Виталий Доценко - Мифы и легенды Российского флота
В то же время поворот Того давал единственный шанс Рожественскому если уж не изменить ход сражения, так хотя бы не так бездарно проиграть! При томуровне подготовки и тех возможностях он мог бы превратить сражение в свалку. Если бы в момент поворота эскадры Того 1-й броненосный отряд выполнил перестроение и увеличил ход до 18 узлов, то свалка, возможно, и удалась бы. Но, увы, Рожественский проявилпассивность и безынициативность. Практически через 40 минут судьба 2-й Тихоокеанской эскадры решилась.
К просчетам Рожественского в ходе самого сражения нужно также отнести пренебрежение разведкой, маскировкой и радиосвязью, стремление вести сражение громоздким и плохо управляемым строем одной кильватерной колонны, неудачный выбор времени прорыва через Цусимский пролив и т. д.
Замечу, что сотрудник методического кабинета г. Кирова Д. В. Крупницкий прислал мне целую монографию в защиту вице-адмирала З. П. Рожественского. Пренебрежение разведкой и маскировкой Крупницкий оправдывает тем, что Рожественский планировал не тайно прорываться через пролив, а дать японцам решающее сражение. При этом он отмечает, что, «предполагая дать генеральное сражение, он не нуждался в разведке, так как ждал встречи с главными силами адмирала Того в полном составе, надеяться на меньшее было наивно». Согласитесь, такое оправдание ничего общего не имеет с основами военно-морской науки. Как можно вести сражение, не организовав разведку и не стремясь к внезапности? Отказ от усиления эскадры опытным личным составом Черноморского флота Крупницкий оправдывает нецелесообразностью ослабления флота, находившегося за тысячи километров от театра военных действий.
Военно-технические недостатки русской эскадры связаны с отсталостью России в области военного кораблестроения в целом: корабли проигрывали в эскадренной скорости, бронировании, качестве артиллерии и снарядов, конструкции боевых рубок, точности дальномеров, надежности радиосвязи и даже в окраске кораблей (черного цвета, с желтыми трубами). Не решались вопросы, связанные с борьбой за живучесть кораблей. В этом тоже вина Рожественского. По его приказанию корабли эскадры были перегружены углем, поэтому броневой пояс, который не пробивали японские снаряды, ушел под воду, анад водой оказалась небронированная или слабо бронированная часть надводного борта; это привело куменьшению остойчивости и запаса плавучести. При крене всего 6–8 градусов кромка батарейной палубы входила в воду, в результате утрачивался запас поперечной остойчивости, что приводило к опрокидываниюкорабля. Рожественский пренебрег даже такими эле ментарными правилами, как уборка с кораблей легковоспламеняющихся предметов, особенно деревянных. Здесь уж флотоводческий талант не нужен, а нужныздравый смысл и морская практика.
Многие исследователи причиной поражения русского флота считают техническую отсталость. Да, онасуществовала, однако в истории есть множество примеров, когда не оружие, а умение и храбрость приносили победу. Вспомним, как Петр I на 30 небольшихгребных лодках с ружьями, гранатами и холодныморужием в мае 1703 г. взял на абордаж 10-пушечную шведскую шняву «Астрильд» и 5-пушечный вице-адмиральский бот «Гедан». Громкие победы адмирала Ф. Ф. Ушакова при Фидониси, Калиакрии, Тендре иКерчи были одержаны над турецким флотом, корабликоторого имели и большую скорость, и лучшее артиллерийское вооружение. Но оправданный риск и талант Ушакова, умноженные на отличную выучку личного состава, особенно комендоров, приносили русскому оружию победы и славу.
В Цусиме же ошибки руководства Морского ведомства и лично командующего 2-й Тихоокеанской эскадрой вице-адмирала З. П. Рожественского пришлось смывать кровью тысяч моряков и потерей престижа Российского флота.
«ОТЧЕГО СЕДОВ ПОШЕЛ НА ЭТО САМОУБИЙСТВО?»
Об исследователе Арктики Георгии Яковлевиче Седове написаны десятки книг и статей, снят кинофильм. Несколько раз переиздавалась книга участника экспедиции на судне «Святой мученик Фока» Н. В. Пинегина «Георгий Седов» (первое издание появилось в 1924 г.), вышла книга в серии «Жизнь замечательных людей». Ни одна книга, ни одна статья, посвященные истории Арктики, не обходились без упоминания имени Седова. Во всех публикациях Седов представлен как руководитель первой русской экспедиции к Северному полюсу. У непосвященного читателя складывается впечатление, что этаэкспедиция завершилась небывалым успехом — покорением Северного полюса. Седова стали считать чуть ли не единственным исследователем Арктики. Его именем названы ледокол, несколько географических пунктов, хутор, где он родился, мореходные классы в Ростове- на-Дону и т. д.
