Джеймс Корум - Корни блицкрига
Необходимо отметить, что оригинальная зектовская концепция элитной, добровольческой армии настолько противоречила немецкой военной традиции, что с ней стал спорить такой истинный традиционалист, как Вильгельм Гренер. Весной 1919 года Гренер утверждал, что армия должна насчитывать как минимум 350 000 человек и в связи с этим он считал необходимым наличие всеобщей воинской обязанности.{245} Гренер, который не только поддерживал сохранение традиционного Генерального штаба, призыв и большую армию, но и оставался непоколебимым учеником графа Шлиффена, был настоящим воплощением германских офицеров-консерваторов. Один немецкий генерал следующим образом отозвался о Гренере: «Он описал Мировую войну как сражение железных дорог» — характеристика вполне в духе доктрин Мольтке и Шлиффена.{246} В отличие от Гренера, вероятно отражавшего оперативные/тактические представления, присущие большинству офицеров Генерального штаба в 1919 году, Зект не являлся обычным «традиционалистом» или «консерватором». Его отступления от традиций Мольтке и Шлиффена многочисленны и являются весьма показательными, демонстрируя то, что Зект был оригинальным и склонным к новаторству военным теоретиком. Тем не менее, офицеры Генерального штаба при всей своей консервативности, все же поддержали Зекта — частично из-за его репутации, частично из-за его консервативной по своей сути политической и военной натуры, частично из-за очевидной широты его мышления и взглядов.{247}
Некоторые офицеры Генерального штаба, особенно его ранние сторонники, Иоахим фон Штюльпнагель и Вернер фон Бломберг (оба ставшие впоследствии генералами), характеризовали фон Зекта как недостаточно инновационного военного мыслителя. В мемуарах фон Бломберга упомянуты два случая, демонстрирующих это:
Предложенные нами нововведения не были с готовностью поддержаны генералом фон Зектом... Я предложил отказаться от использования пик в кавалерии, чтобы увеличить огневую мощь трех наших кавалерийских дивизий... Зект ответил: «по той же самой причине в ходе войны я предложил отказаться от копий. Это предложение было отклонено. Что касается меня, то сейчас конница может сохранить пики.»... Мы хотели сделать скромную попытку к дальнейшей моторизации армии и предложили пересадить велосипедные роты на мотоциклы... Зект ответил буквально следующее: «Дорогой Бломберг, если мы хотим оставаться друзьями, то тогда Вам следует воздержаться от таких предложений.»{248}
Оба комментария являются слишком слабой базой для предположений о том, что Зект был противником нововведений, они скорее иллюстрируют его раздражение и гнев.
Зект, который пережил попытку переворота, предпринятую некоторыми из его генералов во время Капповского путча в 1920-м году, и который был вынужден уволить генерала фон Лоссова и нескольких других офицеров за симпатии к Гитлеру и нацистам во время путча 1923-го года, имел так много проблем с излишне фанатичными и нелояльными офицерами на заре существования Рейхсвера, что неудивительно, что иногда он терял выдержку и принижал значение идей своих наиболее восторженных офицеров. Однако если быть честным, она самом деле он позволял способствовал успешности карьер Бломберга и других склонных к новациям офицеров. В целом, сами итоги деятельности Зекта подтверждают то, что он поддерживал тактические и технические новшества. Например, он настоятельно поддерживал развитие и разработку современных танков и авиации, также как и широкого диапазона самых современных видов вооружения. (см. главы пять и восемь) {249}
Некоторые офицеры Генерального штаба очень критически относились к идеям Зекта. Тем не менее он сумел внедрить в ходе 1919–1927 годов свои военные доктрины в жизнь всего Рейхсвера. Критически относились к Зекту и некоторые представители офицерского корпуса. Генерал М. Фабер дю Фор в своих мемуарах описывал Зекта как интригана и как «раздутую фигуру».{250} Однако такие представления были свойственны меньшинству армейских офицеров. Хотя Зект был холодным во многом сложным человеком, офицерский корпус уважал его способности и его руководство и принял его военные идеи.{251} Гарольд Гордон указывал, что офицерский корпус в целом единогласно поддерживал Зекта и его политику. Даже та часть офицеров, позже сочувствовавшая нацистам, считала его великим солдатом и была лояльна ему в то время, когда он стоял во главе Рейхсвера.{252}
