Владимир Егоров - У истоков Руси: меж варягом и греком
По совокупности всего, что мы знаем о летописном Новгороде, в его населении можно было бы ожидать как минимум славянский, финский и балтский этнические компоненты. Но «Повесть» вместо ожидаемой тройки этносов нам дает четверку: чудь, словен, кривичей и весь («Сказали руси чудь, словене, кривичи и весь: „Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет“…»). Общепринятое соответствие этносов выглядит следующим образом:
Ожидаемый этнос — Этнос «Повести»
славяне — словене
балты — кривичи
финны — весь и чудь
Совершенно очевидно, что если считать чудь финно-язычным этносом, то для финнов налицо явная избыточность: им в соответствие ставятся сразу весь и чудь. Картина приобретает большую логику и стройность, если от трех этносов перейти к четырем:
Реальный этнос — Этнос «Повести»
славяне — словене
балты — кривичи
финны — весь
??? — чудь
Остается только заменить «???» на «германцы», и… Ох, что будет! Не знаю, как у тебя, мой толстокожий читатель, а у меня так прямо мороз по коже.
Однако есть ли у нас какие-нибудь основания для такой замены? Есть, мой сомневающийся читатель, и немалые, даже если забыть про Тацита и вычеркнуть из истории готов на территории нынешней Украины.
Во-первых, что означает в русском языке слово чудь? Ничего. А в эстонском? Вновь разочарование, и в эстонском оно тоже почему-то смысла не имеет. Зато в древнегерманском есть слово þeud [тевт]43, которое имеет вполне подходящее значение — «народ». Настолько подходящее, что к прилагательному þeudsc [тевтск], производному от этого корня, восходят современные этнонимы немцев Deutsch и голландцев dutsk. Разве не естественно, мой непредубежденный читатель, предположить, что этноним чудь происходит из готского (восточногерманского) варианта того же слова þiuda [тьюда]? Настолько естественно, что лингвисты это сделали давно, но советские историки это предположение аккуратно проигнорировали, ибо, конечно же, в СССР этноним предков эстонцев априорно не имел права на германское происхождение44.
Во-вторых, как это германское слово могло попасть в русский язык, причем попасть настолько давно, что его уже знает автор «Повести»? В принципе тут возможны два объяснения, одно не легче другого. Либо восточные славяне переняли этот этноним у самой чуди, то есть чудь так называла себя сама и, следовательно, была германоязычной. Либо какой-то германоязычный народ послужил в этом деле «посредником», но в этом случае он должен был жить между аборигенной чудью и пришлыми славянами, то есть, как ни верти, в той же Прибалтике. В общем, без германцев в Прибалтике во времена появления там восточных славян обойтись не удается никак! Остается только выбирать: ограничиться общеизвестными готами или причислить туда же и чудь. Это уже дело твоего вкуса, мой эстетствующий читатель. Лично я склоняюсь к тому, что чудь было самоназванием аналогично самоназваниям остальной тройки новгородских этносов: словенам, веси и кривичам. Соответственно чудь была германоязычной.
В-третьих, в финском языке есть прямые заимствования из древнегерманского. Подчеркиваю, мой невнимательный читатель, не из скандинавских, выделившихся из общего древнегерманского языка в V–VI веках н. э., а непосредственно из древнегерманского. Пара характерных примеров:
Финский Др. германский Др. шведский Русский
kuningas *kuningaz konungR король
rengas *hrengaz ringR кольцо
Где и когда финны могли заимствовать не скандинавские, а именно древнегерманские формы этих слов? Эти заимствования не объяснишь ни колонизацией Финляндии Швецией, ни даже проделками викингов. Древнегерманское окончание мужского рода — az [аз]45 к эпохе викингов, то есть к VIII веку в Скандинавии уже редуцировалось в звук, традиционно передаваемый лингвистами как — R46. Единственное разумное объяснение, что еще задолго до эпохи викингов какие-то германцы жили рядом с финнами. Это могли быть готы, но есть одно «но». Хотя в лингвистической литературе встречается «готское» слово *kuniggs [кунингс], на самом деле у готов такой термин для короля неизвестен. Готы своих властителей наделяли титулом þiudans, в основе которого уже знакомое нам þiuda. Поэтому финны должны были обойтись без готского участия, заимствуя слово kuningas. У кого? Самый естественный ответ: у чуди. Хотя и готский источник пикантен не многим меньше.
