Владимир Порошков - Неизвестный Байконур. Сборник воспоминаний ветеранов Байконура
После Второй мировой войны мир разделился на два лагеря: лагерь социализма во главе с Советским Союзом и лагерь империализма во главе с США. Заправилы капиталистических государств рассчитывали, что в тяжелой многолетней войне Советский Союз и фашистская Германия истощат свои человеческие и экономические ресурсы и обессилят до такой степени, что после войны они смогут диктовать свою волю, а громадный Советский Союз превратится в их колонию. Тем самым будет положен конец коммунистическим идеям.
Но случилось невиданное в истории войн. Благодаря советской социалистической системе и героизму советского народа Советский Союз в военном отношении стал самой могущественной страной в мире.
Испугавшись могущества СССР, США и Англия в спешном порядке сколачивали военные блоки и окружали СССР военными базами. Все это создавало реальную угрозу развязывания 3-й мировой войны.
Для того чтобы не быть застигнутыми врасплох, как это случилось в первый период Отечественной войны, и учитывая соотношение сил (главным образом географическое положение США), Советский Союз, Советское правительство направляли свои усилия в интересах обеспечения мира.
Природа империализма и его волчий закон гласят — считаться только с сильным. История учит, что только сила способна обуздать агрессию. В современных условиях сила государства заключается в могуществе армии, в могуществе ее вооружения.
Несмотря на чрезвычайно тяжелые послевоенные годы, нашему государству, нашему народу, нашему правительству наряду с титаническими усилиями, направленными на восстановление разрушенных городов, заводов, колхозов, приходилось вести большую работу и нести большие затраты по содержанию многочисленной армии и созданию нового совершенного оружия. Другого выхода не было.
В 1955 г. у нас уже были современные дальнобойные баллистические ракеты для Европейского театра военных действий. Но эти ракеты не решали основной задачи в условиях борьбы двух противоположных систем, они не могли поражать цели, расположенные на территории США — цитадели империалистического лагеря.
Наша авиация также не могла решить эту задачу по двум причинам. Во-первых, из-за недостаточного радиуса действия и, во-вторых, из-за бурного развития противосамолетных средств борьбы: истребительной реактивной авиации и ЗУРС.
Наш Военно-Морской Флот по сравнению с ВМФ США и Англии был слишком малочисленным, а на создание его в нужном количестве потребовалось бы не одно десятилетие и колоссальные затраты, которые были в тот период непосильными для нашего государства.
Поэтому единственным наиболее перспективным стратегическим ударным средством могли быть межконтинентальные баллистические ракеты (были попытки создать и крылатые ракеты).
Для создания МБР у нас в 1955 г. имелись все необходимые предпосылки, как производственные, так и научно-технические. В нашей стране к тому времени была создана материальная база и научно-технические основы для изготовления такого оружия.
Однако для достижения межконтинентальной дальности стрельбы порядка 10–12 тысяч километров в области ракетостроения необходимо было совершить поистине революционный скачок, в кратчайший срок создать более совершенные ракеты. Это означало: в десятки раз увеличить дальность стрельбы, улучшить кучность, повысить эффективность боевых зарядов.
Для решения этих проблем были привлечены лучшие конструкторские коллективы промышленности, Академия наук СССР, военные институты и академии.
На основе теоретических трудов К. Э. Циолковского, М. К. Тихонравова, В. П. Глушко, С. П. Королева, Ф. А. Цандера, научно-исследовательских работ НИИ и КБ и полученного опыта по созданию ракет средней дальности правительством было принято решение приступить к разработке МКР с дальностью стрельбы 8 тысяч километров.
Для летных испытаний МКР необходимо было создать и соответствующий полигон, так как существовавший в то время полигон МО (ГЦП) не мог обеспечить проведение летных испытаний ракет такого типа. Для выбора места полигона постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР была создана Государственная комиссия во главе с генерал-лейтенантом В. И. Вознюком.
В результате работы комиссии и представленных ею материалов было утверждено место основной базы полигона в Кармакчинском районе Кзыл-Ординской области в Казахстане. Район падения первых ступеней — в Акмолинской области, район падения головных частей — на севере полуострова Камчатка.
На основании выданных заданий в 1954 г. ЦПИ-31 и НИИ-4 приступили к проектированию полигонного комплекса и жилого городка. На НИИ-4 была возложена задача разработать комплекс измерительных средств полигона.
