Майя Лавринович - «Регулярная академия учреждена будет…». Образовательные проекты в России в первой половине XVIII века
В российских условиях, как подчеркивается в новейших исследованиях, далеко не все возвращавшиеся из европейских университетов юноши были затем востребованы на государственной службе. Объяснение этому видят в отношении Петра I к университетскому образованию как к не имевшему самостоятельной ценности48. Так, отправленные в 1716 году обучаться в Кенигсберг студенты сами подняли вопрос о «государственной пользе»: в чем, с точки зрения государства, состояли смысл и задачи их образования и его связь с той службой, которая, как считалось, ждет молодых людей по возвращении в Россию. Несмотря на то, что общий итог командировки оказался положительным (вернувшиеся студенты были приняты на службу переводчиками в коллегии и дипломатические миссии), возникли как серьезные финансовые проблемы, так и вопросы о содержании самой учебы, в частности о «практической» пользе университетского образования для государственной службы России, который в петровское время решен так и не был49.
Примечательно, что данные, опубликованные современными шведскими исследователями, изучавшими историю бюрократии, пути и способы вхождения молодых людей в состав чиновничества Швеции в период, к которому относится «Реляция», соответствуют реалиям, описанным Фиком. Согласно этим данным, обычно молодые люди учились в одном из университетов Швеции и иногда продолжали обучение за рубежом. Бедные студенты часто сопровождали в таких поездках юношей из более обеспеченных семей в качестве наставников. В поездках молодые люди приобретали опыт, необходимый для дальнейшей службы. Если же у молодого человека были связи, он мог получить и место в каком-либо из шведских дипломатических представительств за границей. Чтобы войти в систему государственного управления, многие поступали на должности auskultanter – шведского аналога (или прототипа) коллегии-юнкеров50.В этом качестве молодые дворяне начинали свою карьеру при коллегиях, канцеляриях и надворных судах, непосредственно в учреждениях овладевая навыками, необходимыми на государственной службе51.Они изучали, как функционировало управление, как составлялись документы и протоколы. Несмотря на то что молодые люди первые годы часто служили без жалованья, они устанавливали связи, заводили знакомства, необходимые для дальнейшей службы. Многие молодые люди становились клиентами могущественных патронов, которые, в свою очередь, были зависимы от других лиц, стоявших еще выше по иерархической лестнице52.
Шведский исследователь Клэс Петерсон, указывая на соответствующие пункты «Реляции», прямо связывал с ней введение и в России института, подобного должности коллегии-юнкеров53. Идея подготовки кадров в самих учреждениях отразилась в Генеральном регламенте и Табели о рангах, определявшей порядок обучения дворянских недорослей, для чего в учреждениях открывались вакансии коллегии-юнкеров: в органах государственного управления дворянским сыновьям надлежало служить в этом звании наравне с «подьячими», чтобы таким путем они смогли приобрести необходимые профессиональные навыки. Чтобы заинтересовать дворян в обучении наукам, Петр I в Табели о рангах приравнял пребывание в коллегии-юнкерах к службе в армии54.
Важно, что Г. Фик участвовал в создании обоих документов. В 1718–1720 годах он работал над проектом Генерального регламента (далее – ГР). В его проекте соответствующая глава имела заголовок «О воспитальщиках при канцеляриях» и содержала рекомендации к обучению молодежи в канцеляриях посредством «прилежного списывания дел в письме и арифметике», однако во второй редакции этот заголовок был уточнен следующим образом: «О молодых людях – для обучения при канцелярии»55.
Мысль о подготовке кадров в учреждениях развивалась в Табели о рангах. По мнению С.М. Троицкого, «Реляция» Фика возникла и в дальнейшем была рассмотрена в Сенате именно в ходе работы над составлением Табели о рангах: «8 января 1722 г. в Сенате были „слушаны учиненные пункты“ к Табели о рангах. Затем сенаторы обсудили мнение, которое внесено „из иностранной коллегии о произвождении и поступке шляхетских детей“,и приказали „исправя“ его, приготовить к докладу царю»56.Троицкий отметил, что ему не удалось отыскать «Мнение» и предположил, что речь шла о «Реляции» Фика, которую тот подал в Коллегию иностранных дел 7 февраля 1721 года57. Различные предложения Фика непосредственно коррелировали с правительственной регламентацией в сфере образования. На протяжении многих лет в своих сочинениях он обращается к проблеме создания образовательной системы и при этом параллельно работает над текстами Генерального Регламента и, очевидно, Табели о рангах. Таким образом, представляется возможным рассмотреть процесс создания системы образования в России под двумя различными углами зрения: через анализ законодательного материала как результата подготовки реформы и через проекты Фика, участвовавшего в подготовке реформы[4].
