Александр Север - «Моссад» и другие спецслужбы Израиля
О разведдеятельности этого человека написано достаточно много. Перечислим лишь отдельные работы: Валентин Томин «Большой шеф Красной капеллы: впервые в мире беседы с Леопольдом Треппером» [115]; Жиль Перро «Красная капелла: суперсеть ГРУ – НКВД в тылу III рейха» [116]; Владимир Пещерский «Красная капелла. Советская разведка против Абвера и гестапо» [117]; Леопольд Треппер «Большая игра: воспоминания советского разведчика» [118]; В. В. Кузнецов «Противостояние. Советская разведка в годы Второй мировой войны» [119]; Вячеслав Кондрашов «Знать все о противнике» [120] и др.
В январе 1945 года «Отто» прилетел в Москву, был арестован и подвергнут интенсивным допросам. 19 июля 1947 года приговорен к 15 годам тюремного заключения. Освобожден после смерти Сталина в мае 1954 года и спустя три года переехал на жительство в Польшу. Под именем Леопольд Домб возглавлял культурно-просветительскую организацию польских евреев. В сентябре 1973 года эмигрировал во Францию, а затем в Израиль. Умер 19 января 1982 года в Иерусалиме [121].
Расскажем еще о двух советских разведчиках-нелегалах (евреях по национальности), которых не назвал автор книги «Знать все о противнике» Вячеслав Викторович Кондрашов и чьи имена были рассекречены лишь в последние годы. Речь идет о Героях Российской Федерации Яне Черняке и Жорже Ковале. К сожалению, первому это высокое звание Героя было присвоено незадолго до смерти, а второму – посмертно. Одна из причин – об их деятельности и достижениях на тайном фронте Великой Отечественной войны было известно очень ограниченному количеству сотрудников и руководителей советской, а сейчас и российской военной разведки.
Янкель Пенхусович Черняк – сын мелкого торговца – еврея и матери-венгерки – родился 6 апреля 1909 года на территории австро-венгерской провинции Буковина (сейчас Черновицкая обл., Украина). Его родители пропали без вести в Первую мировую войну, и мальчик рос в детском доме, окончил среднюю школу. В 1927 году поступил в Высшее технологическое училище в Праге, был одним из лучших учеников. Во время учебы он увлекся изучением иностранных языков и к моменту получения диплома свободно владел шестью из них. Получив диплом, некоторое время работал на электротехническом заводе, но в годы экономического кризиса был уволен. Продолжал образование в Берлинском политехническом колледже, который окончил в 1930 году.
В юные годы стал членом Социалистического Союза молодежи, во время учебы в Берлине вступил сначала в Социалистическую, а затем в Коммунистическую партию Германии. Перед тем как вернуться в Бухарест, Черняк попросил одного из руководителей КПГ связать его с румынскими коммунистами. Но немецкий товарищ вместо этого предложил Яну познакомиться с «человеком из России» – кадровым офицером Разведупра РККА «Матиусом». Встреча состоялась в берлинском кафе, и после недолгой беседы Ян согласился помогать советской разведке. Было это в июне 1930 года.
Вскоре после возвращения в Румынию Черняк был призван в армию. Он попал в сержантскую школу, по окончании которой служил писарем в артиллерийском полку. Своему куратору из Разведупра он регулярно передавал копии секретных документов. Через год срок его службы закончился, и Черняк снова отправился в Берлин. В Румынию он больше не возвратился.
Черняк был человеком очень общительным, обаятельным… и очень осторожным. Для него было правилом: перед тем как сделать даже малейший шаг, тщательно продумать ситуацию. Что и помогло ему проработать на советскую разведку в сложных условиях целых 16 лет без провалов. В ответ на вопрос, как ему это удалось, он как-то ответил:
«Я не нарушал требований конспирации. Всегда помнил, чем может закончиться для меня встреча с контрразведкой. А поэтому никогда не посещал публичные дома, спортивные соревнования, где часто проводились облавы и проверки документов, не нарушал местных законов, чтобы не привлекать к себе никакого внимания. Этому учил и своих помощников» [122].
