Теодор Моммзен - Моммзен Т. История Рима.
Римское денежное хозяйство нельзя описать в такой же внутренней связи и последовательности отчасти потому, что до нас не дошло из римской древности специальных сочинений по этому вопросу, отчасти потому, что хозяйство этого рода гораздо разнообразнее и многостороннее, чем возделывание почвы. То, что мы знаем о нем, принадлежит в своих главных чертах едва ли не еще менее, чем сельское хозяйство, исключительно одним римлянам и скорее составляет общее достояние всей древней цивилизации, чьи крупные хозяйства естественно имели повсюду одинаковый характер. Система коммерческой спекуляции в денежных делах, по-видимому, была впервые установлена греками, от которых ее заимствовали и римляне. Однако точное применение этой системы и широта размеров были до такой степени чисто римскими, что в денежной сфере яснее всего сказывается дух римского хозяйства, его крупные достоинства и недостатки.
Исходным пунктом римского денежного хозяйства, естественно, было ссудное дело, и никакой другой отраслью коммерции римляне не занимались более усердно, чем промыслом ростовщиков (fenerator) и торговцев деньгами, или банкиров (argentarius). Верный признак усовершенствованного денежного хозяйства — переход крупных денежных дел от капиталистов к игравшим роль посредников банкирам, которые получали и производили уплаты вместо своих доверителей, помещали и занимали вместо них деньги и вели их денежные дела как внутри государства, так и за границей, — достиг своего полного развития уже во времена Катона. Но банкиры не ограничивались тем, что служили в Риме кассирами для богатых людей; они стали повсюду захватывать в свои руки мелкие денежные дела и все чаще и чаще переезжать на постоянное жительство в провинции и находившиеся под римским протекторатом государства. Уже повсюду, где владычествовал Рим, ссуда денег тем, кто их искал, стала превращаться, так сказать, в монополию римлян. В тесной связи с этим находилась неизмеримо широкая область разного рода подрядов. Система ведения дел через посредников проникла во все римские деловые сношения. Государство прежде всех вступило на этот путь, так как стало отдавать капиталистам или обществам капиталистов на откуп за твердо установленную, подлежавшую получению или уплате сумму все свои самые сложные доходные статьи, все поставки, повинности и сооружения. Но и частные люди сдавали по договорам все, что можно было сдавать, — и постройки, и уборку жатвы, и даже расчеты по получению наследств и по ликвидации конкурсных дел, причем посредником обыкновенно был какой-нибудь банкир, который получал весь актив и за это обязывался покрыть пассив или вполне, или в условной процентной доле, а иногда и с добавочной приплатой. Мы в свое время уже говорили о том, какую выдающуюся роль в римском народном хозяйстве издавна играла торговля; о более ее широком развитии в настоящий период свидетельствует возраставшее значение италийских портовых пошлин в римском финансовом хозяйстве. Кроме не требующих дальнейшего объяснения причин, увеличивших значение заморской торговли, последнее было усилено еще и искусственным путем — тем, что господствовавшая италийская нация заняла в провинциях привилегированное положение, и тем, что во многих государствах, поступивших под римский протекторат, римляне и латины были освобождены договорами от уплаты таможенных пошлин. Напротив того, промышленность находилась сравнительно в отсталом положении. Ремесла, конечно, были необходимы, и есть указания на то, что они до некоторой степени сосредоточивались в Риме: так, например, Катон советовал жившему в Кампании сельскому хозяину закупать в Риме все, что ему нужно, — одежду и обувь для рабов, плуги, бочки и замки. Ввиду того, что шерстяные материи были в большом употреблении, не подлежит сомнению, что производство сукон было широко распространено и очень доходно239. Но не видно никаких попыток ни завести в Италии такие же промыслы, какими занимались египтяне и сирийцы, ни заниматься этими промыслами за границей на италийские капиталы. Правда, в Италии сеяли лен и добывали пурпур, но все же этот последний промысел принадлежал главным образом греческому Таренту, и вообще уже в то время в Италии преобладал над местным производством ввоз египетского холста и милетского или тирского пурпура. С другой стороны, сюда до некоторой степени относятся аренда или покупка римскими капиталистами земель вне Италии для занятия там хлебопашеством и скотоводством в широких размерах. Начало этой спекуляции, впоследствии принявшей столь громадные размеры особенно в Сицилии, должно быть, по всей вероятности, отнесено уже к описываемой нами эпохе, тем более что если наложенные на сикелиотов ограничения в заключении деловых сделок и не преследовали цели предоставить свободным от таких ограничений римским спекулянтам нечто вроде монополии на покупку земель, то все-таки эта мера много содействовала введению такой монополии.
