьба на баварской христианке Теоделинде позволила найти общий язык с ортодоксальными христианами. Во дворце в Монце снова стали собираться остатки правящих классов, которые по-прежнему играли весомую роль в интеллектуальной и художественной сфере. После обращения короля в 607 г. еще не раз имели место возвраты к арианству, но уже ничто не могло остановить лангобардов на пути к примирению. Тот факт, что в 626 г. двор и правительство обосновались в оживленном городе Павии, привел к укреплению этой тенденции.
Закрепление лангобардов происходило в основном в форме военного поселения. Основной административной единицей, упразднившей римскую провинцию, являлось герцогство, находившееся в ведении exercitus (войска) во главе с герцогом. Чтобы сохранить сплоченность армии и способствовать арианскому культу, поселение осуществлялось компактными группами, что приводило к ощутимой неравномерности на местах: так, в Тоскане и Сиене имелись exercitus (войска), в то время как Лукка и Ареццо оставались под управлением римских cives (горожан). Лингвистический вклад лангобардов состоял главным образом из военных и административных терминов (arimannus — «солдат», gastaldus — «управляющий имением», sculdahis — что-то вроде «прево») или социальных градаций (adelingus — «благородный», aldio — «полусвободный»), не считая нового правового словаря. Это указывает на глубину социального переустройства и представляет разительный контраст с малой лептой готов, столь уважительно относившихся к институциональному наследию Рима.
В течение смутного периода основная часть земель перешла от римской аристократии к вождям лангобардов. Павел Диакон описывает имевшую место при Клефе жестокую экспроприацию, сопровождавшуюся убийствами; выжившие были низведены до положения держателей лангобардов и отдавали им треть своего урожая[136]. Определенно одно: как политическая и социальная сила, римская аристократия, уже изрядно обескровленная войнами против готов, была уничтожена. Существовало даже мнение, разумеется ошибочное, что лангобардское право игноририровало свободных римлян; они продолжали жить по собственным законам, но их социальный статус понизился (ношение оружия, признак свободного человека, было им запрещено вплоть до VIII в.).
За отсутствием документов статус римлянина остается очень туманным. Мы ничего не знаем о лангобардском праве до эдикта Ротари (643 г.), а он, имея очень германский характер, без сомнения, применялся только в отношении людей «войска», несмотря на некоторые декларации принципиального характера (в § 386). Законы VIII в. признавали особое положение римлян (например, при Лиутпранде, в области наследования). Похоже, что в своем окончательном виде законодательство лангобардского королевства сочетало территориальные элементы (публичное право, военные институты) с персональными (частное право). Только в 769 г., накануне франкского завоевания, на свет является professio legis, которому в Италии предстоял такой успех вплоть до XII в. По-видимому, лангобарды полностью признали юридическую автономию римлян только после длительного процесса осмысления[137]. Ощущение собственного превосходства у них не исчезло до самого конца: еще Аистульф говорил о римском народе, вверенном нам Господом.
Подобно тому как Галлия стала Францией, Италия, для некоторых своих соседей, превратилась в Лангобардию, особенно для византийцев, а позднее — варягов, но в IX в. античное название взяло верх. Напротив, основная часть Равеннского экзархата начиная с VIII в. получила в итальянском языке наименование Romania, Романья.
Несмотря на свое унижение, римляне подарили лангобардской Италии все то, что стало наиболее интересным в ее цивилизации: относительно урбанистический характер, более правильную латынь (Павел Диакон, лангобард из Фриули, впоследствии внес свой вклад в каролингское возрождение), архитектуру и скульптуру (которые развивались в русле византийской традиции с заметными восточными заимствованиями в VI в.). Без сомнения, эти влияния были связаны в основном не с римлянами, выжившими в первой волне завоевания, а с пополнением, вставшим в строй в результате побед VII в. (в Лигурии, Эмилии и Венеции), и римскими чиновниками из византийских анклавов — когда арианство перестало быть для них опасным. При разрушении королевства Карлом Великим все собственно лангобардское — право и, главное, армия — оказалось уничтоженным или ассимилированным франками: дистанция между победителями и побежденными была не слишком велика. Было бы совершенно излишне говорить, что в качестве своего самого явного итога лангобардское нашествие подготовило Северную Италию к полноправному вхождению в каролингскую Европу.
