Марк Таугер - Марк Таугер о голоде, геноциде и свободе мысли на Украине
Таблица 9. Сравнение статистики по урожайности зерновых в колхозах (год хотелось бы в этом признаться. Если украинский закон окажетовая оценка, в центнерах на гектар)
Источники: Данные наркомзема (НКЗ) получены из ЦГАНХ СССР, ф. 7486, оп. 3, д. 4456, и. 71. Стивен Уиткрофт и Р. У. Дэвис предоставили дополнительную информацию из этого архивного источника. Данные ЦУНХУ получены из ф. 1562, оп. 76, д. 160 («Колхозы в 1932 году»), приведенного в Истории советского крестьянства, М., 1986–1988, т. 2, с. 256. Данные официальной статистики — Сельское хозяйство СССР, с. 269.
Судя по официальным данным, в 1932 году колхозы собрали 66,9 % общего количества урожая зерновых, а остаток был собран совхозами (9,5 %) и единоличниками (23,6 %). Разрозненные данные позволяют предположить, что урожайность в совхозах и у единоличников была не выше, чем в колхозах. Урожайность в совхозах Северного Кавказа, на долю которых приходилось 25 % всего объема хлебозаготовок по Советскому Союзу, упала с 16 центнеров (в 1930 году) до 8,4 центнера (в 1932 году) и до 2,9 центнера в 1932 году. Объем поставок зерна этими совхозами сократился с 372 400 тонн в 1931 году до 213 500 тонн в 1932 году, и они не сумели выполнить планы по хлебозаготовкам. Украинские совхозы, на долю которых приходилось еще 20 % общего плана заготовок совхозного зерна по Советскому Союзу, выполнили только 60 % плана в размере 475 000 тонн, предусмотренного постановлением от 6 мая. Тем не менее, по официальным данным, производство зерна составило 1,56 миллиона тонн. Столь большую разницу между выполнением плана и фактическим урожаем объяснить трудно. Это объяснимо только в том случае, если данные по совхозному урожаю (как и по колхозам) основаны на оценках, сделанных еще до уборки, а сами цифры завышены.[88]
По официальным данным, в 1932 году единоличники засеяли 21,4 % посевных площадей, но при этом на их долю пришлось 23,6 % валового производства зерна. Следовательно, они показали несколько более высокую производительность, чем колхозы и совхозы. В то же время, судя по всему, единоличники провалили план хлебозаготовок (который был снижен и для них) даже в большей степени, чем колхозы и совхозы. В Украине он выполнили только 39,5 % плана.[89] Если считать выполнение плана критерием производительности, то совхозы и единоличники должны были собрать гораздо меньше зерновых, чем показано в официальной статистике. Статистические данные из годовых отчетов показывают, что официальные данные по производству в колхозах основаны на методах биологической оценки (оценки на корню), осуществлявшейся еще до уборочной кампании. Судя по другим источникам, можно предположить, что эти методы оценки применялись в 1932 году и по отношению к единоличникам, а, возможно, и к совхозам.[90] Следовательно, собранные ими урожаи, а значит, и весь урожай зерновых 1932 года, также завышены.
Степень упомянутого завышения можно вычислить примерно — методом экстраполяции архивных данных по колхозам. Официальная статистика по урожайности в советских и украинских колхозах (6,8 центнера и 8,0 центнера) близка к средней урожайности для всех секторов (7,0 и 8,1 центнера). Вполне допустимо предположить, что архивные данные по урожайности в колхозах (6,4 и 5 центнеров) близки к реальной средней урожайности по всем секторам. Следовательно, данные по производству в колхозах, указанные в годовых отчетах, можно использовать в качестве базы для оценки общего объема производства зерна в 1932 году. Таким образом, для Украины официально засеянная посевная площадь (18,1 миллиона гектаров) за вычетом реально засеянного и собранного урожая (93,8 %) составляет 17 миллионов гектаров, что при умножении на среднюю урожайность (приблизительно 5 центнеров) позволяет получить общий объем урожая — 8,5 миллиона тонн или менее 60 % от официально заявленных 14,6 миллионов тонн. Судя по всему, эта итоговая цифра соответствует заявлению Голубничего о том, что в 1932 году в Украине погибло около 40 % урожая. Можно провести подобные вычисления и по Советскому Союзу в целом: расчетная посевная площадь (99,7 миллионов гектаров) сокращается на 7 % (по данным ЦУНХУ) до 92,72 %, а при умножении на показатель средней урожайности НКЗ (5,4 центнера), мы получаем общий объем советского урожая на уровне 50,06 миллионов тонн, что почти на 30 % ниже официальной цифры (69,87 %), и близко к данным, предсказанным Шиллером.