Будучи артиллеристом по военному образованию и боевому опыту, я видел большое будущее, большую перспективу за этим новым видом оружия. За годы войны я увидел большие возможности ракетной артиллерии и окончательно стал патриотом этого нового и прогрессивного вида артиллерии.
Преодолевая косность и консерватизм некоторых старших артиллерийских начальников, я и многие другие генералы и офицеры — бывшие командиры ГМЧ, начальники оперативных групп ГМЧ фронтов (Кулешов, Николовский, Вознюк и др.) вели большую работу и борьбу с их консервативными взглядами, спорили, доказывали необходимость дальнейшего развития реактивной артиллерии.
В мае 1946 г. я был назначен первым начальником НИИ-4, который пришлось создавать заново и которым я командовал 4,5 года. Затем был назначен заместителем командующего артиллерией Белорусского военного округа.
В 1952 г. я был назначен начальником реактивного факультета Академии им. Дзержинского. Снова возвратился к реактивной артиллерии, несмотря на протесты командующего артиллерией округа генерала М. П. Дмитриева и командующего округа маршала Советского Союза Тимошенко.
Меня тянуло и влекло новое ракетное оружие. Я отчетливо понимал значение реактивной артиллерии в современной войне, тем более перспективу ее развития. Работа в НИИ-4 дала мне возможность правильно ориентироваться в перспективе развития ракетной техники.
Начальником 4-го реактивного факультета Академии им. Дзержинского я был назначен по настоянию генерала П. А. Дегтярева.
Консерватизм некоторых артиллерийских и общевойсковых военачальников, к нашему счастью, не помешал ЦК КПСС и правительству правильно определить возможные перспективы развития ракетного вооружения, роль и значение этого нового вида оружия в будущей войне. Потому наряду с разработкой новых межконтинентальных ракет правительством принимались решения о подготовке необходимого количества инженерных офицерских кадров для ракетной техники.
Постановлением правительства в 1951–1952 гг. были осуществлены призывы студентов старших курсов технических вузов в инженерную артакадемию им. Дзержинского (спецнабор).
В 1952 г. на факультете насчитывалось 500 человек основного набора и 1300 человек спецнабора. Всего — 1800 слушателей.
В марте 1955 г. состоялся выпуск слушателей спецнабора и основного курса.
После выпуска слушателей мне было предложено дать согласие стать начальником вновь создаваемого полигона (НИИП-5).
Первый разговор со мной на эту тему был на ГЦП у генерала В. И. Вознюка (в марте 1955 г. я находился на ГЦП, был председателем Госкомиссии полетным испытаниям ракеты Р-11). Генерал Вознюк пригласил меня к себе и объявил, что создается новый большой полигон для испытаний и отработки МКР. Маршал артиллерии М. И. Неделин просил выяснить, не дам ли я согласия стать начальником этого полигона, подчеркнув, что это, безусловно, связано с выездом из Москвы. Предполагалось, что новый полигон будет филиалом ГЦП. Таким образом, я должен был непосредственно подчиняться генералу Вознюку. Маршал просил дать ответ в течение суток. Я ответил генералу Вознюку, что работа в области развития и усовершенствования ракетной техники меня интересует, командная должность устраивает больше, чем должность начальника факультета, выезд из Москвы меня не пугает, а подчинение непосредственно ему — это даже лучше, ибо я знаю его, а он меня. К тому же с его стороны будет оказано больше помощи советом и выделением личного состава.
Генерал Вознюк просил меня сообщить свое решение в 8 часов 30 минут утра с тем, чтобы в 9 часов доложить маршалу Неделину.
Вечером я по телефону сообщил жене, что мне предлагается новая должность с выездом из Москвы. Она ответила: «Решай сам, а мы готовы ехать куда угодно, не первый раз». Я сообщил, что работа большая, интересная, нужная. Жена ответила: «Если надо, то давай согласие, дети у нас уже большие».
В 8 часов 30 минут утра я сообщил генералу Вознюку о своем согласии.
По приезде в Москву маршал Неделин лично сообщил о моем назначении приказом министра обороны СССР начальником формируемого полигона, заявив, что он очень доволен моим согласием и тем, что я не держусь за Москву. Он коротко объяснил мне задачи, рассказал о месте полигона и ориентировочных сроках формирования и строительства.