В-четвертых, в наших летописях со временем чудь исчезает и сменяется ижорой. У ижоры больше оснований считаться фино-язычным народом, хотя происхождение самого этнонима тоже неясно. Вероятно смена названия отражала финнизацию населения севера будущей Руси, предшествующую славянизации. Но немцы еще долго землю ижоры называли Ингрией или Ингерманландией. Отсюда вопрос: не германское ли происхождение и у этнонима ижора и не здесь ли истоки «и(н)говской» Эстонии?
В-пятых, внимательно взгляни, мой грамматически подкованный читатель, на сравнительную таблицу склонений имен существительных женского рода в готском и современных литовском и украинском языках. В приводимом примере склоняются слова, имеющее одно и то же значение «язык» и один и тот же женский род во всех сравниваемых языках: готское razda, литовское kalba и украинское мова. Для наглядности падежные окончания выделены полужирным шрифтом.
Число Падеж Готский Литовский Украинский
Ед. И. razda kalba мова
Р. razdos kalbos мовы
Д. razdai kalbai мове
В. razda kalbą мову
Мн. И. razdos kalbos мовы
Р. razdō каlbų мов
Д. razdam kalboms мовам
В. razdos kalbas мовы
(Примечания по произношению: в приведенной таблице литовские ą и ų — соответственно долгие [а] и [у]; готское ō — долгое [о].)
С учетом примечаний ты, мой бескомпромиссный читатель, не можешь не согласиться, что литовское склонение, пожалуй, поближе к готскому, чем славянскому. Если многочисленные германизмы в литовском языке объяснимы германизацией Прибалтики крестоносцами, это может касаться только лексики. Параллели в грамматике, в частности в склонении, уходят корнями в гораздо более отдаленное прошлое тесных контактов древнебалтских и древнегерманских племен. Строго говоря, у нас нет «железных» оснований считать местом этих контактов именно Прибалтику, но оснований искать какие-то другие места — еще меньше.
В-шестых, продолжая литовскую тему, нельзя не отметить, что лингвисты выводят племенное имя готов из древнегерманского *geutan, что означает «лить». Но и у литовцев очевидна связь их этнонима lietuva с глаголом lieti — «лить». Так что само слово литва выглядит как «калька» этнонима готов, а литовцы соответственно предстают как балтизированные готы (германцы).
А теперь в-седьмых и главных. Снова обратимся к самой «Повести» и вспомним еще раз уже дважды читанное нами первое перечисление народов Иафетовой части мира на закладке «Потомство Иафета»: «В Иафетовой же части сидят русь, чудь и всякие народы: меря, мурома, весь, мордва, заволочская чудь, пермь, печера, ямь, угра, литва, зимигола, корсь, летгола, ливы. Ляхи же и пруссы, чудь сидят близ моря Варяжского». Помимо всего прочего, уже «перемолотого» нами, в этом пассаже удивляют разделение перечня на два разных предложения и вездесущая чудь в обоих. Конечно, в оригинале повести точек не было, но деление пассажа на две части ясно выражено по смыслу, и появление в переводе между ними точки выглядит вполне логично. Так вот, наличие в обоих предложениях чуди само по себе уже дает право подозревать разное время написания этих предложений, а стоящие на первом месте ляхи определяют, как мы уже поняли ранее, время вставки второго из них.
В «Размышлениях», и в «Измышлении о славянской прародине» я уже обращал твое внимание, мой ничего не забывающий читатель, что родина «Повести» Киевщина с XIV века пребывала под властью Польши. В это время в тексте появляется множество вставок, призванных обосновать «генетическую» близость висленских и днепровских славян, то есть поляков и «полян». В частности, некий лояльный польским властям монах XV века при переписывании текста «Повести» внес в текст еще одно предложение с панами ляхами на почетном первом месте.
Спасибо тебе, безымянный «соавтор» XV века! Того не ведая, ты сделал великое и благое дело. Не для поляков или украинцев — для истории. Спасибо тебе за ляхов и прусов, спасибо за море Варяжское, а отдельное спасибо за вторую чудь, ибо твоя чудь на Варяжском море рядом с поляками и пруссами — это крестоносцы, тевтонский орден! Если до этого у нас с тобой, мой осторожный читатель, и были какие-то сомнения, то самому тексту в этом мы не поверить не можем: чудь «Повести» — это тевтоны, то есть немцы. Что и требовалось доказать. Пардон, не требовалось (веками не требовалось ни советской, ни российской исторической науке и, может быть, еще веками не востребуется), но все же следовало. Во имя истины и справедливости.