Если урожай в колхозах, совхозах и у единоличников, не готовивших годовые отчеты, был ниже, чем в отчитавшихся колхозах, то урожай 1932 года мог быть гораздо ниже 50 миллионов тонн.[91]
Низкий урожай 1932 года был вызван рядом экономических, организационных и политических факторов. Все это, равно как и статистические данные, вызывает серьезные сомнения в правдивости утверждений о том, что урожай был хорошим, а голод бы вызван искусственно.[92] Если урожай был действительно настолько низок, то голод в первую очередь стал бы следствием реальной нехватки продовольствия. Свидетельства о широком географическом распространении дефицита продовольствия и голода в деревне и городе в 1932–1933 годах служат мощным аргументом в поддержку данной теории.
Таблица 10. Расчет средневзвешенной урожайности зерновых на основе опубликованной статистики из «Колхозы в 1932 году» и официальных данных
* — официальные данные по урожаям колхозов, не включенных в опубликованные данные из сборника «Колхозы в1932 году» «Сельское хозяйство СССР», с. 271: Карельская АССР — 225,2; Башкирская АССР — 11 782,1; Казахская АССР — 20 361,6; Каракалпакская АССР — 99,1; Киргизская АССР — 3 455.6; Якутская АССР — 275,9; Нижегородский край — 19 686,2; Восточносибирский край — 10 461,9; Дальневосточный край — 3 442,5, Таджикская ССР — 2 353,1 (итого — 72 143,2) Источники: В отношении средней урожайности см. «Колхозы в 1932 году», Таблица 9. Данные по площадям посевов взяты из сборника «Сельское хозяйство СССР», с. 252–259.
Фрагментарные сведения говорят о том, что ситуация с острой нехваткой продовольствия преобладала в большинстве регионов. Как уже указывалось выше, голодание и смерть от голода имели место в Смоленске и Орловской области. В одном из отчетов из центрально-черноземной области говорится о трудностях, вызванных существенным дефицитом продовольствия в колхозах и о «массовых случаях опухания от голода и смертности».[93] Бывший белорусский колхозник утверждал, что Белоруссия также пострадала от голода. Советский специалист по Поволжью писал о «значительных трудностях с поставками продовольствия» в 1931–1933 годах. Советский писатель, проживавший в деревне неподалеку от Саратова, в начале 30-х сообщал о случаях массовой смертности. Британское посольство получало сведения о массовом сопротивлении заготовкам зерна в Новосибирске. Канадский специалист по сельскому хозяйству Эндрю Кэрнс, объехавший летом 1932 года почти все главные зерновые регионы, в сибирском городе Славгород столкнулся с толпами людей, поведавших ему о том, что деревни пусты, а жители сельской местности ежедневно гибнут от голода.[94]
Голод поразил не только сельские районы. Коллективизация в 1930–1933 году не избавила от проблем с поставками продовольствия. Напротив, на протяжении этих лет объемы поставок продовольствия в города снижались, а критический момент наступил в 1932–1933 годах.[95] Стремительный рост городского населения в годы первой пятилетки привел на промышленные стройки и в города более 10 миллионов жителей села, и количество граждан, получавших продукты по карточкам, выросло с 26 миллионов в 1930 году до 40 миллионов в 1932 году.[96] Объемы производства продовольственной продукции сократились, и, несмотря на увеличение планов по хлебозаготовкам, количество продуктов для города катастрофически уменьшалось, а запасов было значительно меньше, чем требовалось по карточкам. В 1931 году правительство уменьшило нормы пайков для многих категорий граждан, исключив из карточной системы снабжения целые группы рабочих и даже города. Еще более жесткие ограничения были введены в 1932 году. В сообщении британского посольства от 4 мая 1932 года отмечается, что несмотря на определенное снижение поставок продуктов в Москву, в провинции ситуация была гораздо хуже. Были сокращены нормы для рабочих, а их семьи вообще не получали пайков, и им приходилось тратить все деньги на покупку еды на продуктовом рынке. В сообщении, датированном серединой июля, говорится, что «дефицит продовольствия — вот основная трудность, стоящая сейчас перед страной». Отчеты Кэрнса содержат сведения об уменьшенных пайках (но даже и таких пайков часто не хватало), о «фантастически» высоких ценах, и об ограниченном количестве продуктов на рынках больших и малых городов. Украинские иммигрантские источники также сообщают о «отчаянной нехватке продуктов» в украинских городах.[97]