В 1935 году источник, работавший на Компартию Германии, попал в руки бельгийской контрразведки. К Черняку он отношения не имел, но знал его по партийной работе в Германии в начале тридцатых годов. Черняк доложил об этом резиденту и получил приказ: немедленно выехать в Прагу. Но он желал учиться в Международной ленинской школе и поэтому вместо Праги отправился в Москву. Правда, попасть на учебу туда, куда он хотел, ему не удалось. Вместо этого он прошел в Москве курс в специальной разведшколе и вскоре снова был послан за границу, теперь в качестве резидента под прикрытием должности корреспондента ТАСС [123]. Там он быстро создал новую резидентуру. Среди его источников информации: секретарь министра, глава исследовательского отдела авиационной фирмы, офицер разведки, крупный банкир и т. п.
В служебной характеристике было указано:
«Находясь в зарубежной командировке, Черняк проделал исключительно ценную работу по созданию нелегальной резидентуры и лично завербовал 20 агентов» [124].
В октябре 1938 года, после заключения Мюнхенского соглашения, он переехал из Чехословакии в Париж, а перед самой оккупацией французской столицы гитлеровскими войсками, летом 1940 года, вернулся в Цюрих. Оттуда он перебрался в Лондон.
С началом Второй мировой войны перед советскими разведчиками в странах Европы встала проблема налаживания связи. Одни резидентуры полностью потеряли контакт с Центром, иной раз на несколько лет, другие укрупнялись, группируясь вокруг немногих действовавших радиопередатчиков. Но проблему Черняка радиопередатчики не решали, и это было одной из причин, по которой он перебрался в Лондон. Научно-техническую информацию не зашифруешь и не передашь ключом, как военную и политическую. Это десятки и сотни листов текста, чертежи, образцы. (Кстати, образцы перевозились через границу замаскированные… в тортах. Расчет был правильный – ни один таможенник без крайней необходимости потрошить торт не станет).
В Москву уходили данные о немецких запасах никеля, вольфрама, олова, количестве построенных новых самолетов и маршрутах их перегонки. Когда в Германии приступили к созданию нового образца танка и отработали техническое описание и инструкцию по ведению боя, то в скором времени эта документация также была в Москве. А перед Курской битвой Черняк отправил в Центр материалы о присадках к стальным сплавам, из которых немцы изготовляли орудийные стволы. Благодаря этим сведениям живучесть стволов артиллерии Красной Армии также была повышена в несколько раз.
10 июня 1942 года директор Московского радиевого института академик В. Г. Хлопин направил начальнику ГРУ генерал-майору Панфилову следующую записку:
«…если Разведывательное управление располагает какими-либо данными о работах по проблеме использования внутриатомной энергии урана в каких-нибудь институтах или лабораториях за границей, то мы просили бы сообщить эти данные в спецотдел АН СССР…»
В ГРУ внимательно проанализировали свои агентурные позиции в Англии и в июле 1942 года дали нелегальному резиденту в Лондоне Яну Черняку указание приступить к вербовке сотрудника Кавендишской лаборатории Кембриджского университета Аллана Мея, который был известен своими левыми взглядами и с симпатией относился к СССР.
Будучи опытным вербовщиком, к тому же хорошо разбирающимся в технических вопросах, Черняк успешно выполнил задание Центра. Он установил контакт с Меем и сумел убедить его в том, что, передавая советским представителям сведения об английском атомном проекте, тот окажет СССР посильную помощь в борьбе с фашизмом.
В апреле 1942 года Мей получил приглашение сэра У. Эйкерса, ответственного за безопасность «Тьюб эллойз», к сотрудничеству «в одном секретном проекте». Мей ответил согласием и с начала мая присоединился к группе физиков, работавших в Кавендишской лаборатории в Кембридже. А вскоре на него вышел Ян Черняк [125].
О том, как проходила вербовка Аллана Мея, рассказал в своей книге «ГРУ и атомная бомба» российский историк Владимир Лота. В 1936 году Мей снова побывал в Советском Союзе. Там у него установились дружеские отношения с одним из советских физиков, с которым они переписывались до 1939 года. В начале 1942 года военная разведка получила от советского физика письмо к Мею, которое было переправлено Черняку. Дальнейшее зависело исключительно от профессионального умения разведчика. Приведем цитату из книги Владимира Лоты:
«Джек» (Ян Черняк. – Прим. авт.) выяснил адрес и домашний телефон А. Мея и однажды вечером позвонил ему. Представился. Сообщил о том, что привез ему письмо от старого друга. Мей согласился принять незнакомца с континента…»
Ученый согласился встретиться. Но спешить не следовало. Черняк сказал, что занят и сможет посетить ученого лишь дня через два.
