Джон Бэлсдон - Женщины Древнего Рима. Увлекательные истории жизни римлянок всех сословий
Глава 5. Мессалина, Агриппина и Поппея
Какая женщина не захочет быть похожей на императрицу?[11]
Ювенал 6, 617Жизнь императрицы Мессалины и ее смерть в 48 году н. э.
Супружеская измена для Мессалины была делом привычным и повседневным, и Силий потребовал перестать скрывать свои отношения как раз в то время, когда ей уже самой хотелось устроить какой-нибудь скандал. Силию, должно быть, самой судьбой было назначено лишиться разума; а может, он решил, что надо пойти на риск сейчас, чтобы потом избежать более крупных скандалов. Он говорил ей, что, поскольку у них много друзей, которые боятся за себя не меньше, чем они с Мессалиной, им не стоит ждать, когда император умрет собственной смертью; что, пока люди не совершили никакого преступления, никто не сможет обвинить их в том, что они строят планы на будущее, что для вульгарного преступления нужна смелость и полное отсутствие стыда. Он заявил, что, не имея ни жены, ни детей, готов жениться на Мессалине и усыновить Британника[12]. Какими бы буйными ни были приступы гнева у Клавдия, он ни за что не поверит в то, что она готова его убить; поэтому, опередив его, Мессалина избавится от своих страхов, а ее власть ничуть не уменьшится.
Но Мессалина колебалась, и вовсе не потому, что любила Клавдия, а из опасения, что, получив верховную власть, Силий может изменить свое отношение к ней. Пока она опасна – это ему нравится, а когда опасность исчезнет, он станет презирать Мессалину за ее склонность к изменам. В то же время сама эта опасность – последнее удовольствие для отъявленной распутницы – заставляет ее страстно желать брака с Силием. Поэтому сразу же, как представилась такая возможность – Клавдий уехал в Остию, чтобы принести жертву богам, – Мессалина и Силий официально вступили в брак.
Я понимаю, что такое может придумать только автор романов – в городе, где все друг друга знают, никто не мог ощущать полной уверенности в том, что их брак останется тайной. Более того, трудно себе представить, чтобы назначенный, но еще не вступивший в должность консул и императрица выберут день и пригласят свидетелей для подписания брачного контракта, заключаемого «ради рождения детей»; что императрица выслушает слова брачной церемонии, примет вуаль и принесет жертвы богам; что Мессалина и Силий займут свои места на брачном пиру, поцелуются и обнимутся и, наконец, проведут вместе ночь, как новобрачные. «Все эти факты, которые я вам привожу, сообщили мне люди старшего поколения», – безо всяких выдумок писал Тацит.
Дворцовые слуги пришли в ужас, в особенности те, которые занимали самые высокие – и в случае устранения Клавдия самые опасные посты. Все предыдущие скандалы, например, когда танцовщик Мнестер занял место императора в постели Мессалины, не создавали угрозы для жизни Клавдия. Но молодой человек из хорошей семьи, красивый и умный, который вскоре должен стать консулом, – это совсем другое дело. Он сделал большую ставку, и можно было легко себе представить, каков будет его следующий шаг после этой свадьбы. Придворные больше уже не шептались, они открыто негодовали; вне всякого сомнения, все были крайне напуганы: Клавдий очень податлив – просто глина в руках жены – и по ее приказу было казнено уже столько людей! Они возлагали все свои надежды на то, что император прислушается к ним, и думали, что если сумеют опередить Мессалину и поразить его рассказом об этом чудовищном преступлении, то он уничтожит ее еще до того, как будет выдвинуто обвинение. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы он выслушал ее оправдания; надо за ткнуть ему уши и не позволить услышать ее искреннее признание.
Поэтому три вольноотпущенника Каллист, Нарцисс и Паллант, которые пользовались в городе наибольшим влиянием, собрались для обсуждения этого дела. Они советовались, стоит ли скрывать, что им все известно, и не нужно ли послать Мессалине несколько тайных предупреждений, которые должны были убедить ее отказаться от любви к Силию. Но они отказались от этой мысли: Паллант – потому, что был трусом, а Каллист – потому, что по своему собственному опыту, полученному при императоре Гае Калигуле, знал, что сохранить власть лучше хитростью, чем безрассудной храбростью. Один Нарцисс отказался бросить это дело. Он решил, что Мессалине не следует знать, что против нее выдвинуто обвинение и кто это сделал. Во время долгого отсутствия императора он ждал, когда ему представится подходящая возможность, и в конце концов остановил свой выбор на двух любовницах императора. Взятками и обещаниями он убедил их рассказать обо всем Клавдию. Если устранить Мессалину, сказал он, то их власть только усилится. Их звали Кальпурния и Клеопатра.
