Иван Черных - Шквальный ветер
В тот же день Кувалдин обзвонил ювелирные магазины и выяснил, что Рожкова работает на прежнем месте, на улице Карла Маркса.
Он послал Кукушкина проследить за ней, выяснить, где живет, и организовать за квартирой наблюдение. А вечером, когда они за телевизором попивали коньяк и строили планы, как вернуть золото и обойтись без потерь: летун - парень с головой, ухо с ним надо держать остро, - раздался телефонный звонок. Филер сообщил, что летун со своей кралей взял билеты в кино на двадцатичасовой сеанс в кинотеатр "Гигант".
В одну минуту по-боевому собрались недавние охранники, а теперь охотники за золотом: зарядили пистолеты, сунули ножи с пружинным механизмом в карманы и, выскочив на улицу, перехватили первую же машину, направлявшуюся в центр.
- Гони, браток, на сеанс опаздываем, а нас там девицы ждут, - сунул шоферу пятидесятитысячную купюру Кувалдин. - Не по-мужски получается.
На сеанс они не опоздали - как раз прозвучал только первый звонок, и летуна отыскать среди жидкой толпы зрителей оказалось делом нескольких секунд. Он стоял со своей девушкой у буфета, попивая сок из пластмассового стаканчика.
Кувалдин и Кукушкин, прячась за посетителями у буфетной стойки, подошли к Иванкину с двух сторон.
- Ба, какая встреча! - насмешливо-удивленно воскликнул Кукушкин. - Вот не ожидал. - Он держал руку в кармане, сжимая рукоятку пистолета, готовый при первой попытке оказать сопротивление, пустить его в ход. И подивился, у летуна ни один мускул не дрогнул на лице, лишь в глазах блеснули недобрые искорки, тут же сменившиеся горькой усмешкой.
- И я не ожидал, - сказал он и, поставив недопитый стакан, протянул руку. - Ну, здорово, Кукушка.
Кукушкин помедлил: не обманный ли это жест? Но, видя, что Кувалдин наготове и летун зыркнул в его сторону, выпустил пистолет и пожал протянутую руку.
- Значит, все в порядке? - первый задал вопрос Иванкин.
- Как видишь, - заулыбался Кукушкин. - Может, и не так, как у тебя, но выкарабкался. Давно с приятелем, - кивнул он на Кувалдина, - хотели тебя повидать, вот, наконец, встретились. Надо бы поговорить.
Иванкин понимающе кивнул.
- Иди, Лена, в зал, - сказал он девушке, - я скоро приду.
Фойе быстро опустело, лишь за стойкой буфета осталась продавщица да уборщица убирала посуду.
- Пройдем в туалет, - властно приказал Кувалдин.
Иванкин молча согласился.
Едва вышли в безлюдный коридор, как охранники стиснули летчика с обеих сторон, и Кувалдин стал обыскивать его, приставив пистолет к затылку. Нащупал "Макарова", вытащил из кармана.
- А мой где? - потребовал Кукушкин.
- Твой я отдал прокурору, - ответил Иванкин.
- А где он? - вмешался Кувалдин на правах начальника.
- Не знаю. Он ушел на следующий день, как я отпустил Кукушку.
- Где золото? - Голос Кувалдина зазвучал жестче, требовательнее.
- Мы поделили его с прокурором.
- Где твоя половина?
- У меня. Немного, правда, пришлось израсходовать.
- Остальное?
- В тайнике. В лесу за Амуром.
- Завтра вернешь нам. И не вздумай на этот раз обмануть.
- Думаю, я имею право на долю...
- Не имеешь, - обрезал Кувалдин. - Ты нарушил контракт. И скажешь спасибо, если шеф оставит тебя в живых.
- Если со мной что случится, все ваши явки, посредники и подручные будут известны милиции.
- Напугал, - усмехнулся Кувалдин. - Там у нас тоже есть свои люди.
- И у меня, - заверил Валентин. - Передай это Семену Семеновичу.
Кувалдин недоверчиво глянул на Иванкина.
- Передам. И сколько же ты хочешь?
- Всего десять процентов. Разумеется, из того, что у меня. С прокурором договаривайтесь сами.
- Я передам шефу. Когда вернешь что у тебя?
- Хоть завтра.
- Отлично. Встречаемся в десять утра у Дома офицеров. И без всяких шуток. От нас никуда не уйдешь.
- Это я понял, - улыбнулся и Иванкин. - А теперь, прошу прощения, дама заждалась меня. До завтра. - И не оборачиваясь, зашагал обратно в фойе ...
В двенадцать часов ночи Кувалдин докладывал по телефону о ситуации связнику Фриднина. Тот все внимательно выслушал, а через полчаса перезвонил и передал приказ шефа: летуна пока не трогать - "он на крючке у ментов".
- Нет уж, - Кувалдин бросил трубку. - Не такой он, Кувалдин, дурак, чтобы столько гоняться и ничего не получить. - И вдруг его осенила догадка: - А ведь они сразу договорились, поэтому летун действовал так смело и уверенно...