Например, Гюнтер Блюментритт (позднее ставший генералом) выразил следующее, типичное для офицерского корпуса Рейхсвера, мнение о Зекте: «Но генерал-полковник фон Зект заслуживает еще большей похвалы за то, что постепенно усилил изнутри этот скромный инструмент новой республики (армию) и за то, что дал ей такую школу, которую можно было бы назвать образцом для того времени.»{253} Франц фон Папен, бывший офицер Генерального штаба, а позднее канцлер Германии, сравнивал Зекта с Мольтке и Шлиффеном, называя его «лучшим представителем [Рейхсвера] и выдающейся индивидуальностью начала двадцатых.»{254} Самая категоричная оценка влияния Зекта на офицерский корпус Рейхсвера дана в послевоенном исследовании Гарольда Гордона. Гордон опросил больше пятидесяти немецких генералов Второй мировой войны, служивших в рейхсвере, включая генералов Гудериана, Хейнрици, Лееба, Арнима, Кессельринга. Их задавали следующие вопросы: «Было ли большинство ваших товарищей удовлетворено генералом Зектом и его политикой? Что Вы думаете о генерале Зекте и его политике? Что вы думаете о генерале Зекте как о человеке и солдате?» Опрошенные были единодушны в своих ответах, что офицеры их полков с энтузиазмом приняли генерала Зекта и его политику. Они также были согласны в его высокой оценке как человека и солдата несмотря на свойственную его поведению прохладность.{255} Описание единодушной поддержки политики Зекта возможно является завышенной оценкой, но очевидно, что его военная доктрина в целом была принята офицерским корпусом. Кроме некоторой оппозиции, которую представляли традиционные защитники массовой войны и призывной армии, внутри Рейхсвера 1920-х годов существовало три других школы военного мышления, придерживавшихся теорий, отличных от идей Зекта.
Направления военной мысли внутри Рейхсвера
Оборонительная школа
В то время как Зект и большинство офицеров Генерального штаба в ходе исследований опыта войны пришли к выводу, что оптимальной формой ведения боевых действий является маневренная война, что именно она является «войной будущего» — определенное меньшинство внутри армии излишне хорошо усвоило уроки позиционной войны. Они утверждали, что оборона теперь получила преимущество над наступлением. Генерал пехоты Вальтер Рейнхардт был до самой своей смерти наиболее известным и влиятельным противником стратегических и тактических теорий Зекта и самым красноречивым сторонником силы обороны.{256}
В июне 1919 года Рейнхардт рекомендовал правительству не принимать условий Версальского соглашения и продолжать борьбу. Это противоречило советам Зекта и Гренера, видевших безнадежность сопротивления Союзникам. Рейнхардт однако полагал, что вооруженное сопротивление союзническим требованием было делом чести и вероятно думал, что оборонительные позиции помогли бы реально сдержать противника. Рейнхардт желал призвать нацию к оружию, как это сделал Шарнгорст в 1813 году, и наивно полагал, что Германия отзовется. Оба эти убеждения — об эффективности национальной милиции и эффективность оборонительных позиций — стали основой мышления Рейнхардта.
Рейнхардт практически всю войну провел на Западном фронте, в таких упорных сражениях. как Верден и Сомма. Логичным итогом такого опыта было то, что он, как и многие другие офицеры, стал естественным сторонником обороны. После смерти Рейнхарда его брат Эрнст, также генерал, отредактировав все эссе бывшего командующего Рейхсвера, издал их под названием Wehrkraft und Wehrwille. {257} Эта книга предложила военную систему, полностью противоречащую философии Зекта. Герберт Розински справедливо охарактеризовал Рейнхардта, как офицера, изучавшего уроки Первой мировой войны с той же точки зрения, что и французская армия: подвижная война была пережитком прошлого, а массовая армия и огневая мощь дале преимущество войне оборонительной. Воплощением тактической концепции Рейнхардта была полуманевренная война 1918 года, когда основным фактором успеха наступления, в большей степени чем мобильность, стало превосходство в огневой мощи.{258}
В прямом противоречии с концепцией Зекта, который отвел милиции исключительно роль накопления и подготовки резервов для профессиональной полевой армии, Рейнхардт полагал, что военная ценность такой запасной силы была большей, чем когда-либо ранее. Вследствие подвижности многих современных армий, по его словам, немецкая армия нуждалась в глубокой обороне против моторизованного противника. Опыт войны, когда множество старых и малопригодных к военной службе солдат служили в тылу или в составе подразделений, обороняющих спокойные участки фронта, доказал Рейнхардту ценность таких войск. Он полагал, что высокая мораль национальной милиции добавит силы армии, ведущей оборонительную войну.{259} Простое численное превосходство все еще было важно для Рейнхардта. В качестве образца для Германии он предложил швейцарскую милицию, особенно ее национальную программу стрелковой подготовки.{260}