Как только император вернулся и женщины остались с ним наедине, Кальпурния упала перед ним на колени и крикнула: «Мессалина вышла замуж за Силия!», а потом повернулась к Клеопатре, которая ждала ее вопроса и спросила: «Ты слышала об этом?» Клеопатра ответила: «Да», и Кальпурния настояла, чтобы Клавдий послал за Нарциссом. Нарцисс пришел и стал извиняться за то, что он якобы ничего не знал о связях Мессалины с Веттом и Плавтом. «Что касается Силия, – сказал он, – я не собираюсь никого обвинять в супружеской измене, поскольку в этом случае вы потребуете, чтобы он вернул дворец, рабов и все другие вещи, которые она ему подарила. Вы можете разрешить ему все это оставить у себя, но должны потребовать, чтобы он вернул вам жену и отказался от брака с ней. Я полагаю, вы уже знаете, что она с вами развелась и вышла замуж за Силия. За церемонией наблюдали сенаторы, войска и толпы людей на улицах. Нельзя терять ни минуты. Ее муж – хозяин Рима».
Клавдий тут же вызвал самых влиятельных своих советников: сначала – министра продовольствия, а потом – командира преторианской гвардии, и допросил их. Они сказали, что рассказ Нарцисса – истинная правда; другие люди обступили его, советуя, что делать. «Идите в казармы. Убедитесь, что гвардия вам верна. Ваша жизнь – самая важная вещь. О наказании можно будет подумать позже». Клавдий был так напуган, что постоянно спрашивал людей: «Я все еще император? А Силий – простой горожанин?»
Стояла осень, и Мессалина в доме Силия устроила оргию, в которой изображалась винодельня. Прессы давили виноград; вино лилось в чаны. Женщины, облаченные в шкуры, танцевали, как вакханки, приносящие жертвы или впавшие в безумие. Мессалина угрожающе размахивала дирижерской палочкой, ее волосы были распущены по плечам, а Силий сидел с ней рядом, и голова его была увита плющом. На нем была баранья шкура; он мотал головой в такт пению хора, исполнявшего непристойную песню. Говорят, что Веттий Валенс (враг Мессалины) смеха ради залез на огромное дерево, а когда его спросили, что он там увидел, ответил: «Свирепый ветер, дующий из Остии». Быть может, ветер и вправду оттуда дул. А может, он сказал это наугад, но в свете последующих событий его слова приобрели зловещий смысл.
Вскоре прибыли гонцы, сообщившие, что тайна раскрылась и Клавдий, сгорающий от желания отомстить, едет сюда. Мессалина спряталась в садах Лукулла[13], а Силий, не желая показывать свой страх, отбыл, с безразличным видом, на Форум, якобы для выполнения своих обязанностей. Участники оргии разбежались кто куда, но, когда появились центурионы, многих арестовали там, где они прятались. Мужество не покинуло Мессалину, и, хотя у нее не было времени обдумать свои дальнейшие действия, она решила поступить как обычно – встретиться с мужем и поговорить с ним. Такое поведение в прошлом часто ее спасало. Она также послала сообщить своим детям, Британнику и Октавии, чтобы они шли к отцу и бросились ему на шею. Кроме того, попросила старшую весталку, Вибидию, обратиться к императору как к верховному жрецу и умолять его простить ее.
В сопровождении всего лишь трех спутников – остальные друзья разбежались кто куда – Мессалина прошла пешком через весь Рим – лишь на дороге в Остию ей удалось подъехать на мусорной телеге. Никто испытывал к ней жалости – ее скандальные выходки возмущали весь народ.
Император и его сторонники тоже оказались в плену у страха – Гета, командир гвардии, был человеком совершенно беспринципным и не вызывал доверия. Поэтому Нарцисс, поддержанный единомышленниками, сказал императору, что единственно правильный курс действий – это назначить на один день командиром гвардии отпущенника, и тут же предложил свои услуги. А чтобы Л. Вителлий или Ларг Цецина во время поездки в Рим не заставили Клавдия передумать, он уселся вместе с ними в их экипаж.
Как говорили позже, Клавдий вел себя крайне непоследовательно – то критиковал поведение жены, то вспоминал свой брак и то, что его дети еще очень малы. Вителлий только восклицал: «Это ужасно!», «Какой позор!». Нарцисс пытался убедить его взять себя в руки и сказать, что он на самом деле обо всем этом думает. Но ему это не удалось; Вителлий продолжал отвечать невпопад, и понять, что у него на уме, было совершенно невозможно. Ларг Цецина следовал его примеру. Когда появилась Мессалина, кричавшая, что император должен выслушать мать Октавии и Британника, Нарцисс велел ей замолчать и рассказал о ее свадьбе с Силием. Стараясь отвлечь от нее внимание Клавдия, он помахал у него перед носом документами, доказывающими ее преступление. Вскоре добравшись до города, Клавдий захотел встретиться со своими детьми, но Нарцисс отдал приказ увести их. Однако ему не удалось удалить из дворца весталку Вибидию, и она, осыпая Клавдия упреками, стала убеждать его отложить казнь жены и выслушать ее оправдания. Нарцисс ответил, что император заслушает это дело и Мессалине дадут возможность выступить в свою защиту, так что уважаемая дама может вернуться к исполнению своих священных обязанностей.