Внимание к вопросам образования на протяжении многих лет оставалось константой в проектах Фика. «Реляция» не является исключением. Как составляющая его текущей работы, она находится в связи с целым рядом других его проектов и должна рассматриваться с ними в комплексе. Постоянное обращение к вопросу о подготовке кадров для государственной службы свидетельствует об их нехватке и, очевидно, востребованности проектов Фика.
Однако в историографии неоднократно отмечалось, что реализацию идеи обучения кадров при учреждениях трудно назвать удачной.
По оценке Троицкого, «не имела успеха» как школа подьячих, организованная в 1721 году для обучения «приказных людей детей» и определенных в коллегии молодых дворян, так и созданные впоследствии с той же целью юнкерские школы: за 30 с лишним лет своего существования они подготовили очень мало квалифицированных чиновников58. По мнению Петерсона, существенных результатов в организации системы обучения кадров не удалось добиться59. Наталия Владимировна Козлова, говоря о Коммерц-коллегии, отмечает, что за 1720-е годы каких-либо следов реализации постановлений о коллегии-юнкерах обнаружить не удалось, а в 1730–1740-е годы положение Табели о рангах о необходимом количестве юнкеров в коллегиях не выполнялось60. Исследователи в целом единодушны в определении причины этой неудачи: дворяне неохотно отдавали своих детей «в учение», рассматривая его как еще одну тяжелую государственную повинность. Так же смотрело на учение и государство, что отразилось и в указах правительства, грозивших строгими карами дворянам, не желавшим отдавать своих детей в школы, поскольку учеба рассматривалась как вариант службы государству, обеспечивавшей подготовку хороших чиновников61. Да и сама служба, в свою очередь, являлась не привилегией, а повинностью, избежать которой законным путем было невозможно. Попытки обойти ее пресекались строжайшими указами, грозившими дворянам публичными наказаниями, публикацией имен «нетчиков» на специальных досках, прибиваемых к виселицам, и конфискацией имений62.Лоренц Эррен обратил внимание и на другой аспект этой проблемы – дворяне по-прежнему отдавали предпочтение военной карьере. По мнению исследователя, петровская система подготовки молодых кадров провалилась не оттого, что дворяне пренебрегали государственной службой как таковой, но в силу того, что последняя была несовместима с господствовавшими представлениями дворян о своем поприще63.
Обращение к проектам Фика, в том числе к тексту «Реляции», выводит исследователя на широкую проблематику отношений власти и общества, восприятия службы в России петровского времени, а также на вопрос об общем ходе реформ и процессе адаптации иностранных образцов. В этой связи особый интерес вызывают рассуждения Фика о степени вовлеченности государства в вопросы воспитания и образования, высказанные им в «Реляции» и других проектах.
В «Реляции» Фик особо отмечает, что в Швеции «никому от правителства не повелеваетца, чтоб он своих детей к военному или морскому делу или гражданскому приводил или в Стокгольм посылал»64. Определяющая роль принадлежит не государству, а родителям, самим подданным: «в Швеции и Лифляндии так шляхта, как и другия чины имели издревле свободу детей своих по благоизобретению воспитывать, учить и в чюжестранныя земли отпускать». А «ежели молодой шляхтич в воинскую службу вступить имеет, то будет он сперва волонтером при гвардии или при других полках, куды родители сами заблагоразсудят»65. Линию независимости от государственной воли в сфере образования Фик доводит вплоть до почти крамольных для России замечаний о необязательности службы для молодых дворян: «Короли шведские ни прежде, ни вовремя самодержавства никогда не требовали, чтоб все молодое шляхетство генерально в действительные службы употреблено было»66. Та же мысль проводится им и в другом проекте 1723 года: «В Швеции и других Эвропских государствах никто в гражданскую службу не принуждаетца»67.В «Реляции» Фик указывает, что в принуждении к службе нет необходимости, поскольку нет кадрового голода:
