Николай Цимбаев - История России XIX – начала XX вв.
Уваров был умен, европейски образован. В александровское время был попечителем Петербургского учебного округа, в 1818 г. стал президентом Академии наук. Слыл либералом, входил в «Арзамас». В разгар борьбы с Наполеоном он написал несколько брошюр, обращенных к европейскому общественному мнению, где идейно обосновал необходимость противостояния деспотизму. Он выражал надежду, что «цари, народы на могиле Бонапарта совместно принесут в жертву деспотизм и народную анархию». Революция была для него «грудой преступлений и бесполезных несчастий». Убежденный монархист, Уваров полагал, что республиканский строй «неприменим к современной системе великих европейских государств». Общеевропейским идеалом он считал легитимное правление, где «мощные барьеры обеспечивают гражданские свободы личности». Откликаясь на варшавскую речь Александра I, он провозгласил политическую свободу «последним и прекрасным даром Бога».
После 14 декабря либерализм Уварова улетучился. Время высветило низкие стороны его характера, он поступал, по выражению Пушкина, «как ворон, к мертвечине падкий». В 1832 г. Уваров был назначен на пост товарища (заместителя) министра народного просвещения. Его первым шагом стало очищение Петербургского университета, выразившееся в увольнении неугодных профессоров, вторым – ревизия Московского университета, где было раскрыто «дело Сунгурова», приведшее к разгрому студенческого кружка, участники которого обвинялись в сочувствии польским повстанцам. Изучив причины «своевольства» студентов, он пришел к выводу: «Не ученость составляет доброго гражданина, верноподданного своему государю, а нравственность его и добродетели». Благодаря Уварову нравственность и добродетель стали категориями внутренней политики.
Православие, самодержавие и народность. Стержнем уваровского отчета о ревизии Московского университета стала мысль привести всю культурную и общественную жизнь России «к той точке, где сольются твердые и глубокие знания с убеждением и теплою верою в истинно русские хранительные начала православия, самодержавия и народности, составляющие последний якорь нашего спасения и вернейший залог силы и величия нашего отечества». Суть николаевской идеологии была передана исключительно точно. Отчет получил одобрение императора, и С. С. Уваров стал министром народного просвещения. Он принадлежал к тем немногим николаевским сановникам, кто никогда не служил в военной службе, но царь прощал этот изъян, ценя его политический кругозор, умение обращать на пользу самодержавию достижения европейской мысли.
Находясь на этом посту, Уваров окончательно систематизировал те воззрения, что стали основой николаевской идеократии, краеугольный камень которой – доктрина превосходства православной и самодержавной России над «гибнущим Западом». Эта мысль лежала в основе ранних манифестов Сперанского и Блудова, эти начала были изложены в политических сочинениях Карамзина. Доктрина Уварова идеально соответствовала представлениям Николая I о России и ее месте в мире.
Призванный к решению задачи, которая была тесно связана «с самою судьбою Отечества» и заключалась в том, чтобы «найти начала, составляющие отличительный характер России и ей исключительно принадлежащие», Уваров провозгласил национальными началами православие, самодержавие и народность. Он утверждал: «Искренно и глубоко привязанный к церкви отцов своих, русский искони взирал на нее как на залог счастья общественного и семейственного. Без любви к вере предков народ, как и частный человек, должен погибнуть… Самодержавие составляет главное условие политического существования России. Русский колосс упирается на нем, как на краеугольном камне своего величия… Относительно народности все затруднение заключалось в соглашении древних и новых понятий; но народность не заставляет идти назад или останавливаться, она не требует неподвижности в идеях».
Цель доктрины Уваров формулировал четко: «Изгладить противоборство так называемого европейского образования с потребностями нашими; исцелить новейшее поколение от слепого, необдуманного пристрастия к поверхностному и иноземному, распространяя в оных душах радушное уважение к Отечеству».
Уваровская триада стала необходимым и важным компонентом внутренней политики Николая I, она призвана была обеспечить стабильность правительственной системы. Эта доктрина, которую иногда называют «теорией официальной народности», была основана на идее национальной исключительности и имперского превосходства. Внешнеполитические успехи, прочное внутреннее положение Российской империи как бы подчеркивали ее особое место в Европе, служили подтверждением правоты доктрины. Это была теория казенного патриотизма победоносной военной империи. Из нее вовсе не вытекала необходимость политической и экономической изоляции России, но весьма желательной представлялась изоляция идейная.