Таким образом, в отечественной истории имя Седовабыло навсегда увековечено, так как его плавание считалось подвигом, а сам он — первооткрывателем неизведанных северных просторов. Однако экспедиция Седова на пути к Северному полюсу преодолела всего чуть более 100 километров из 2000, она не только ни на одинметр не продвинулась севернее Земли Франца-Иосифа, но даже не дошла до самой северной оконечности архипелага — острова Рудольфа.
Так как же возник миф о «выдающемся» покорителе Северного полюса Георгии Седове? Первым творцом мифа о «большом» вкладе, внесенном Седовым в исследование Севера, стал его близкий друг Н. В. Пинегин, написавший книгу «Георгий Седов», неоднократно переиздававшуюся и выпускавшуюся под разными названиями. Именно художник экспедиции Пинегин прославил Седова и возвел его в ранг национального героя. После публикаций Пинегина и признания вышестоящими инстанциями, все серьезные историки стали «стыдливо» обходить эту тему, отделываясь общими фразами и ссылаясь в основном на опусы Пинегина. О критиках экспедиции Седова, таких, какА. И. Вилькицкий, М. Е. Жданко, Пинегин говорил пренебрежительно и некорректно: ведь Седов в силу своего социального происхождения, по мнению его друга, должен быть (и был!) вне всякой критики!
Впервые об экспедиции к Северному полюсу Седов заявил в марте 1912 г., а выход в море запланировал на июнь. Сроки весьма сжатые, а ведь все приходилось начинать снуля. Такие темпы подготовки для опытных полярных исследователей казались невероятными. Но Седова это не сдерживало: он стремился к славе и известности.
Популяризировать идею Седова, собравшегося в поход к Северному полюсу, начал издатель газеты «Новоевремя» М. А. Суворин, для которого экспедиция была небезынтересной. Со страниц «Нового времени» на читателей обрушился небывалый поток псевдопатриотизма. В 1912 г. в типографии Суворина напечатали брошюру «Русские путешественники в полярные страны и к Северному полюсу: Снаряжаемая экспедиция старшего лейтенанта Седова». В этой брошюре были изложены программа плавания и указан маршрут. На подготовку экспедиции Суворин пожертвовал 20 тысяч рублей. Седов оказался благодарным путешественником: одну из бухт полуострова Панкратьева он назвал именем своего мецената — Губой Суворина, а 24 февраля 1913 г. судно «Святой мученик Фока» он переименовал: оно стало называться «Михаил Суворин». Мне кажется, что фактпокорения Северного полюса и Седов, и Суворин хотели приурочить к 300-летию царствования Дома Романовых. Это стало бы хорошим подарком государю императору, а значит, им — Седову и Суворину — явились бы и слава, и награды, и, конечно, всенародная любовь! Такой же мотив был у Г. Л. Брусилова и В. А. Русанова, которые наспех подготавливали экспедиции в Арктику. Но, как известно, все они погибли во льдах Арктики.
Один Б. А. Вилькицкий, поставивший перед экспедицией реальные цели, достиг их, поэтому за открытиеЗемли Николая II (ныне Северная Земля) он был в полном смысле слова «обласкан» царем.
Седову постоянно казалось, что его недооценивают ивсячески обходят по службе, что его заслуги остаютсянезамеченными, а так хотелось славы, почета и уважения. Сослуживцы считали его выскочкой, во флотской среде не любили. Об этом впоследствии писал начальник Главного гидрографического управления генерал-лейтенант М. Е. Жданко, в подчинении которого служилСедов. В рапорте на имя начальника Морского штаба о мерах, принятых по организации спасательной экспедиции для поисков Седова, он отмечал: «В заключение считаю своим долгом сказать, что из сношений с нашими морскими офицерами я не мог не видеть, насколько не популярен, чтобы не сказать более, Седов среди них, и я очень сомневаюсь, чтобы нашелся русский морской офицер, который по доброй воле отправился бы на розыски Седова».
В середине 1930-х гг. в Советском Союзе возник необычайный интерес к Северу. Это было время массового энтузиазма: все хотели что-то покорить, освоить, бытьпервопроходцами и победителями. Например, челюскинцев встречали громогласно на всю страну. Перелетевших через Северный полюс в Америку В. П. Чкалова и М. М. Громова знал каждый школьник. В тех нелегких внутриполитических условиях нужны были кумиры, ихсоздавали всюду: в науке, культуре, на полях и в шахтах… Роль покорителя приписали Седову, словно, кроме него, не было участников Второй Камчатской экспедиции Семена Челюскина, Василия Прончищева, Дмитрия и Харитона Лаптевых. А чего стоил вклад в исследование Арктики основателя Русского географического общества, знаменитого мореплавателя адмирала Ф. П. Литке или инициатора создания первого в мире ледокола «Ермак» вице-адмирала С. О. Макарова! Но их никто не прославлял.
