Вячеслав Софронов - Отрешенные люди
- Не скажи, не скажи, Иван Иваныч, - погрозил ему пальчиком граф Воронцов, - орденами ты и так не обижен, да и у кого их нет при дворе. А вот такую рубаху, что императрица собственноручно вышивала, поди сыщи где...
- Не верится, чтоб государыня на нашего Ивана да время тратила, возразил Александр Шувалов, который последние годы заведовал Тайной канцелярией и стал как-то более сдержан, рассудителен, даже в разговорах с родными братьями, - поди, девки крепостные и вышили...
- Зависть в тебе заговорила, Сашка, - вскочил со своего места именинник, сверкая глазами, - поскольку ты там разные грязные делишки распутываешь, а я... а я... - остановился он, подбирая нужное слово, и, наконец, договорил, - с музами беседую, а сие императрице и ближе, и приятней.
- Угомонись, Иван, - потянул его за руку Петр Иванович, - нашел из-за чего сыр-бор подымать.
- Это уж как сказать, - чуть пригубил из своего бокала Александр Шувалов, - государыня очень даже интересуется нашими "делишками", - нажал он на последнем слове. - Ты тут витийствуешь со своими музами, вирши читаешь, а я изменников на чистую воду вывожу, чтоб не дать им в сговор войти с разными ворами, государство от смуты великой оберегаю.
- Да и без тебя все ладно идет, - легкомысленно отмахнулся Иван Иванович - а все одно завидуешь мне, так и скажи.
- Господа, господа, - поднялся со своего места граф Воронцов, - не время говорить о том, кто большую пользу отечеству нашему несет, на кого государыня чаще взглянет. В том разве дело? Главное, что ценит нас матушка наша драгоценная, в каждом слугу своего видит, от себя не гонит. Вот за нее и предлагаю бокалы поднять, дай ей Господь долгие лета и здоровья, благополучия, дней радостных поболе. А тогда и нам возле ее огонька позволено будет погреться. Так выпьем же за здоровье императрицы нашей Елизаветы Петровны, - все, как один, поднялись и выпили искрящееся в бокалах вино.
- Чего нам друг перед другом кичиться, на кого императрица чаще взглянула, кому чего подарила, - неспешно повел разговор Петр Шувалов, есть у нас о чем поговорить, меж собой посоветоваться. Награды никуда от нас не уйдут, не денутся. Я бы вот о чем хотел спросить тебя, Михаил Илларионович, - обратился он к графу Воронцову, - вчерашнего дня канцлер до императрицы с каким-то, видать, важным делом приходил, прождал около часа, а то и более того, да ни с чем и подался к себе. Он мне навстречу попался, бледный весь, едва поклонился, да и мимо - шмыг. Я уж его повадки хорошо знаю... Не иначе, стряслось чего. Сегодня я не был при дворе, принимал у себя горных инженеров, засиделся с ними. А надо думать, Алешка Бестужев опять во дворец приезжал?
- Приезжал, видел его, - согласно кивнул головой Воронцов, - да опять его государыня не приняла. Так ты лучше у супруги своей спроси, у Марфы Егоровны. Она из всех нас чаще в покоях у императрицы бывает...
- Да спрашивал уже, - поморщился Петр Иванович, - она о своих бабьих делах с утра до вечера может сказки сказывать, а вот об ином, - он громко щелкнул сухими короткими пальцами, - не может ничего сказать. Не ее это ума дело.
- Любая баба все дела на свой манер решает, - развязно начал пьяным
голосом рассуждать Иван Шувалов, но Петр Иванович так грозно глянул на него, что он враз замолчал и даже приложил кружевной платок ко рту, прости, прости, лишку сказал, - и затряс красиво завитой головой.
- Ты говори, говори, да не забывайся, о чем сказываешь, - погрозил ему Петр Иванович, - мы тут, слава Богу, все свои, а при ином незнакомом сказанешь чего такое и пшик - язычка длинного мигом лишишься. И не посмотрят, что президент, академик, генерал, в родстве с нами состоишь. Так, Сашка, говорю?
- Верно говоришь, братец, - согласился тот с готовностью, - вон жена нашего Бестужева-старшего, братца канцлера, на что птица высокого полета, а как лишнее сболтнула, отчекрыжили язычок, да и в Сибирь на лихой тройке. Смотри, Иван...
- Сказал же, что лишнее сболтнул, - оправдывался тот, наливаясь румянцем, - выпил лишку.
- А ты не пей, коль болтлив становишься, - подвел итог своей победе Александр Шувалов, - а то никакая рубашка не поможет. И ее лишишься, когда в Сибирь повезут.
- Хватит! - пристукнул кулаком по столу Петр Иванович. - Пора нам, пока все вместе собрались, и о деле поговорить, не ровен час, принесет кого черт. А я бы вот о чем думал речь повесть, об откупах винных.
- С чего это вдруг? - изумленно вскинул брови Иван Иванович.
- Да потому что прибыток в них изрядный вижу кошту своему.
- Дельце прелюбопытное, - наморщил свой узкий лоб граф Воронцов, только до сей поры откупами купцы занимались да крестьянство податное. Ни разу не слыхивал, чтоб кто из дворянства, а тем более из людей ко двору приближенных, в торговлю пошел. Странные ты вещи сказываешь, Петр Иванович. Этак тебе и руки старые знакомцы подавать не станут.
- Еще как станут, - вновь прищелкнул пальцами Петр Шувалов, - у кого денежка водится, тот сам выбирать станет, кому подать руку, а кого и не заметить, в упор глядючи. А за откупами винными немалые деньги стоят.
- А как с серебряными приисками? - негромко спросил Александр Иванович. - Их побоку?
- Отнюдь, отнюдь, - все более оживлялся Петр Иванович, поворачивая лицо то к одному, то к другому собеседнику, - прииски те разрабатывать надобно долго и основательно. Пока доход с них пойдет, много расходу претерпеть придется. Да и рудознатство дело рисковое - не знаешь, где найдешь, а где денежку на ветер прахом пустишь. Зато откупа винные никого пока в убыток не ввели, по миру не пустили. Вон мне рассказывали, в Сибири мужики за год миллионщиками делаются.
- Так уж и миллионщиками, - недоверчиво произнес Иван Иванович.
- Если с умом, то и миллион сбить можно за сезон. Главное, чтоб хлеб добрый уродился, цены на него низки были, скупить его вовремя, да и пустить на вино.
- Это же винокурни заводить надобно, людей содержать, - не сдавался Иван Иванович.
- Винокурни?! Плевое дело: пару сараев поставить, котлы, чаны и готово. С народишком посложнее будет. Но мне почему затеять то дело в Сибири желательно: там ссыльных, каторжных, колодников - что листьев на дереве. И все, как один, ищут, чем бы заняться, где бы за кусок хлеба притулиться, устроиться, чтоб с голоду не помереть. Дошло до вас? - победно оглядел он собеседников.
- Дойти-то дошло, только я теми откупами имя свое пачкать не стану. Мне честь любой прибыли дороже, - строптиво выпятил нижнюю губу Иван Иванович и поднялся на ноги. - И тебе, Петр, не советую. Засмеют люди, на порог не пустят. От-куп-щик! - протянул он иронично.
- Царь Петр в одну лямку с бурлаками впрягался, когда суда посуху перетаскивали, топором махать не стеснялся...
- И женился на крестьянке, - не преминул вставить Иван Шувалов.
- Цыц? Кому сказал? А то не посмотрю, что брат родной, да и сообщу, куда надобно.
- А оно, твое "надобно", вон оно, рядом сидит, посиживает, - ткнул пальцем Иван Шувалов в Александра Ивановича, - поди, сам все слышал.
- И когда ты, Иван, только остепенишься, ума наберешься, - сокрушенно покачал головой начальник Тайной канцелярии, - не доведет до добра тебя твой язык, чует мое сердце.
Один лишь граф Воронцов не вступал в общую перепалку, понимая, что братья пошумят, пошумят, да и забудут свои обиды, а ему, человеку постороннему, скажи он неосторожное слово или попрекни кого-то из них, не простят, хотя, может, и вида не покажут, а вот беды он себе наживет уж точно. Поэтому он дождался, когда наступила небольшая пауза в споре разгорячившихся не на шутку Шуваловых, и вставил слово:
- Дельные вещи ты, Петр Иванович, сказываешь. Да ведь и Иван Иванович верно глаголет: тебе же в вину дворяне и вельможи поставят то, что откупщиком стал, дай договорить до конца, - поднял он руку, видя, что Петр Иванович пытается что-то возразить ему. - Но зачем тебе свое имя пачкать? Ни к чему на всех углах про то шуметь. Умнее надо поступить. Верно говорю? А как? Да очень даже просто: сыскать верного человека, кто бы все на себя взял, вино то поставлял, а расчет с тобой один на один без лишних глаз и ушей вел. Что скажешь?
- Ой, Михаил Илларионович, и башка у тебя, - растроганно проговорил тот и, ловко наклонившись, поцеловал графа в напудренную щеку, незаметно облизнул с губ пудру, слегка поморщившись, и продолжал страстно, - прямо ум царя Соломона имеем. Вот за что я тебя люблю, так за голову твою и изворотливость. Нет такой лазейки, которую бы ты не знал...
- Хватит, хватит, а то перехвалишь, загоржусь, - краешком рта улыбнулся в ответ ему граф Воронцов, - коль тебе мое предложение по нраву, то и я готов оказать посильную помощь.
- Но с одним условием, - добавил он, чуть помолчав, - чтоб рубь каждый, что в то дело вложу, ко мне пятью через год вернулся.
- Чего там пятью, - не дал ему договорить Петр Иванович, - десятью, а то и двадцатью рубчиками вернется. Попомни мое слово.
- На таких условиях и я готов поучаствовать, - задумчиво глядя в потолок, проговорил Александр Шувалов, - коль я десяток тысяч тебе дам на годик, то через год, глядишь, полсотни своих получу. Согласен!
