Вячеслав Оргиш - Древняя Русь: Образование Киевского государства и введение христианства
Иначе говоря, процесс, в результате которого христианство оказалось включенным в социокультурную жизнь восточного славянства, носил далеко не единовременный характер. Он начал осуществляться в исторически более ранний период, когда не было на Руси ни церковной организации, ни церковной иерархии. Искать корни того факта, который именуется «христианизацией» и с которым обычно связывают значительную перемену или даже переворот в духовной и культурной жизни восточных славян, правомерно не только в деяниях Владимира. Новейшие исследования дают основания предполагать, что славяне были знакомы с христианской религией еще в первые века нашей эры. Характер отдельных захоронений в так называемой Черняховской культуре (II-IV вв.), когда вместо трупосожжения применялся обряд простого погребения, побуждает думать о проникновении в славянскую среду элементов христианства от соседних готов. Вопрос о двойственности погребального ритуала еще ждет своего дальнейшего изучения [91, 759], Существование у славян, замечает Б. А. Рыбаков, наряду с общеевропейским именем божества Deiwas (лат. Deus, слав. Див, Дый) готского слова «господь», означавшего исключительно христианского бога, также подтверждает факт знакомства славян с христианством во II-IV вв. через посредников-готов.
Проблема утверждения христианства на Руси при последовательном продумывании ставит перед необходимостью рассмотрения предварительных исторических условий включения этой религии в древнерусскую историю. Объединившиеся вокруг Киева восточные славяне стали носителями амальгамной южнорусской культуры. Через Крым, Кавказ, через кочевников в нее попали византийские и малоазиатские элементы, в которых явственно заметны восточные примеси. Север проник в нее через посредство варягов, западное романо-германское влияние доходило через Чехию и Польшу. Но особое место в культурном влиянии на Древнюю Русь принадлежало Болгарии. В X в. древнерусское общество поддерживало с ней весьма интенсивные контакты. Его культура, книжный язык, религиозные инновации в значительной мере вырастали на почве тех духовных влияний, которые приходили к нему от болгарской культуры.
Без преувеличения можно утверждать, что одной из важных исторических основ древнерусской культуры рассматриваемого периода были импульсы, шедшие от болгар. Исследователи справедливо отмечают, что без учета роли Болгарии невозможно до конца понять такие важные события истории Древней Руси, как значительное распространение здесь христианства уже в первой половине X в. и почти одновременное с этим развертывание литургии на славянском языке [45, 71]. Именно она была той посредствующей силой, благодаря которой восточно-христианские комплексы переносились на русскую почву и пускали в ней корни. Владимир решился принять крещение в конце 987 г. не в последнюю очередь потому, что корни эти разрослись и стали влиятельными факторами общественной жизни.
Возникшая около 863 г., т. е. более чем за столетие до окончательного введения христианства на Руси, болгарская церковь быстро набралась сил, вооружилась славянскими переводами библейских и богослуживых книг и уже с 927 г. стала независимой от константинопольского патриарха, управлялась собственным иерархом из болгар. К началу XI в. она насчитывала свыше 30 епархий. Даже после того как болгарское царство пало (1019 г.) и церковное влияние Византии резко возросло, церковь эта еще до 1056 г. избирала себе архиепископа – болгара. Тесные сношения с Русью столь развитой и сопредельной с ней церковной организации вопреки настойчивому желанию вести историю христианства на Руси исключительно из Византии косвенным образом вынуждены признавать даже церковные авторы. «Нельзя не обратить внимания,- пишет, например, митрополит Минский и Белорусский Филарет,-… какое серьезное значение для просвещения нашего Отечества имела письменность соседней Болгарии… Именно оттуда… на Русь поступали богослужебные книги и богатая духовная литература» [57, 40].
Поначалу никто, кроме болгар, не мог поставить восточным славянам в большом количестве богослужебные наставления на понятном им языке, никакая церковь, кроме болгарской, не могла снарядить на Русь значительного числа миссионеров, способных широко и главное доступно пропагандировать христианские представления. Первые учителя, приступившие к обучению русских славянской грамоте и письму, были из болгар. Также весьма правдоподобным представляется сказание о том, что первые шесть епископов на Руси были родом из Болгарии, что вместе с ними пришли иереи, дьяконы и другие лица духовного звания [55, 172].
