KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Научные и научно-популярные книги » История » Вячеслав Манягин - История Русского народа от потопа до Рюрика

Вячеслав Манягин - История Русского народа от потопа до Рюрика

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Вячеслав Манягин, "История Русского народа от потопа до Рюрика" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Глава 15

ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. ХЕТТЫ И АМАЗОНКИ

Война началась в 1210 году до Р.Х. и продолжалась долгие 10 лет (по другой версии, взятие Трои приходится на 1184 год до Р.Х., соответственно, и начало войны смещается на 1194–й).

Против Трои выступили почти все известные города-государства материковой Греции, а также правители островов Крита и Родоса (к этому времени также захваченных ахейцами). Основными союзниками Трои стали хетты, пеласги и фракийцы. Последние, собственно говоря, и появляются на подмостках истории благодаря тому, что их упомянул в «Илиаде» Гомер. Не углубляясь в описание хода войны (нас интересует здесь, прежде всего, результат) надо отметить несколько моментов, имеющих непосредственное отношение к хеттам.

Хотя хетты прямо не упоминаются в «Илиаде», но как держава, контролирующая Вилусу и захватом Милаванды давшая ахейцам повод к агрессии, Новохеттское царство не могло уклониться от полномасштабного участия в войне, чтобы не «потерять лицо» — а к этому на Востоке относились весьма серьезно. Кроме того, падение Трои открывало для врагов хеттов практически сухопутный маршрут из Европы в Азию через Геллеспонт. А это совсем другой уровень угрозы, чем вторжение ахейцев морем.

Несомненно, хеттские войска в войне участвовали. Об этом свидетельствуют стихи «Одиссеи»:

Так Эврипила, Телефова сына, губительной медью
Он [Неоптолем] ниспроверг,
и кругом молодого вождя все кетейцы пали его{164}.

Здесь «кетейцы» — хетты (египтяне их называли так же). Эврипил, сын Телефа (Телепа — имя хеттское, был царь Телепину) и Астиохи, сестры троянского царя Приама. Таким образом, кетейцами-хеттами командует хетт Эврипил{165}, племянник Приама, выдавшего свою сестру за одного из представителей хеттского царского дома.

Что касается Приама, то он, скорее всего, был пеласгом. В пользу этого свидетельствует один эпизод из Библии, а именно — битва Давида и Голиафа{166}. Описание того, как молодой Давид убил великана-филистимлянина (1 Цар., 17:1-51), известна практически всем. Но мало кто даже из людей, читающих Библию постоянно, помнит, что Голиафа убили дважды. Второй раз филистимский гигант умер не так картинно и не от руки Давида, ставшего к тому времени старцем: «Было и другое сражение в Гобе; тогда убил Елханан, сын Ягаре-Оргима Вифлеемского, Голиафа Гефянина, у которого древко копья было, как навой у ткачей» (2 Цар., 21:19). Здесь же есть и другой персонаж, который «поносит израильтян» (2 Цар., 21:20), аналогично тому, как в первом эпизоде делал это Голиаф. Трудно предположить, что на протяжении одного поколения у филистимлян было два одинаковых гиганта с одним и тем же именем и из одного и того же города.

«В какой из битв погиб Голиаф на самом деле, — пишет автор гипотезы А. Афанасьев, — читатель волен решать по своему усмотрению. Но я бы выбрал второй вариант. И дело здесь не только в том, что рассказ о второй гибели Голиафа, непритязательный, лишенный романтических красок, более правдоподобен, — но и в том, что первая версия, выставившая израильского царя в наивыгоднейшем свете, сильно отдает плагиатом.

Точно такая же история рассказывалась еще под Троей. Когда никто из данайцев не смел выйти на единоборство с Гектором, старец Нестор, стыдя и возбуждая, рассказал данайцам одну из историй своей молодости. Будто некогда сошлись на плодородных полях Пелопоннеса два войска; впереди одного из них стоял «богу подобный» богатырь Эревфалион; он выкрикивал себе поединщика, но все трепетали, и выйти не решился никто. Вызов принял тогда совсем еще юный Нестор:

Вспыхнуло сердце во мне, на свою уповаю отвагу,
С гордым сразиться,
хотя между сверстниками был я и младший,
Я с ним сразился, — и мне торжество даровала Афина!
Большего всех и сильнейшего всех я убил человека!
В прахе лежал он, огромный, сюда и туда распростертый{167}.

Не правда ли, узнаваемый сюжет? Самый юный принимает вызов поединщика, перед которым все трепещут, — и побеждает. Можно даже довольно точно сказать, от кого услышал Давид эту рассказанную под Троей историю: от филистимского царя, носившего очень характерное имя — Анхуз.

