Г. Костырченко - Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм.
Симонов К.М. Указ. соч. — С. 124–142.
761
Существенно усеченное и умело препарированное литературное наследие Белинского, эмоционального критика, метавшегося в поисках своего кредо между западничеством и славянофильством, советская пропаганда триумфально подняла на щит летом 1948 года, когда отмечалось столетие со дня смерти этого критика-демократа. Тогда повсюду цитировалось его следующее «провидческое» высказывание: «Завидуем внукам и правнукам нашим, которым суждено видеть Россию в 1940 году, стоящей во главе образованного мира, дающей законы и науке, и искусству, и принимающей благоговейную дань уважения от всего просвещенного человечества». Тогда же в пропагандистский обиход вошло и другое его высказывание: «Космополит есть какое-то ложное, бессмысленное, странное и непонятное явление, какой-то бледный, туманный призрак, существо безнравственное, бездушное, недостойное называться священным именем человека»[1608].
762
Правда. — 1947. — 30 июня.
763
РГАСПИ. — Ф. 17. — Оп. 127. — Д. 1653. — Л. 82, 91.
764
К тому же Тихонов в молодости был членом литературного содружества «Серапионовы братья», в которое входил и Зощенко.
765
В 1950 году Головенченко был назначен деканом литературного факультета МГПИ.
766
Там же. — Оп. 132. — Д. 62. — Л. 5—35.
767
Там же. — Л. 108–124, 162–197, 211–218.
768
Выступая по случаю 30-й годовщины Октябрьской революции, Молотов призвал народ осудить все проявления низкопоклонства перед Западом и капиталистической культурой. А в январе 1948 года Жданов на совещании деятелей советской музыки в ЦК ввел в пропагандистский лексикон выражение «безродный космополит»[1609].
769
Троцкий Л.Д. Сталин. — Т. 2. — С. 206. РГАСПИ. — Ф. 17. — Оп. 132. — Д. 230. — Л. 74.
770
Прокофьев, например, был театроведом, исследователем творчества К.С. Станиславского.
771
РГАСПИ. — Ф. 77. — Оп. 4. — Д. 30. — Л. 1–8.
772
Так, критик А.М. Борщаговский 24 ноября 1948 г. опубликовал в «Известиях» положительную рецензию на постановку театром им. Е. Вахтангова пьесы американского драматурга А. Миллера «Все мои сыновья».
773
Это обстоятельство было взято на заметку в ЦК давно. Еще в июне 1946 года один из руководящих сотрудников управления кадров ЦК докладывал секретарю ЦК А.А. Кузнецову, что из 29 критиков, выступающих в печати по вопросам театра, только 6 русских. При этом подразумевалось, что большинство остальных критиков — евреи[1610].
774
В профессиональную литературу Субоцкий пришел в 1932-м, совмещая работу секретаря оргкомитета ССП и помощника главного военного прокурора РККА Н.С. Розовского (репрессирован в 1941-м.). Потом он занимал должности заведующего отделом литературы и искусства в «Правде» и редактора «Литературной газеты» (1935–1937 гг.). Однако 26 сентября 1937 г. Субоцкого арестовали за то, что в мае — июне того года он, оставаясь помощником главного военного прокурора по надзору за законностью и будучи привлеченным прокурором СССР А.Я. Вышинским к допросам М.Н. Тухачевского и других «военных заговорщиков», уклонился от присутствия на приведении в исполнение вынесенных им смертных приговоров. Однако 31 декабря 1939 г. дело Субоцкого за недоказанностью вины было прекращено и он был выпущен на свободу. Когда в марте 1948 года комиссия ЦК проводила проверку ССП, всплыли вроде бы забытые данные о том, что Субоцкий «происходит из семьи владельца аптеки» и в 1917-м сотрудничал «в меньшевистских и эсеровских газетах гор. Сызрань». Вскрылось и то, что его сестра Александра вместе с белогвардейцами бежала за границу и осела в Южной Америке, а старший брат Михаил, друживший с «зиновьевцем» Я. Стэном и работавший в «Правде», в 1938-м был расстрелян за «участие в подпольной эсеровской организации и военно-фашистском террористическом заговоре». Оказавшись на посту секретаря ССП, Субоцкий, как констатировалось далее в записке комиссии ЦК, принялся расставлять в аппарате союза «своих людей исключительно нерусской национальности», в результате чего там образовался так называемый «хор Субоцкого», который стал «затирать многих талантливых русских писателей». Через несколько месяцев после снятия Субоцкого в печати появилась статья З.С. Паперного, который назвал его безродным космополитом, что, пожалуй, было сделано впервые применительно к конкретному человеку. Однако такая своеобразная тактика самозащиты автора статьи (еврея по национальности), в начале 1949-го не только вновь раскритиковавшего Субоцкого, но и других соплеменников, не сработала. 25 февраля он сам был обвинен «Правдой» в космополитизме[1611].