Доктрина Уварова претендовала на универсальность, она была обращена ко всем сословиям. По распоряжению Николая I в 1833 г. композитор А. Ф. Львов создал народный гимн на слова В. А. Жуковского. Львов вспоминал: «Я чувствовал надобность написать гимн величественный, сильный, чувствительный, для всякого понятный, годный для войск, годный для народа – от ученого до невежды». В этих словах удачно выражено стремление николаевской идеократии к всеохватности и общедоступности. Однако проповедь казенного патриотизма, православия и народности, понимаемой в «русском духе», была заведомо неприемлема для значительной части российских подданных, которые не были русскими и принадлежали к иной конфессии. Естественным ответом на нее стал национализм нерусских народов, борьба с которым сделалась постоянной заботой правительства.
Кирилло-Мефодиевское общество. В 1847 г. на Украине было раскрыто тайное Кирилло-Мефодиевское общество, организаторами которого были литераторы и историки Н. И. Костомаров, П. А. Кулиш, Н. И. Гулак, близок к обществу был поэт Т. Г. Шевченко. Правила общества были основаны на идеалах христианской нравственности, они предусматривали отмену крепостного права, равенство граждан и, главное, создание федерации славянских народов с центром в Киеве. Кирилло-Мефодиевское общество продолжало традиции панславизма, которые были присущи декабристскому Обществу соединенных славян. Влияние его идей было незначительно. Однако глава III отделения А. Ф. Орлов потребовал, чтобы цензура с особым вниманием следила за теми учеными и литературными сочинениями, «где дело идет о народности или о языке Малороссии и других подвластных России земель, не давая любви к родине перевеса над любовью к отечеству, империи и изгоняя все, что может вредить последней любви, особенно о мнимых настоящих бедствиях и о прежнем, будто бы необыкновенно счастливом, положении подвластных племен».
Цензура. Цензура была важной частью николаевской идеократии. Именно на цензурные инстанции возлагалась ответственность за состояние дел в литературе и театре, за общее состояние умов и народную нравственность. В 1826 г. император утвердил Цензурный устав, который современники назвали «чугунным». Был учрежден Главный цензурный комитет, который подчинялся министерству народного просвещения. Цензоры обязаны были действовать согласно «политическим обстоятельствам и видам правительства», не пропускать сочинений, порицающих монархический образ правления или содержащих «предположения о преобразованиях каких-либо частей государственного управления». Для Николая I это был естественный ответ на реформаторские настроения прошлого царствования.
Устав 1826 г. требовал от цензоров контролировать не только политическую, но и литературную сторону сочинений, «ибо разврат нравов приуготовляется развратом вкусов». Произвол был столь велик, что два года спустя правительство вынуждено было дать новый Цензурный устав, где цензорам рекомендовалось не придираться к словам и отдельным выражениям. Впрочем, изощренность тех, кто следил за литературным процессом, была такова, что один из цензоров похвалялся умением на законных основаниях запретить молитву «Отче наш». В николаевское время цензурный контроль, помимо Цензурного комитета, осуществляли самые разные ведомства: Синод, Академия наук, министерство императорского двора, университеты. Была цензура театральная, духовная, военная. Верховный надзор был обязанностью III отделения, для которого общественное безмолвие было свидетельством успеха в овладении умами.
В отношении литературы и особенно журналистики Уваров был сторонником твердых мер. По его настоянию в 1834 г. был запрещен журнал Н. А. Полевого «Московский телеграф», который пытался следовать либеральным традициям александровского времени. Уваров докладывал царю: «Революционное направление мысли, которое справедливо можно назвать нравственною заразою, очевидно обнаруживается в сем журнале». Он обвинял Полевого в нелюбви к России и утверждал: «Декабристы не истреблены: Полевой хотел быть органом их». Крайне редко выдавались разрешения на новые периодические издания, в журналистике тон задавали Ф. В. Булгарин и Н. И. Греч, которые следовали указаниям Третьего отделения.
