Давид Голинков - Тайные операции ВЧК
О деятельности «Союза союзов» в бюллетене содержалась и такая информация: «1) Принято постановление, в подтверждение прежних, об отчислении со служащих в стачечный фонд 3 % содержания за ноябрь и декабрь (однодневный заработок) из расчета всего годового содержания (с наградными), деленного на 12 месяцев. Если отчисление за ноябрь уже произведено не в тех размерах, то принять меры к возможному его пополнению, а за декабрь сделать нормальное отчисление; 2) подтверждено решение Центрального стачечного комитета о манифестациях 28 ноября; 3) воззвание к населению о защите Учредительного собрания, за недостаточностью собранных подписей, особенно некоторых крайних партий, решено отложить на некоторое время опубликованием…»[128]
Ф. Э. Дзержинский разработал подробный план дальнейшего расследования. Только составленный им список с заголовком «Надо арестовать по делу Кондратьева. Организаторы» содержал свыше 100 фамилий[129].
30 декабря 1917 г. было арестовано несколько активистов «Союза союзов». Дзержинский лично допрашивал и записывал показания большинства арестованных. Вот некоторые из этих показаний.
А. Я. Литвиненко — чиновник бывшего Министерства внутренних дел: «Жалованье, как и все другие, я получал от стачечного комитета, жалованье иногда полностью, иногда урезанное… А. М. Кондратьева я знал как своего сослуживца… Запись моей фамилии и адреса, о которых вы (Дзержинский) мне сообщаете[130], я объясняю тем, что недели три тому назад я по просьбе председателя А. М. Кондратьева выполнял некоторые поручения: я был секретарем Кондратьева в течение 2–3 дней для связи с IV группой».
А. А. Антонович — один из кассиров стачечного комитета: «Цифра 3764 руб. 91 коп. — это может быть расчет с А. М. Кондратьевым. Я работал с ним вместе в Министерстве внутренних дел до 5 июня 1917 г. Он пригласил меня как служащего на жалованье в организацию союза служащих ведомств. Там поступали разные сборы, и я вел по этим сборам записи. Записи вел на бумажках, так как не работал уже в министерстве как состоящий на военной службе, не мог правильно вести неорганизованное и неналаженное еще дело. Цифра 3764 руб. 91 коп. — сумма сборов почти до последнего времени. Эта сумма у меня была, передал я ее Кондратьеву неделю (если не 10 дней) тому назад. С тех пор если и поступали какие суммы, то ему я передавал. Встречался обыкновенно на Литейном, 46. Был он председателем этой организации ведомства внутренних дел»[131].
В результате расследования выяснилось, что «Союз союзов» и состоявший при нем Центральный стачечный комитет руководили забастовкой чиновников в Петрограде и готовили забастовку во всероссийском масштабе. Были выявлены ведомственные стачечные комитеты, стачечные комитеты министерств, отраслевые объединения, входившие в «Союз союзов», и существовавшие при нем бюро печати и бюро для сношения с Москвой.
Одним из выявленных ВЧК отраслевых комитетов «Союза союзов» был стачечный комитет служащих кредитных учреждений. Финансисты-стачечники собрали значительные средства (свыше миллиона рублей) в «фонд помощи» бастующим чиновникам. Их передал для распределения между служащими 9 банков бывший министр финансов кадет Н. Н. Кутлер. Саботажники получали средства от торгового дома «Иван Стахеев и Кº» в Москве, от табачной фабрики Богданова, от Кавказского, Тульского поземельного, Московского народного и иных банков.
В процессе расследования дела «Союза союзов» ВЧК изолировала лидеров стачки чиновников, разрушила аппарат стачечного комитета, расстроила источники поступления средств, провела работу по расслоению саботажников, привлекая на сторону советской власти часть из них. ВЧК освобождала арестованных по делу «Союза союзов», как только они давали подписку, что не будут больше участвовать в актах саботажа.
Решительные меры ВЧК, судебные процессы, административное воздействие, разъяснительная работа среди служащих, чистка — все это, в конце концов, сломило саботаж: чиновники приступили к работе.
1 марта 1918 г. ВЧК направила материалы произведенного ею дознания в Следственную комиссию революционного трибунала. В это время под арестом находился лишь председатель «Союза союзов» Кондратьев. 2 марта 1918 г. Следственная комиссия освободила из-под стражи и его. Теперь, когда саботаж был сломлен, советская власть не сочла нужным наказывать побежденных врагов.