775
РГАСПИ. — Ф. 17. — Оп. 118. — Д. 56. — Л. 109.
776
Ромашов еще в апреле 1946-го пожаловался Маленкову на то, что «увлечение иностранщиной засоряет репертуар советского театра» и существует якобы предвзятое и пренебрежительное отношение к современной советской драматургии (особенно к «здоровой и острой комедии»), свидетельствующее о наличии «эстетского настроения» у критиков, «с мещанским уклоном относящихся к искусству…»[1612].
777
Жуков И.И. Рука судьбы. Правда и ложь о Михаиле Шолохове и Александре Фадееве. — М.: Воскресение, 1994. — С. 212. Тихон Хренников о времени и о себе. — С. 178.
778
Там же. — Оп. 132. — Д. 229. — Л. 9, 24–27. Д. 337. — Л. 9—10.
779
Фактически Ярцев был уволен постановлением секретариата ЦК только 28 октября 1949 г., когда о нем вспомнили после закончившегося к тому времени очередного раунда внутриаппаратной борьбы в ЦК[1613].
780
Там же. — Оп. 118. — Д. 557. — Л. 143–158.
781
Борщаговский А.М. Записки баловня судьбы. — М.: Советский писатель, 1991. — С. 19.
782
О том, что это была отнюдь не случайная фигура в истории противоборства критиков и драматургов, свидетельствует следующее: еще в начале 1948 года Бегичева выступила с разоблачениями против ответственного секретаря газеты «Культура и жизнь» Е.И. Ковальчик, обвинив ее в дружбе с «американским шпионом» Сучковым и «эстетствующими» критиками Юзовским, Бояджиевым, Альтманом и др.[1614].
783
Практика, когда гонениям подвергались не только те, кто одобрительно отзывался о достижениях Запада, в том числе и в области культуры, но и те, кто в силу личной порядочности не желал присоединяться к конформистскому хору славословий или проклятий, базировалась на иезуитской установке Сталина о том, что «метод замалчивания, как особый метод игнорирования, является тоже формой критики, правда, глупой, смешной, но все же формой критики».
784
Послание Бегичевой покажется мягким и даже сентиментальным, если сопоставить его с тем, что за полгода до нее написала А.А. Жданову некто Л. Краскова. Ее донос, озаглавленный «Против засилья евреев в печати», содержал и такие откровенно юдофобские пассажи: «… Во всех издательствах, если не на первых, то фактически на первых ролях сидят евреи. В Союзе советских писателей заправляют они, в «Литературной газете» — они… Нет от них спасения! Вопрос этот серьезнее и глубже, чем может показаться. Дело не в антисемитизме. Евреи мешают переделывать психологию советских людей в коммунистическом духе. Во все области нашей жизни они вносят дух торгашества, личной корысти, беспринципной круговой поруки, подхалимства и лицемерия… Народ наш терпелив. Он терпит евреев из уважения к партийным принципам большевистской партии. Но терпение может лопнуть, особенно, если, не дай бог, разразится война. А когда лопается терпение у нашего народа, он страшен в гневе своем. Нельзя ли все-таки укоротить аппетиты евреев, хотя бы на идеологическом фронте?.. Говорить об этом вслух нельзя, да и не с кем, да и толку мало, поэтому и пишу в ЦК ВКП(б)»[1615].
785
Там же. — Оп. 132. — Д. 337. — Л. 75–80.
786
Там же. — Ф. 17. — Оп. 3. — Д. 1073. — Л. 12. Борщаговский А.М. Указ. соч. — С. 54.