К сожалению, вопрос о болгарском влиянии на Русь в нашей историографии разработан недостаточно. Византия в силу своего огромного культурно-исторического авторитета, подкрепляемого многовековой религиозно-богословской традицией акцентировать внимание главным образом на корсунской версии крещения и появления церковной иерархии, обычно помещается в центре исследовательского интереса. Между тем вполне резонно предположить, что Владимир пользовался услугами болгарской церкви, что русская церковь первоначально зависела не от Византии, а от болгарского патриархата. Такое положение вещей, по мнению М. Д. Приселкова, могло сложиться из-за чрезмерных претензий константинопольской церкви, требовавшей от поместных церквей прямого подчинения. Возможно, Владимир, опасаясь, что церковное подчинение поставит Киевское государство в зависимость от империи, предпочел иметь дело с болгарским патриархатом, который и поставил на Руси первых епископов, ставших создавать новую церковную организацию [80].
Еще более возможен другой вариант. Крестившись, Владимир расторг ранее существовавшую связь Киева и Болгарии по линии церковного сотрудничества и «возвел» русскую церковь к Царьграду. А. А. Шахматов, настаивая на последнем вариант, еще сильнее подчеркивает издавна существовавшую традицию культурного и религиозного взаимодействия двух славянских народов. Христианство, на его взгляд, пришло на Русь из Болгарии. Логика утверждения в этом случае основывается на ряде соображений. Если Владимир крестился не в Корсуни, а в Киеве, на что указывают, в частности, некоторые древнейшие источники, в которых говорится о крещении великого князя в Киеве, т. е. если корсунская легенда – только легенда, то в древнерусской столице или около нее должна была быть церковь, попы, епископ, назначенные болгарским патриархом, а не константинопольским, так как последний, по условиям договора с Василием II, только добивался крещения «варваров» и поставлены своих попов. Отношения же с Болгарией были тесными и древними, о чем свидетельствует и то обстоятельство, что болгары имели доступ к военным тайнам Киева и не однажды выдавали их, предупреждая о предстоящих набегах Руси. Например, под 941 и 944 гг. летопись сообщает о походе Игоря на Царьград и о том, что «болгары послали весть царю, что идут русские на Царьград» [73, 229-231].
* * *
Болгария, став наследницей греко-византийской культуры, волею исторических судеб выдвинулась на роль передаточного звена, по которому мировая культура попадала к славянским народам. Так называемая «евангелизация», т. е. подчинение этих народов христианской идеологии, велась с ее территории. Религиозное влияние Болгарии органично вписывалось в местную культуру, поскольку в основе своей оно имело те же славянские корни, что способствовало быстрейшему охристианиванию местных начал. Большое значение имела Болгария и для Руси. С ней, в частности, связано проникновение литературы, знакомившей
древнерусское общество с различного рода богословскими представлениями. Болгария играла роль посредницы в передаче Руси образцов православной религиозной мысли. Минуя греческую литературу, болгары и шедшие по их следам русские обращались к классикам богословия: Иоанну Златоусту, Афанасию Александрийскому, Епифанию
Кипрскому, Иоанну Синайскому, Ефрему Сирину, Григорию Великому и др. [59, 29-31].
Адаптация евангельской идеологии к особенностям славянской языковой культуры явилась первым шагом на пути инфильтрации христианской религии в славянский мир, включая ту его часть, которая была представлена Древней Русью. В историческом развитии славян, принявших христианство восточного образца, полученные из Болгарии языковые новации оказались чрезвычайно существенными. Они играли ту же роль, что латынь на западе. Больше того, болгарские языковые импульсы в отличие от латыни сохраняли свою силу вплоть до XIX в.
Для утверждения христианства на Руси болгарское влияние имело едва ли не решающее значение, ведь начальная богослужебная практика не имела бы успеха, совершайся она на греческом языке или латыни. Только знакомый и достаточно понятный язык, каким был для восточных славян древнеболгарский, мог обеспечить их осмысленное и заинтересованное отношение к литургии вводимой религии. Следовательно, первые попы по необходимости также должны были приходить из Болгарии, т. е. скорее всего они подчинялись болгарской церкви.