Во всех этих разнообразных отраслях промышленности дела велись обыкновенно при помощи рабов. Ростовщики и банкиры заводили во всей сфере своих деловых сношений добавочные конторы и отделения банков под управлением своих рабов и вольноотпущенников. Компании, бравшие у государства на откуп портовые пошлины, поручали в каждой конторе сбор этих пошлин преимущественно своим рабам и вольноотпущенникам. Кто брал подряд по постройкам, тот покупал сведущих в строительном деле рабов; кто брался по заказу устраивать сценические представления или бои гладиаторов, тот покупал опытную в театральном искусстве или выдрессированную для гладиаторских боев труппу невольников или же сам обучал невольников этому ремеслу. Торговцу товары доставлялись на его собственных кораблях, управляемых его рабами или вольноотпущенниками, и продавались оптом и в розницу с помощью все тех же рабов. Едва ли нужно к этому добавлять, что работы на фабриках и в рудниках производились только руками рабов. Положение этих рабов, конечно, было незавидное и вообще хуже, чем положение греческих рабов; тем не менее, за исключением названных нами последних разрядов рабства, положение невольников, занятых в промышленности, было более сносно, чем сельскохозяйственных рабов. Им чаще удавалось заводиться семейством и фактически самостоятельным хозяйством и легче было приобретать свободу и собственность. Поэтому эти условия послужили настоящим рассадником для тех выскочек из рабского сословия, которые благодаря своим холопским добродетелям и часто также холопским порокам пролагали себе дорогу в ряды римского гражданства и нередко достигали большого достатка, а в нравственном, экономическом и политическом отношениях содействовали падению римской республики по крайней мере столько же, сколько и сами рабы.
Римские торговые сношения этой эпохи стоят совершенно на одном уровне с современным им развитием политического могущества и в своем роде не менее грандиозны. Кто желает получить наглядное представление об оживленности римских сношений с чужими краями, тому нужно только заглянуть в литературу того времени и особенно в комедии, в которых финикийский торговец выводится на сцену с финикийской речью, а диалог кишит греческими и полугреческими словами и выражениями. Но всего больше свидетельствует о распространении интенсивности римских торговых сношений монетная и денежная система. Римский динарий не отстает ни на шаг от римских легионов. Выше мы уже говорили, что монетные дворы в Сицилии (всего позже, в 542 г. [212 г.], в Сиракузах) были или совершенно закрыты после завоевания острова римлянами или должны были ограничиться чеканкой мелкой монеты и что как в Сицилии, так и в Сардинии динарий был легально введен в обращение по меньшей мере наряду с более старой серебряной монетой и, вероятно, очень скоро сделался единственной легальной монетой. Так же быстро, если не быстрее, проникли римские серебряные монеты в Испанию, где находились большие серебряные рудники и где почти вовсе не было более старой местной монеты; испанские города даже очень рано стали чеканить монеты по римскому образцу. Так как Карфаген чеканил монеты в очень ограниченном количестве, то можно полагать, что кроме римских монетных дворов не было ни одного значительного монетного двора в западной области Средиземного моря; исключение составляют монетные дворы в Массалии и, быть может, также у иллирийских греков в Аполлонии и Диррахии. Когда римляне стали утверждать свое владычество в районе реки По, эти монетные дворы были подчинены около 525 г. [229 г.] правилам римской чеканки в том смысле, что хотя им и было дозволено по-прежнему чеканить серебряную монету, но все они, и в особенности массалиотские, уже должны были соразмерять вес своей драхмы с весом римского трехчетвертного динария, который и римское правительство стало со своей стороны чеканить для верхней Италии под названием victoriatus — победной монеты. Эта новая система, находившаяся в зависимости от римской, сделалась господствующей у массалиотов, в верхней Италии и Иллирии, и монеты эти стали проникать и в северные варварские страны — массалиотские, в приальпийские страны вверх по всему бассейну Роны, в иллирийские, даже в теперешнюю Трансильванию. На восточную половину Средиземноморской области еще не распространялись в ту эпоху ни непосредственное римское владычество, ни римская монетная система, поэтому там был в употреблении естественный посредник международных и заморских сношений — золото. Хотя римское правительство, не отступавшее от своих строго консервативных принципов, неизменно держалось правила чеканить кроме италийской медной монеты только серебряную (временным исключением из этого правила была чеканка золотой монеты, вызванная финансовыми затруднениями во время войны с Ганнибалом), но торговые сношения уже приняли такие размеры, что можно было обходиться и без монеты, употребляя вместо нее золото на вес. Из звонкой монеты, находившейся в 597 г. [157 г.] налицо в римской государственной казне, едва одна шестая состояла из чеканного или нечеканного серебра, а пять шестых состояли из золота в слитках240, и, без сомнения, почти в такой же пропорции находились благородные металлы в кассах самых крупных римских капиталистов. Стало быть, золото уже играло в то время главную роль в крупной торговле, а отсюда следует заключить, что самые оживленные торговые сношения велись с иностранными государствами и в особенности с Востоком, где со времен Филиппа и Александра Великого вошла в употребление золотая монета.