Если бы древние римляне взяли на себя труд вчитаться в Библию, думаю, они очень удивились бы, обнаружив имя Анхуза на страницах иудейского Священного Писания. Ведь сходное имя — Анхиз — носил их собственный легендарный предок. Анхизом звался престарелый троянский герой, которого на плечах вынес из горящей Трои его сын Эней, родоначальник римской аристократии.

В античных источниках, кажется, нигде не говорится, что Анхиз после гибели Трои переселился в Палестину, но известно, что он вместе с сыном некоторое время жил на Крите — главной морской базе филистимлян (Вергилий в «Энеиде» только намекает на это, а Овидий в «Метаморфозах» говорит об этом прямо). Поэтому, взяв на себя смелость оспорить мнение Вергилия, будто Анхиз умер на Сицилии, можно предположить, что троянский герой под именем Анхуза окончил свои дни в Палестине. Во всяком случае, такая версия хорошо объясняет знакомство царя Давида с историей троянско-греческого конфликта.

Давид состоял телохранителем Анхуза (1 Цар., 28: 2) и за время прохождения службы вполне мог наслушаться от словоохотливого старика разных троянских побасенок, историй и преданий, которыми потом, по воцарении, украсил свою биографию»{168}.

Если Анхиз, родственник царя Трои, бежал к пеласгам в Ханаан-Палестину, а не к хеттам, то с большой долей вероятности можно утверждать, что он не хетт, а пеласг. Соответственно, пеласг и сам Приам.

Однако вернемся к хеттам. Еще один эпизод Троянской войны, описанный в «Илиаде», свидетельствует, хоть и косвенно, о справедливости утверждений об участии в ней предков славяно-русов — хеттов. На помощь троянцам приходят амазонки во главе со своей царицей Пентесилеей, которая погибает от руки Ахилла.

Еще Татищев высказал убеждение, что амазонки греческих мифов — это славяне{169}. Так же считает и Ломоносов: «Амазоны, или алазоны, славенский народ, по-гречески значат самохвалов; видно, что сие имя есть перевод, славян, то есть славящихся, со славенского на греческий»{170}. Действительно, алазон в переводе с греческого — «бахвал», «хвастун», «кичливый». Но какое, казалось бы, отношение к алазонам имеют амазонки, выжигавшие якобы правую грудь, чтоб ловчее управляться с луком? Самое прямое.

Грекам, которым не за что было любить славный народ хеттов, показалось мало перевести хеттское самоназвание «славные» как «хвастуны». Они пошли еще дальше, и в обязательной перед каждым сражением перебранке (интересная, кстати, аналогия: брань — перебранка — оборона…) переиначили алазонов в амазонов — безгрудых. То есть, вы с виду мужчины, но на самом деле — не воины, а бабы, только без грудей. На это сравнение ахейцев вполне могло натолкнуть то, что у хеттов женщины и на конях скакали, и на войну хаживали — по крайней мере, аристократки: «Вот женщины у вас, хеттов, мужики, а вы при них — бабы безгрудые».

А через полтысячи лет, когда гомеровский эпос решили записать, поди разберись, что там было в устном варианте: то ли алазоны, то ли амазоны, а то и вовсе амазонки. Так и вошло насмешливое прозвище в мифологию, беллетристику и Геродотову историю.

Надо вспомнить и то, что река, на которой зарождалась государственность хеттов, называлась Галис (ныне Кызыл-Ирмак). Галис по-гречески — Ализон, а люди, давшие название этой реке — ализоны-алазоны. Здесь же впоследствии находилась область Галатия (Алазия), названная якобы в честь переселившегося сюда «кельтского» племени галатов. Вот только не странно ли, что местность называется то по-хеттски, то по-гречески, то по-кельтски, но все эти слова — однокоренные?

Геродот нисколько не сомневался ни в существовании амазонок, ни в том, что они неоднократно воевали с эллинами{171}, и считал их прародительницами савроматов, которые произошли, по его мнению, от амазонок и скифов{172}. При этом амазонки прибыли на кораблях из Малой Азии, из района устья реки Галис — единственного места, где хетты сохраняли в то время выход к Черному морю.

«После победоносного сражения при Фермодонте эллины (так гласит сказание) возвращались домой на трех кораблях, везя с собой амазонок, сколько им удалось захватить живыми. В открытом море амазонки напали на эллинов и перебили [всех] мужчин. Однако амазонки не были знакомы с кораблевождением и не умели обращаться с рулем, парусами и веслами. После убиения мужчин они носились по волнам и, гонимые ветром, пристали наконец к Кремнам на озере Меотида»{173}.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*