Чекисты против заговорщиков
Первый серьезный заговор против Советского государства был раскрыт почти сразу же после Октябрьской революции. 3 ноября 1917 г. в штабе Петроградского военного округа красногвардейцы задержали 17-летнего юнкера Кавказского ударного батальона Евгения Зелинского, который пытался выкрасть бланки штаба. Его доставили в Смольный, в Следственную комиссию. Член Военно-революционного комитета Н. В. Крыленко и член Следственной комиссии А. И. Тарасов-Родионов допросили его.
Зелинский рассказал, что в августе был произведен генералом Корниловым в прапорщики и прибыл в Петроград с фронта. Оставшись после Октябрьской революции без средств, он отправился в общежитие офицеров за помощью. Там какой-го прапорщик предложил ему вступить в монархический союз и привел к известному монархисту В. М. Пуришкевичу. Тот завербовал его в офицерско-юнкерскую организацию, готовившую вооруженное выступление против советской власти, и поместил в оплачиваемую монархистами гостиницу «Россия», где уже жили другие офицеры и юнкера. По заданию этой организации Зелинский и пытался выкрасть бланки в штабе Петроградского военного округа.
…Крупный помещик Бессарабской губернии В. М. Пуришкевич был в свое время лидером «Союза русского народа», а с 1907 г. — «Союза Михаила Архангела». После Октября Пуришкевич жил по подложному паспорту на имя Евреинова и был настроен, как свидетельствовал Зелинский, весьма агрессивно. Участникам своей группы он говорил: «Надо начать со Смольного института и потом пройти по всем казармам и заводам, расстреливая солдат и рабочих массами»[132].
Было решено арестовать антисоветскую группу, о которой рассказал Зелинский. В номерах гостиницы «Россия» задержали несколько участников заговора, в том числе Пуришкевича. Там же было найдено оружие, заготовленное заговорщиками. На квартире некоего И. Д. Парфенова, являвшейся местом собраний монархистов, нашли пачку подложных удостоверений на бланках различных воинских частей и список лиц, связанных с штабс-ротмистром Н. Н. де Боде, начальником штаба тайной организации. На столе лежало еще не отправленное, но подписанное Пуришкевичем и де Боде письмо к генералу Каледину. Пуришкевич писал: «Положение Петрограда отчаянное, город отрезан от внешнего мира и весь во власти большевиков…
Организация, во главе коей я стою, работает не покладая рук над спайкой офицеров и всех остатков военных училищ и над их вооружением. Спасти положение можно только созданием офицерских и юнкерских полков. Ударив ими и добившись первоначального успеха, можно будет затем получить и здешние воинские части, но сразу, без этого условия, ни на одного солдата здесь рассчитывать нельзя… Казаки же в значительной части распропагандированы благодаря странной политике Дутова, упустившего момент, когда решительными действиями можно было еще чего-нибудь добиться. Политика уговоров и увещаний дала свои плоды — все порядочное затравлено, загнано, и властвуют преступники и чернь, с которыми теперь нужно будет расправиться уже только публичными расстрелами и виселицей.
Мы ждем вас сюда, генерал, и к моменту вашего подхода выступим со всеми наличными силами. Но для того нам нужно установить с вами связь и прежде всего узнать о следующем:
I. Известно ли вам, что от вашего имени всем офицерам, которые могли бы участвовать в предстоящей борьбе здесь, предлагается покинуть Петроград, с тем якобы, чтобы к вам присоединиться?
II. Когда примерно можно будет рассчитывать на ваше приближение к Петрограду? Об этом было бы полезно вам знать заблаговременно, дабы сообразовать свои действия»[133].
В. М. Пуришкевич создал монархистскую группу еще при Временном правительстве, в октябре 1917 г. В ее состав входили: доктор В. П. Всеволожский, генерал Д. И. Аничков (которым удалось скрыться), полковник Ф. В. Винберг, упомянутые барон де Боде, Парфенов, капитан Д. В. Шатилов, несколько гвардейских офицеров, юнкеров и студентов из аристократических семей города (бывший председатель монархистского союза студентов-академистов Н. О. Граф, юнкера Д. Г. Лейхтенбергский, С. А. Гескет). Заговорщики вербовали офицеров и юнкеров, закупали оружие и готовились к восстанию.
Однако после ареста Пуришкевич заявил, что он не готовил вооруженного выступления, «ибо не видел в России в данный момент для этого никакой почвы». «Письмо мое к генералу Каледину от 4 ноября я писал, имея в виду присоединиться к нему с несколькими моими единомышленниками в случае, если бы Каледин вступил со своим отрядом в Петроград… Цели же, преследовавшиеся мною и руководившие мною при попытке создать организацию из единомышленников, заключались единственно в том, чтобы добиться водворения в России твердой власти и порядка, чего не может быть при власти большевиков. Власти Советов раб. и солд. депутатов и советских комиссаров я не признаю…»[134]