- Ты чего там бурчишь? - отрываясь от подушки, спросил задремавший было Кукушкин.
- Завтра объясню, когда возьмем золото, - сердито ответил начальник. Всю обойму не пожалею на твоего летуна.
22
- Кто это? - спросила Елена, когда Валентин сел рядом с ней.
- Дома объясню, - ответил он как можно спокойнее, хотя нервы и мускулы продолжали оставаться в напряжении - так ошарашило его появление Кувалдина и Кукушки. Значит, выжил охранник, выбрался из тайги. Но как им удалось разыскать его? И надо же, где подстерегли... Как это у него хватило выдержки не вступить с ними в схватку... Конечно, преимущество было на их стороне, а главное, место людное, не они, так милиция взяла бы его... Теперь от них не оторваться...
Из кинотеатра они возвращались молча: Валентин, погруженный в свои думы, как вести себя дальше, стоит ли рассказать правду Лене - единственный человек, которому хотелось открыться, - но надо ли впутывать её в свои дела, заставлять волноваться? Женщина она эмоциональная, и он ей не безразличен. Лена ни о чем не спрашивала: то ли все ещё находилась под впечатлением кино, то ли устала за день.
Дома она, подавая на стол чай, пытливо глянула ему в глаза и спросила обеспокоено:
- Тебя эта встреча очень огорчила, тебе надо уезжать?
- Уезжать надо, ты права, но не из-за встречи, - возразил Валентин. Весна на дворе, пора за работу. И с тобой жаль расставаться: ты подарила мне самые счастливые дни в жизни, - он обнял её и крепко поцеловал. Она прильнула к нему, и её слезы покатились и по его щекам.
- А вот это зря, - с улыбкой пожурил он её. - Ты умная, сильная женщина, должна понимать, что счастливой жизни не бывает, бывают лишь счастливые мгновения. И они ещё у нас впереди. Надо только уметь надеяться и ждать.
- Я буду ждать! - горячо заверила Лена. Они попили чай, и Валентин, взяв свой "дипломат", достал оттуда мешочек с золотом - приготовленные очередные сто граммов для продажи Семену Яковлевичу.
- У меня тут залежался небольшой запасец, подарок друга-золотоискателя. Возьми, спрячь подальше. В трудную минуту пригодится.
- Нет, нет, - запротестовала она, - мне ничего не нужно, я хорошо получаю . Ты просто обижаешь меня.
- Ну зачем ты так. В тайге оно все равно мне без надобности, а тебе. тебе надо квартиру купить. Хотя бы однокомнатную. Теперь за деньги все можно. Только будь поосторожнее, не доверяйся случайным людям... Не упрямься, - он с силой вложил ей в руку мешочек.
Она прижалась к Валентину лицом, всхлипнула:
- Я так боюсь за тебя... Эти двое с бандитскими рожами...
- Ну, не такие они уж страшные. Ложись и спи спокойно, а я займусь кое-какими бумажными делами: надо план работы составить, письмо другу в Москву написать...
Еще в фойе кинотеатра, когда Кувалдин пригрозил ему, он подумал об Анатолии - ему можно довериться.
Он бегло и коротко описал свою жизнь после отъезда из Москвы, причины, побудившие его принять предложение преступников, назвал фамилии всех, причастных в той или иной мере к похищению золота и контрабанде другими товарами. Заклеил конверт, вложил его в другой, в котором просил вскрыть, если Анатолий в течение месяца не получит ещё письма.
Лена, лежа в постели, ждала его и, когда он лег, осыпала поцелуями. Она догадывалась, что он не все рассказал ей о своей жизни, не может раскрыть, и не требовала этого - в жизни каждого человека есть потайные уголки, в которые чужому глазу лучше не заглядывать, - она верила, была убеждена, что Валентин - добрый, честный человек и никаких преступлений совершить не мог, остальное для неё было неважно. Она впервые встретила человека бескорыстного, доверчивого и если не любящего, то, безусловно, уважающего её, и полюбила его, как никого ещё не любила. За свою двадцатипятилетнюю жизнь она мало от людей видела добра, а вот лиха хватила сполна: мать умерла, когда ей не было и шести; отец женился на другой, у которой тоже была дочь, и мачеха и сводная сестричка помыкали девочкой, как прислугой. Отец же, работая в тайге изыскателем, дома почти не бывал, да и на жалобы дочери отвечал сердито:
- Не хнычь, мать уму-разуму учит. В школе, наверное, говорили, что труд из обезьяны человека сделал. Вот и не ленись.
Она не ленилась: и училась хорошо, и по дому все работы выполняла. А едва закончила восьмой класс, упросила отца отпустить её в Хабаровск, в торговый техникум. Потом нелегкая учеба, жизнь почти на одну стипендию, работа в ювелирном магазине. Только было начала становиться на собственные ноги, приобрела кое-какие наряды - тюрьма... И вот наконец-то встретился настоящий человек. Но, видно, на роду такое предписано ей короткое счастье...