Б) Авары
Вторжение лангобардов в Италию стало предлогом — если не истинной причиной — для агрессии авар в сердце Европы. Этот кочевой народ в середине VII в. находился к северу от Каспийского моря. Давление тюрок побудило его к перемещению на запад, и, когда каган Баян объявился на дунайской границе Империи, Юстиниан преградил ему путь. В течение нескольких лет авары рыскали по соседству с Румынией, ища себе места за счет гепидов (тогда находившихся в Восточной Венгрии), лангобардов и даже более западных народов. Мы уже видели, как за победой аваров над гепидами в 567 г. последовал уход лангобардов из Панно-нии. В 570 г. авары с оружием руках заняли среднедунайский бассейн; в 574 г. Тиберий II уступил им район Сирмия, а в 582 г. Баян взял этот город, в то время — главный узел сообщения в дунайской Европе.
Таким образом, аварское государство обрело свои окончательные территориальные рамки; но поскольку основным источником средств для него был грабеж и сбор дани, почти каждый год его конница, усиленная многочисленной славянской пехотой, совершала глубокие набеги, вплоть до Черного моря, Константинополя (в 626 г.), Фессалоник, Венеции, Баварии и Тюрингии. Балканы для них закрыла в основном не греческая оборона, а конечный успех болгар. По-видимому, эта активность пережила два подъема, один — при Баяне, в конце VI в., а второй — в последние годы VIII столетия; в промежутке мы не знаем о них почти ничего. Это отступление, которое выражается еще и в исчезновении из находок византийских монет, соотносится с образованием славянского государства Само в Богемии[138].
Насколько можно судить, аварское государство был относительно развитым: у него была кочевая столица (имеется в виду палаточный город, как у монголов), которую каролингские источники называют германским словом «ринг», «кольцо»; дипломатия; в какие-то моменты авары, несомненно, чеканили монету. Авары установили протекторат над находившимися по соседству славянскими землями вплоть до Верхней Франконии. Тем не менее экономика отставала в своем развитии — клады, найденные Карлом Великим и археологами, объясняются захватом добычи, — а городская жизнь отсутствовала.
Возобновление нападений на Баварию и Фриули начиная с 787 г. рикошетом повлекло за собой падение аварского государства. Франки нанесли ответный удар в 791 г., потом в 795 г., и на этот раз в стане аваров у них были пособники. Изъявления покорности, начавшиеся в 795 г., умножились после уничтожения ринга Пипином Итальянским в 796 г. и завершились в 811 г. Карл Великий думал обратить аваров и оставить их на месте в вассальном положении, но побежденный народ успел распасться до вмешательства франкских миссионеров. После 822 г. мы больше не располагаем никакими сведениями об аварах.
Глава IV
МОРСКИЕ МИГРАЦИИ
В СЕВЕРО-ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ
В то самое время, когда разворачивалось Великое переселение народов по суше, прибрежные области Северо-Западной Европы стали ареной менее известных миграций. Большинство из них имело отправной точкой Южную Скандинавию, приморскую Германию и Нидерланды. Для прочих, совершенно самостоятельных по своему происхождению, местом действия стал север и запад Британских островов. К концу III в. эти два течения начали сближаться, основным итогом чего стало разрушение римской власти и цивилизации в Британии. Пик их интенсивности приходится на V и VI вв., и в этот период охваченным оказывается все побережье от Галисии до Норвежского моря. Затем они постепенно пошли на убыль, но некоторые эпизоды говорят о наличии преемственности между этим первым всплеском активности морских народов и последующим, представителями которого стали викинги и варяги.
